Горячо проповѣдуя эту идею, Православная Церковь никогда не позволитъ себѣ, повторяемъ, никакого насилія надъ свободной волей русскаго народа, ибо это было бы противно самому духу и сущности Христовой Правды. Насиліе надъ волей народа употребляютъ только враги его!
Существовать Православная Церковь можетъ и будетъ при любой власти, даже при власти самаго Антихриста, борясь съ нимъ исповѣдничествомъ и мученичествомъ, уходя, по мѣрѣ надобности, въ катакомбы, твердо памятуя обѣтованіе Спасителя, что Его Церковь не смогутъ одолѣть всѣ силы ада! Но тосковать о православномъ самодержавіи и неустанно проповѣдывать его Православная Церковь будетъ до послѣдняго дня міровой исторіи, ибо подлинное «благоденственное и мирное житіе» «во всякомъ благочестіи и чистотѣ» считаетъ возможнымъ осуществить въ Россіи только при этой формѣ наиболѣе Богоотвѣтственной государственной власти!
Религіозныя цѣнности суть безспорно высшія цѣнности. Поэтому и нравственность должна непремѣнно основываться на религіи.
Н и а в т о н о м н а я этика Канта (т. н. «этика долга» категорическаго нравственнаго императива), ни г е т е р о н о м н а я этика съ ея соціально-біологическими обоснованіями нравственнаго поведенія человѣка, ни этика т. н. «врожденнаго а л ь т р у и з м а и с о л и д а р и з м а» — не могутъ быть достаточно обоснованы. Только т е о н о м н а я (т. е. религіозная) этика можетъ выдержать любую философскую критику.
Въ самомъ дѣлѣ, «этика долга» совершенно безсмысленна, если она не опирается на ученіе о цѣнности, ради которой проповѣдуется долгъ. Вѣдь коммунистическая этика тоже можетъ претендовать быть «этикой долга» и цѣликомъ повторить категорическій императивъ Канта («поступай такъ, чтобы правило твоей воли могло служить вмѣстѣ съ тѣмъ и началомъ всеобщаго законодательства»), понимая подъ этимъ «чувство долга» передъ партіей, установившей непререкаемыя начала всеобщаго законодательства.
Соціально-біологическія основанія этики еще болѣе безсмысленны, т. к. въ отрывѣ отъ высшихъ духовныхъ религіозныхъ цѣнностей само понятіе соціальнаго и біологическаго блага становится крайне субъективнымъ, а въ зависимости отъ идеологіи (напримѣръ, атеистически-матеріалистической) — прямо приводитъ къ готтентотской морали («этично то, что полезно партіи» и т. п.).
Человѣческой природѣ свойственъ не только эгоизмъ, но и альтруизмъ. И вотъ на этомъ пытаются нѣкоторые построить «этику врожденнаго альтруизма и солидаризма». Защитники этой «этики» говорятъ: «Альтруизмъ — естественный фактъ. Поэтому задача нравственнаго воспитанія заключается въ достаточномъ и планомѣрномъ развитіи врожденнаго инстинкта солидарности».
«Этика врожденнаго альтруизма и солидаризма» — великій соблазнъ и великое зло. Упраздняя изъ нравственности религіозныя основы и отрицая Божественное Откровеніе, согласно котораго міръ во злѣ лежитъ и князь міра сего — дьяволъ, для чего и понадобилась искупительная жертва Спасителя, — эта «этика» вѣритъ въ то, что своими силами, безъ помощи свыше, можетъ быть уничтожено на землѣ нравственное зло.
Но человѣкъ — не муравей и не пчела, а человѣчество — не муравейникъ и не улей. Человѣкъ имѣетъ свободную волю и способность созерцать не только законы матеріальной природы, но и высшія духовныя и вѣчныя цѣнности. Въ свѣтѣ этихъ высшихъ цѣнностей онъ видитъ, что Добро и Зло имѣютъ метафизическіе корни, а потому и борьба со зломъ только человѣческими силами трагически безплодна.
Трагическій опытъ міровой исторіи убѣждаетъ всякаго человѣка, ищущаго первооснову зла въ мірѣ, что и понять, и осмыслитъ и побѣдить зло можно лишь съ помощью свыше. Земля еще не адъ, и на ней существуютъ остатки отвергнутой міромъ Божественной Любви — единственнаго истиннаго принципа жизни. На проклятой Богомъ землѣ остались не только осколки былой цѣлостной красоты Божьяго міра, но и искры райскаго сіянія цѣлостнаго Добра: элементы альтруизма въ душахъ людей.
Закрывая глаза на потухающее пламя моральныхъ цѣнностей, обусловленное потерей самого источника свѣта и тепла, «альтруисты» предлагаютъ раздувать гаснущія искры Добра своими силами. Этимъ отвергается великое значеніе Голгоѳы и попирается бисеръ Божественныхъ словъ Спасителя: Безъ Меня не можете творить ничего. «Безъ тебя мы можемъ творить все» — говорятъ «альтруисты» — «и ни ты, ни твоя Голгоѳа намъ не нужны!»
Въ противоположность «естественному» закону «альтруизма и солидаризма», религіозное сознаніе утверждаетъ с в е р х ъ е с т е с т в е н н ы й нравственный законъ, оставшійся въ душѣ человѣка послѣ грѣхопаденія, какъ величайшая милостыня Божія (голосъ совѣсти!). Одновременно человѣку данъ другой великій даръ — даръ свободной воли!
Внимая голосу совѣсти, свободная воля человѣка, вразумляемая горькимъ личнымъ опытомъ, можетъ или просить помощи свыше для борьбы съ нравственнымъ зломъ въ себѣ и въ мірѣ или, отвергая эту помощь, надѣяться только на свои собственныя силы. Въ первомъ случаѣ человѣкъ идетъ по пути христіанскаго нравственнаго совершенствованія, а во второмъ — строитъ соціалистическій муравейникъ, отличающійся отъ муравейника насѣкомыхъ необходимостью для всеобщаго «соціальнаго блага» примѣнять универсальное безграничное насиліе!
Изъ трехъ видовъ государственной власти — монархія, демократія и деспотизмъ — собственно говоря, только первая (монархія) основана на религіозно-этическомъ принципѣ, вторая (демократія) основана на безрелигіозно-этическомъ, а третья (деспотизмъ) — на антирелигіозномъ (сатанинскомъ) принципѣ.
Для истинно православнаго русскаго человѣка, правильно понимающаго іерархію цѣнностей и стремящагося все въ жизни разсматривать съ высшей религіозной точки зрѣнія, никакого сомнѣнія въ выборѣ принципа государственной власти нѣтъ.
Ни одинъ церковно-православный русскій человѣкъ, знакомый съ элементами православной аскетики, не сомнѣвается въ томъ, что никогда нельзя надѣяться только на себя и строитъ жизнь на началахъ только своей воли. Наоборотъ, всегда памятуя молитву Господню, необходимо молиться Господу: Да будетъ воля Твоя!
То, что истинно для каждаго отдѣльнаго человѣка, истинно и для цѣлаго народа, особенно въ дѣлѣ установленія принципа государственной власти.
«Воля народа», столь восторженно воспѣтая демократіей, съ религіозной точки зрѣнія никакъ не можетъ быть принята за первоверховную цѣнность и за высшую инстанцію въ разрѣшеніи вопроса объ «истинномъ благѣ народа». «Воля народа», какъ высшая и окончательная инстанція — безсмысленна и представляетъ собою к о л л е к т и в н о е с а м о в л а с т і е, если она не обращена къ абсолютнымъ религіознымъ цѣнностямъ.
«Воля народа», какъ и воля отдѣльнаго человѣка, должна быть свободна, но свобода эта должна быть ограждена отъ соблазна «свободы насилія», когда ложно понятый принципъ неограниченной (лучше сказать — неогражденной) свободы превращается въ свою противоположность (см. признанія Шигалева въ «Бѣсахъ» Достоевскаго).
Богъ предоставилъ человѣку (и человѣческому обществу-народу) лишь с в о б о д у в ы б о р а между Добромъ и Зломъ (между Своей волей и своеволіемъ человѣка), но не предоставилъ абсолютной свободы дѣйствія по отношенію къ Себѣ и Своимъ законамъ. Такимъ образомъ, Онъ не допустилъ возможности уничтоженія Божественной любви, истины, добра, красоты и религіозно понимаемой свободы.
«Воля народа» можетъ в ы б и р а т ь между двумя принципами жизни: 1) Да будетъ воля Твоя, Господи, и 2) Да будетъ воля моя, внѣ зависимости отъ воли Господней.
По отношенію къ государственной власти воля Господня извѣстна: во главѣ народа долженъ быть царь-помазанникъ Божій, который въ своей дѣятельности руководится не «волей народа», а волей Бога!
При православномъ русскомъ самодержавіи народъ избираетъ царя, котораго Церковь затѣмъ помазуетъ на царство. Этому царю-помазаннику Божію народъ, желающій жить по Божьему, т. е. по правдѣ, добровольно, по своей свободной волѣ, ввѣряетъ всю полноту государственной власти. Царь-помазанникъ послѣ этого руководствуется уже не «волей народа» (т. е. демократическимъ принципомъ), а волей Божіей и своей совѣстью, какъ голосомъ воли Божіей.
Православный русскій царь-помазанникъ вовсе не является неограниченнымъ и безотвѣтственнымъ владыкой, подобно восточнымъ деспотамъ и вождямъ европейскихъ тоталитарныхъ государствъ. Нѣтъ, онъ ч р е з в ы ч а й н о отвѣтственъ предъ Богомъ! Достаточно вспомнить замѣчательныя молитвы, которыя читаетъ царь и народъ при совершеніи HYPERLINK "http://osanna.russportal.ru/index.php?id=liturg_book.trebnik.maltzew1897_01"Священнаго Коронованія и Мѵропомазанія Государя, чтобы понять глубочайшій религіозно-нравственно-политическій смыслъ православнаго русскаго самодержавія.
«Буди сердце мое въ руку Твоею», — молится самъ государь, — «еже все устроити къ пользѣ врученныхъ мнѣ людей и къ Славѣ Твоей, яко да и въ день Суда Твоего непостыдно воздамъ Тебѣ слово...»
Сердце свое царь отдаетъ въ руки Божіи, а потому и пользу ввѣреннаго ему народа онъ понимаетъ лишь въ соединеніи со славой Господней. За народъ свой царь-помазанникъ обѣщаетъ отвѣтить на Страшномъ Судѣ. Народъ же въ это время устами первосвятителя Православной Церкви, помазующей царя, молится:
«Умудри и настави Его непоползновенно проходить великое сіе къ Тебѣ служеніе: даруй Ему разумъ и премудрость!» Народъ понимаетъ возложенное Богомъ бремя царской власти, какъ «великое служеніе Богу». Каждый народъ имѣетъ свою мистическую и историческую миссію, которую онъ (самъ народъ) можетъ и не знать и не понимать до исчерпывающей глубины. Царская власть есть посредничество между Богомъ и народомъ. Царю-помазаннику, по Своему усмотрѣнію, внимая смиреннымъ молитвамъ самого государя, молитвамъ Церкви и всего народа, — Господь пріоткрываетъ глубины народной миссіи и помогаетъ ея осуществленію.
Необычайно трогательный и въ высшей степени умилительный чинъ Коронаціи и Мѵропомазанія государя, такъ высоко художественно и въ то же время правдиво, искренно, просто и величественно описанный А. Н. Муравьевымъ, не можетъ не оставить въ душахъ и памяти присутствующихъ, включая самаго царя, глубочайшаго впечатлѣнія на всю жизнь. Многіе государи плакали во время Коронаціи вмѣстѣ съ потрясеннымъ народомъ.
Царь и народъ, вѣнчающіеся въ этомъ многозначительномъ чинѣ Церковью на своеобразный б р а к ъ, съ мужскимъ главенствомъ и отвѣтственностью царя и съ женственной жертвенностью, чистотой и страхомъ народа, — взаимно даютъ обѣты вѣрности и, молясь смиренно о помощи свыше, соглашаются добровольно передъ лицомъ Божіимъ «нести тяготы другъ друга».
Послѣ этого б р а к а царь и народъ становятся однимъ государственнымъ тѣломъ, взаимоотвѣтственнымъ передъ Богомъ. Совершенно ясно, что Церковь, вѣнчающая царя съ народомъ, никакъ не можетъ быть «отдѣлена» отъ государства. Ибо царь-помазанникъ Божій, помазующая его на царство Церковь и обвѣнчанный церковно съ царемъ народъ представляютъ собою нераздѣльное цѣлостное тріединство строя Россійскаго государства.
Отсюда совершенно понятной становится истина словъ священной формулы — догмата о національно-исторической сущности Россіи: «п р а в о с л а в і е, с а м о д е р ж а в і е, н а р о д н о с т ь!» Отсюда совершенно понятнымъ становится и исконный историческій священный лозунгъ Россіи въ ея подвижнической борьбѣ съ врагами внѣшними и внутренними: «З а В ѣ р у, Ц а р я и О т е ч е с т в о!»
Въ свѣтѣ вышеизложеннаго, становится совершенно яснымъ, какой величайшей мистической и исторической трагедіей въ жизни Россіи было отреченіе покойнаго Царя-Мученика отъ Престола! За свои ошибки и прегрѣшенія и за страшные грѣхи всего своего народа Помазанникъ Божій заплатилъ мученичествомъ не только личнымъ, но и всей своей Семьи, включая несовершеннолѣтняго невиннаго отрока сына-Наслѣдника. Народъ же русскій за прегрѣшенія своего государя и за безмѣрные свои грѣхи передъ нимъ и передъ Богомъ получилъ отъ Господа такое возмездіе, которому не видно конца. Ибо — кто, поднявъ руку па Помазанника Господня, останется не наказаннымъ? — говоритъ Господь (1 Цар. 26, 9) и неужели не умретъ за то, что злословилъ Помазанника (2 Цар. 19, 21).
Царская Россія — это Солнце съ Востока — несомнѣнно, имѣла на себѣ и темныя пятна. Но сущность солнца не въ пятнахъ, и уничтожать солнце во имя борьбы съ его пятнами — безсмысленно и непростимо преступно. Поэтому февральская революція 1917 года, породившая кошмарный октябрь, не можетъ имѣть никакого религіознаго оправданія!
Не б у н т о м ъ (каковымъ является всякая революція по отношенію къ царю-помазаннику), а м о л и т в о й долженъ отвѣчать народъ за грѣхи своихъ царей.
Мудрый солнечный Пушкинъ, истинный сынъ Россіи, объ этомъ сказалъ просто и ясно святыми устами своего Пимена-Лѣтописца:
Своихъ царей великихъ поминаютъ
За ихъ труды, за славу, за добро —
А за грѣхи, за темныя дѣянія
Спасителя смиренно умоляютъ.
Многихъ, даже пріемлющихъ идею монархіи, смущаетъ вопросъ о наслѣдственной формѣ власти. Только съ безрелигіозно-этической точки зрѣнія можетъ казаться болѣе справедливымъ и, главнымъ образомъ, страхующимъ (по-человѣчески) отъ злоупотребленій принципомъ — принципъ избранія главы государства на опредѣленный срокъ. Но съ религіозной точки зрѣнія становится все яснымъ.
Да, при наслѣдственной монархической власти могутъ быть разные цари: и святые и грѣшные, и умные и простецы, и сильные и слабые. Но послѣ помазанія (которое совершается надъ каждымъ новымъ членомъ династіи отдѣльно!), — они всѣ получаютъ особую помощь и благодать отъ Бога, Который можетъ превратить грѣшнаго въ святаго, слабаго въ сильнаго, простеца въ мудреца. Сама жизнь царя всецѣло въ рукахъ Божіихъ!
Но самое главное, о чемъ никогда не слѣдуетъ забывать, это — п р о в и д е н ц і а л ь н о с т ь ниспосланія народу въ р а з н ы е моменты его исторической жизни — р а з н ы х ъ царей. Народъ при династическомъ наслѣдованіи монарха получаетъ отъ Бога такого царя, какого онъ заслуживаетъ!
Самое страшное и жуткое въ наше лукавое и тяжкое время — это и з м ѣ н а православному русскому принципу самодержавія со стороны нѣкоторыхъ представителей самой Православной Церкви. Духъ красной обновленческой реформаціи и церковной революціонности, этотъ самый страшный духовный ядъ, пророчески предсказанный, какъ признакъ приближающагося конца міра, начинаетъ все настойчивѣе проявляться въ жизни Православной Русской Церкви.
Форум
