1. Необычная процессия двигалась по московским улицам 16 августа 1853 г. в направлении Введенского (Немецкого) кладбища. Около 20 тысяч москвичей провожали в последний путь «утрированного филантропа», «Божиего человека», «святого доктора» Федора Петровича Гааза. Так многонациональная и многоконфессиональная Москва с благодарностью прощалась с этим великим человеком.
Немец – по происхождению, католик – по вероисповеданию, врач – по образованию, христианский гуманист – по призванию, прибывший из Германии в Россию д-р Федор Гааз основную часть своей жизни посвятил служению обездоленным арестантам, стараясь облегчить их участь и оказать им духовную помощь. Девизом его служения стали слова: «Спешите делать добро!».
Его миссия, состоявшая в распространении Евангелия, нравственных ценностей и духа христианского милосердия среди осужденных и оторванных от нормальной христианской жизни людей, с целью оказания им реальной помощи, снискала уважение и признание не только католиков, но и людей других исповеданий, особенно православных. Неудивительно поэтому, что еще при жизни его называли «святым доктором». Его духовное завещание выражено в его собственных словах, обращенных к воспитаннику Норшину: «самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их, причем чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться» (ср. ВМ, с. 1. 15. 97).
Прошло уже более полутора столетий со дня смерти этого великого человека, но его имя до сих пор остается на устах у многих. На его могиле всегда лежат цветы и горят свечи. Проходящие рядом останавливаются, чтобы помолиться. Перефразируя знаменитого русского поэта Александра Пушкина, можно сказать, что к могиле Федора Петровича Гааза не заросла народная тропа. Это не что иное, как знак признания и почитания. Поистине, не зря начат его беатификационный процесс. Живой интерес к личности и прославлению доктора Федора Гааза выразил Святейший Отец Бенедикт XVI. 25 апреля н.г. во время общей аудиенции на пл. св. Петра в Риме он назвал его человеком, излучающим свет, а у меня спросил: «Как идёт процесс беатификации?»
О докторе Гаазе написано много, не только в России, но и за ее пределами, и, думаю, будет написано еще больше. Нынешняя конференция – уже не первое мероприятие, призванное дать новый стимул популяризации идей милосердия и объединить наши усилия по прославлению этого подвижника. Несмотря на путь, который проделала в своем развитии Россия, равно как и все человечество, необходимо заметить, что при этом потребность в благотворительности не уменьшилась.
2. 25 января 2006 г. Папа Бенедикт XVI обнародовал свою первую программную энциклику «Deus caritas est» – «Бог есть любовь».
В наше время, преисполненное духа секуляризма, нравственного релятивизма, религиозного невежества, гедонизма, агрессивного либерализма, культуры смерти Папа акцентирует свое внимание на фундаментальном понятии Бога как любви и, с присущей ему четкостью формулировок, раскрывает истинное значение и понимание слова «любовь».
Глубоко символично также и то, что энциклика была подписана в Торжество Рождества Христова 25 декабря 2005 г. Боговоплощение характеризует для нас тайну Божией любви – Бог, ведомый любовью, становится человеком ради нас, людей, и ради нашего спасения.
Бенедикт XVI в этой энциклике рассуждает о безграничной любви Бога к человеку, а также о христианской любви в различных ее проявлениях и ее роли в жизни Церкви. На заре нового тысячелетия Папа показывает, что любовь к Богу и милосердие являются центральными принципами христианской веры.
3. Бенедикт XVI продолжает линию своего великого предшественника Слуги Божия Иоанна Павла II, который перед смертью работал над документом о христианской любви. Затрагиваемая им тема очень важна и актуальна. Во время Конгресса Папского совета «Cor Unum» 23 января 2006 г. Папа напомнил, что Бог есть любовь и наша причастность к Его любви должна проявляться через любовь к ближнему, воплощенную в конкретных делах, – только тогда эта любовь может называться христианской. Он также подчеркнул, что три центральные темы энциклики – Бог, Христос и любовь, – слитые воедино, представляют собой центральную направляющую христианской веры (ср. СЕ, 05.02.06, с. 1,3).
Именно отсутствие любви к Богу и ближнему является причиной всех бед современного мира. Папа провозглашает истину о любви затем, чтобы показать, что открытое и исполненное любви сердце – это единственно достойный ответ на вызовы и проблемы современного мира.
Энциклика «Deus caritas est» затрагивает проблему любви, которой Бог наполняет нас. Эту любовь мы должны передавать другим сейчас, здесь, в мире, в котором с именем Бога иногда связывается месть, ненависть и насилие (ср. DCE 1). Поэтому человек должен воспитываться и совершенствоваться в любви.
4. Энциклика состоит из двух частей: «Единство любви в творении и истории спасения» и «Практика любви Церкви как “Общины любви”». Первая, теоретическая часть энциклики представляет собой богословско-философские размышления на тему любви в различных ее измерениях и содержит размышления об отношениях между «eros» и «agape» (ср. DCE 3.7), т.е. между плотской и духовной любовью. Вторая – носит практический характер и посвящена воплощению в жизнь заповеди любви, т.е. служению милосердия (ср. DCE 19).
5. Папа подчеркивает, что Христос примером Своей жизни, крестной смертью и воскресением учит нас сути любви и вообще человеческого существования: упавшее в землю и обмершее пшеничное зерно приносит плод (ср. Мф 10, 9; 16, 25; Мк 8, 35; Лк 9, 24; Ин 12, 25) (ср. DCE 4-6). Т.е. истинная любовь стоит дорогого, ибо это любовь жертвенная. Не зря Слуга Божий Иоанн Павел II говорит, что нужно желать лишь того, что дорого стоит, ибо только это является ценностью (ср. NP VI, 1, s. 753).
Представляя, в свете Откровения, истину о любящем человека Боге, Бенедикт XVI для определения истинной любви использует греческое слово «agape», – любовь нисходящая, жертвенная. Без нее восходящая, плотская любовь, определяемая другим греческим словом – «eros», обедняется и теряет свою природу (ср. DCE 7). Он также подчеркивает, что бесконечная, жертвенная любовь Бога к человеку воплотилась в Иисусе Христе (ср. DCE 7).
Великий ценитель и почитатель таинства Евхаристии Бенедикт XVI учит, что именно в этом таинстве любви Спаситель обеспечил постоянное присутствие любви Бога к человеку. Участвуя в нем, мы включаемся в акт Его самопожертвования и объединяемся с Ним и теми, кому Он отдает Себя. Таким образом, в Евхаристии любовь к Богу и любовь к ближнему сливаются. Ближнего мы должны любить в Боге и вместе с Ним. Благодаря бесконечной любви Бога к человеку и ответной любви человека к Богу наши взаимные устремления совпадают. Желание Бога уже не чуждо человеку, ибо оно становится его собственным желанием, т.к. Бог присутствует в человеке больше, чем он сам в себе. Любовь к ближнему исходит из любви Бога; суть ее в том, что другого человека мы любим в Боге и вместе с Ним. Поэтому любовь к Богу и ближнему неотделимы друг от друга. Они суть одна заповедь. Эти два типа любви рождаются из любви, исходящей от Бога, Который первый нас возлюбил. Таким образом, речь не идет о навязывающей человеку нечто невозможное «заповеди» извне, но о дарованной нам любви, которой необходимо делиться с другими, ибо любовь возрастает через любовь (ср. DCE 16-18).
Таким образом, учение Бенедикта XVI о безграничной жертвенной любви Бога к человеку и Его присутствии в нем, неразделимости любви к Богу и ближнему, о совпадении взаимных устремлений и желаний Бога и человека подтверждает достоинство человека, сотворенного по образу и подобию Божиему (ср. Быт 1, 26).
6. После теоретических размышлений Папа переходит к проблеме практической реализации заповеди любви к ближнему и, соответственно, к благотворительной деятельности в Церкви, которая, наряду с проповедью Слова Божия и исполнением таинств, принадлежит природе Церкви. Верующие во Христа не могут не жить любовью к ближнему, которая является ответом на любовь Бога к человеку. А этой любви так не хватает, ибо нет и не будет общества, в котором бы отсутствовала необходимость в делах милосердия. Несмотря на впечатляющие достижения науки и техники, все еще много людей страдает от материальной и духовной бедности. Благотворительная деятельность является формой жизни Церкви и ее духом. Необходимо поэтому стремиться к тому, чтобы в мире не было места бедности, которая не дает человеку возможности вести достойную жизнь (ср. DCE 19-20. 25. 30).
7. Развитие благотворительности противопоставляет «культуру жизни» стремительно распространяющейся «культуре смерти», формирует истинно гуманное отношение к миру, признавая в человеке образ Бога и способствуя созданию условий жизни, соответствующих достоинству человеческой личности.
Для учения Бенедикта XVI характерно указание на то, что благотворительная деятельность не может служить обращению нуждающихся в свою веру. Что, в свою очередь, не означает, что, осуществляя дела милосердия, можно как бы забыть о Боге. Самое большое несчастье – это когда Бог выпадает из жизни человека и общества. Поэтому христианин должен знать и понимать, когда о Боге следует говорить словами, а когда говорить лучше делами любви, свидетельствуя через них о Христе (ср. DCE 31).
Таким образом, энциклика «Бог есть любовь» – это руководство к осуществлению Христовой революции, революции, основанной на милосердной любви, в мире, погрязшем в эгоизме. Ибо только добро, любовь к Богу и ближнему могут победить зло и преобразить мир. Именно в них – смысл и ценность христианской жизни.
8. Пропагандистом и реальным воплотителем идей этой Божией революции любви к ближнему в XIX в России явился д-р Федор Петрович Гааз – служитель долга, бестрепетно верующий в правоту своего дела, неутомимый утешитель страждущих и обездоленных, любовь к которым стала страстью его благородного сердца. Посреди мира, унижавшего человеческое достоинство, он сумел остаться Человеком с большой буквы, и в каждом страждущем, вне зависимости от вероисповедания и общественного положения, видел своего брата. Он прекрасно понимал, что христианский идеал любви – это не что-то, чем можно любоваться лишь издали. Этот идеал для д-ра Гааза был маяком и светочем, осветившим его жизненный путь. Своей жизнью он подтвердил слова Господа, что если пшеничное зерно не обомрет, то останется само; если же обомрет, то принесет много плода (ср. Ин 12, 24). Именно он, умерев для своей личной жизни, воскрес для иной, в которой принес много плода. Своей подвижнической жизнью он доказал, что и один в поле воин. Поэтому с полным правом о нем можно сказать, что хотя «народы любят ставить памятники своим великим людям, но дела великого человека суть памятник, поставленный им своему народу» (ВМ, с. 21).
9. Федор Гааз посвятил свою жизнь облегчению участи арестантов и оказанию им как материальной, так и духовной помощи, понимая, что места заключения и содержания под стражей в нечеловеческих условиях представляли собой рассадник пороков.
Будучи главным врачом московских тюрем и членом Московского попечительского совета о тюрьмах, воочию увидев положение дел в тюрьмах и непосредственно пообщавшись с арестованными, Гааз испытал сильнейшее душевное потрясение. За виновным отрицались почти все права, больному отказывалось в помощи, несчастному – в участии. Гааз вступил в неравную борьбу с таким положением вещей, не убоявшись и не оставшись равнодушным к увиденному. Наоборот, с непоколебимой любовью к людям и правде он входил в положение несчастных и упорно трудился над смягчением их доли. Этому труду он отдал все свое время, постепенно перестав жить для себя. Сквозь грубые черты арестанта он видел нестираемый преступлением образ человека, подверженного физическим и нравственным страданиям. Именно на смягчение этих страданий он и направил свою деятельность, как подчеркивает биограф Гааза – Анатолий Кони в своей работе «Федор Петрович Гааз. Биографический очерк» (ср. ВМ, с. 42-43).
Первое, чего он настоятельно добивался, это отмена прутов на пересылке, – когда арестанты шли по этапу, будучи прикованы к одному металлическому пруту. Сначала по его требованию пруты были заменены цепями с наручниками. Это не особенно облегчило участь арестованных, ибо по-прежнему несколько человек оставались насильственно связаны друг с другом (ср. ВМ, с. 47).
Но Гааз был неумолим и добивался большего. При его непосредственном участии были спроектированы и изготовлены кандалы с цепью, получившие название гаазовских. Они намного облегчили участь арестантов (ср. ВМ, с. 48).
Его любовь к осужденным была так велика, что он желал хоть немного разделить их участь. Для этого он нередко приезжал проводить их. При этом он обходил арестованных, целовался с ними на прощание и даже проходил с ними по многу верст. Москвичи знали, что если вместе с партией арестованных шел старик во фраке, с владимирским крестом в петлице, в старых башмаках, а зимой – в порыжелых высоких сапогах и в старой волчьей шубе, то это был «Федор Петрович», «святой доктор», «Божий человек». Они знали, что нужды арестованных не были чужды ему (ср. ВМ, с. 64-65).
Обездоленные искали в нем защитника. Находящийся уже далеко от Москвы ссыльный пишет: «Не имею защитника и сострадателя, кроме вас. Вы нам отец, вы брат, вы – друг человеков!». Другой ему вторит: «Спасите, помогите, Федор Петрович! Склоните сердце московского генерал-губернатора ко мне, несчастному» (ср. ВМ, с. 71-72). И Федор Петрович помогал. Недаром появилась поговорка: «У Гааза нет отказа» (ср. ВМ, с. 460).
Гааз не останавливался перед паутиной бюрократических препон. Однажды император Николай I посетил московский тюремный замок. Недруги Гааза указали ему на 70-летнего старика, приговоренного к ссылке в Сибирь, который по настоянию Гааза по состоянию здоровья был оставлен в Москве. Государь был недоволен и сурово спросил у доктора, с которым был знаком лично: «Что это значит?». Вместо ответа Федор Петрович стал на колени. Царь подумал, что Гааз просит у него прощения, и сказал: «Полно! Я не сержусь, Федор Петрович, что это ты – встань!» – «Не встану!», – ответил Гааз. – «Не встану, пока не помилуете старика, которому жить-то осталось мало». Государь задумался и согласился с помилованием, говоря: «На твоей совести, Федор Петрович!» (ср. ВМ, с. 72-73).
Федор Петрович Гааз заботился не только об улучшении содержания и пересылки осужденных. Не ушли из его поля зрения и юридические проблемы и, особенно, духовные. Он был поражен вопиющей жестокостью закона, запрещавшего подачу жалоб со стороны осужденных до исполнения над ними приговора и прибытия в Сибирь, и делал все возможное, чтобы его отменить. Ему это не удалось, но здесь можно вспомнить изречение великого французского ученого Луи Пастера: «Долг кончается там, где начинается невозможность» (ср. ВМ, с. 76).
Гааз понимал, что одного справедливого, человеческого отношения к арестованному мало. Необходима также и забота о нравственности заключенного. Он хорошо знал, что отсутствие духовного попечения лишало совершившего преступление человека сил для борьбы с самим собою, со своими пороками. Арестант оставался наедине с самим собою и был подвержен большим греховным искушениям во время пересылки по этапам и тюремного заключения. В области духовного окормления арестантов со стороны властей практически ничего не предпринималось. На практике все сводилось лишь к чисто формальному отношению духовенства к арестантам, и то в больших центрах. В то же самое время заключенные с радостью принимали Священное Писание и другие книги духовно-нравственного содержания. Для них они становились неразлучными спутниками в их трудной судьбе, несли утешение, помогали решить духовные проблемы, были светом во мраке, царившем в них самих и в их отчаянном, озлобленном окружении. Федор Петрович всеми силами старался распространять такие книги среди арестантов с самого начала своей деятельности в качестве члена московского тюремного комитета, отдаваясь целиком заботе о бедных, ищущих Бога и стремящихся Его познать. Он писал: «Нужно видеть то усердие, с которым люди сии книги просят, ту радость, с которою они их получают, и то услаждение, с которым они их читают!» (ср. ВМ, с. 76-77).
Кроме внутренних препятствий, к коим необходимо отнести действие сил зла, в этом благом деле появились и внешние, – недостаток средств у тюремного комитета и нехватка изданий Священного Писания. Для решения этой проблемы Гааз использовал свои личные средства и искал, выражаясь современным языком, спонсоров. Знаменательны слова, с которыми он обратился к петербургскому купцу Арчибальду Меризилу. Прося о помощи, Гааз отмечает, что, наряду с великолепным чувством милосердия, охотой и привычкой помогать нуждающимся, которые присущи российскому народу, у него, к сожалению, недостаточно развиты представления о духовной поддержке. В этих словах выражена его глубокая забота о нравственной помощи арестантам. В первые пятнадцать лет существования тюремного комитета Гааз раздал 71190 церковных и гражданских азбук, 8170 святцев и часословов, 20350 книг Священной истории, катехизисов и других книг духовного содержания, 5479 Евангелий на церковнославянском и русском языках, 1830 Евангелий на иностранных языках, 8551 псалтирь на церковнославянском и русском языках, 584 на иностранных языках и т.д. (ср. ВМ, с. 77).
За этими статистическими данными стоит титанический труд великого подвижника, лечившего не только тело, но и душу человека.
Снабжая арестантов духовной литературой, Гааз пошел дальше. Он хотел, чтобы каждый, отправляющийся в трудный путь по этапу, был снабжен систематически изложенным нравственным руководством, учитывающим условия жизни той среды, которая способствует нарушению закона. В 1841 г. он за свой счет издал книжицу «Азбука христианского благонравия».
Она начинается с текстов из Евангелий и посланий Апостолов, в которых проповедуется христианская любовь, мир, чистота, кротость и прощение. Потом следует комментарий к этим текстам. Комментарий подкреплен цитатами из Священного Писания, из трактата «О любви Господней» св. Франциска Сальского, а также содержит ряд нравоучительных рассказов, взятых из повседневной жизни. Гааз старался убедить читателя не предаваться гневу, не злословить, не смеяться над несчастьями ближнего, не глумиться над его уродством и не лгать. Эта книжка Федора Петровича, написанная простым и понятным языком, проникнута глубоким чувством искренней любви к людям и желанием оказать им духовную помощь (ср. АХБ).
«Азбука христианского благонравия» оканчивается следующим образом: «Итак, уповая на всемогущую помощь Божию, от души обещаюсь во всех моих отношениях к ближним памятовать, яко правило, наставление святого апостола Павла, содержащееся в послании к Галатам 6, 1 и 2: “Братия! Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные (не только по званию), исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. Носите бремена друг друга, и таким образом исполняйте закон Христов”» (АХБ, с. 57-58). Далее следовало обещание не употреблять бранных слов, никого не осуждать, не лгать и соблюдать упомянутое наставление Апостола. Это обещание скреплялось собственноручной подписью заключенного. Не умеющие писать ставили три крестика. Таким образом, эта книжица становилась определенного рода договором с Богом, нарушать который было грешно и стыдно (ср. ВМ, с. 78).
Может быть, нам, людям XXI в., все это кажется наивным. Однако здесь видна вера д-ра Гааза «в лучшие стороны человеческой природы и доверие к способности простого русского человека к нравственному возрождению» (ВМ, с. 78). Т.е. он действительно жил надеждой на духовное возрождение человека, даже самого отъявленного грешника и преступника.
Таким образом, можно утверждать, что небольшая книга «Азбука христианского благочестия» – это книга о достоинстве созданного Богом по Своему образу и подобию (ср. Быт 1, 26) человека. Это, по существу, практическое руководство по приведению в порядок жизни заблудшего грешника.
Гааз добивался того, чтобы перед отправкой в Сибирь ссыльные оставались еще неделю в Москве для исповеди и причастия, «дабы они укрепились сердечно пред вступлением в новую для них жизнь». Он вместе со своим другом, православным Митрополитом Филаретом, подготовил две молитвы, которые должны были читаться арестантами перед наказанием плетью, для их успокоения, чтобы помочь им противостоять отчаянию и озлоблению. Ходатайствовал Федор Петрович и о том, чтобы сестры одиноких арестантов могли следовать за своими братьями, а также добивался для заключенных разрешений на свидания с близкими. В сибирской ссылке арестантов ободряло то, что в далекой Москве был человек, который думал о них (ср. ВМ, с. 80-82).
Особое значение имеет его книга «Призыв к женщинам», изданная после смерти автора. Это своего рода духовное завещание великого человеколюбца. Здесь Гааз излагает нравственные и религиозные принципы, на которых строилась вся его жизнь. Он призывает женщин содействовать перерождению общества – ведь для этого необходим дух кротости, справедливости, терпения и любви. От женщин доктор Гааз ожидает содействия в основании больниц и приютов для неимущих и нуждающихся. Забота о благе ближнего должна направлять их действия. Зло может быть побеждено только добром. Миссия женщины – поднимать упавших, смягчать озлобленных, исправлять нравственно падших. В этих, перемежаемых ссылками на слова Христа, наставлениях очевидна вера Гааза в добрую природу человека. Чего стоит его восклицание: «Любовь и сострадание живут в сердце каждого!» Проповедь любви, уважения к человеческому достоинству, призыв к серьезному отношению к жизни – вот сквозной мотив всей книги (ср. ВМ, с. 111-112, 313-330).
10. Представленные выше основные аспекты учения Папы Бенедикта XVI, выраженного в энциклике «Бог есть любовь», и примеры из жизни и наставлений д-ра Федора Гааза взаимно переплетаются.
В первую очередь необходимо подчеркнуть, что и тот, и другой указывают на непреходящее значение человеческой личности. Человек сотворен Богом, искуплен Сыном Божиим и ведом Духом Святым. Папа учит, что человек «может воистину соединиться с Богом в соответствии со своим предназначением. Однако настоящее соединение – не просто слияние, не погружение в анонимный океан Божественного; это единство, рождающее любовь, в котором обе стороны – Бог и человек – остаются собой, и все-таки образуют одно: “Соединяющийся с Господом есть один дух с Господом”, – говорит св. Павел (1 Кор 6, 17)» (DCE 10). В арестанте и преступнике Гааз видит нестираемый преступлением образ человека (ср. ВМ, с. 43). Его книга «Азбука христианского благочестия» – не что иное, как трактат о достоинстве человеческой личности и практическое руководство на пути возвращения заблудшего в дом Отца (ср. АХБ), а «Призыв к женщинам» – изложение нравственных принципов, которыми должен руководствоваться каждый христианин в своей жизни (ср. ВМ, с. 313-330).
Папа говорит, что дела милосердия принадлежат природе Церкви (ср. DCE 25), и Гааз, как живой член Церкви Христовой, на деле осуществлял эту идею. Невозможно быть истинным христианином, не помогая нуждающимся, ибо, как пишет Папа, «императив любви к ближнему заложен Творцом в саму природу человека» (DCE 31). Федор Петрович во всей полноте реализовал мысль, высказанную в энциклике «Бог есть любовь»: для служителей милосердия любовь к ближнему – не навязанный извне приказ, но следствие их веры, деятельной в любви (ср. DCE 31).
Гааз призывал зло побеждать добром (ср. ВМ, с. 335). Бенедикт XVI говорит, что улучшить мир можно, лишь творя добро (ср. DCE 31), ибо «практического действия недостаточно, если в нем не ощущается любовь к человеку, любовь, которая питается встречей со Христом» (DCE 34).
Поэтому «святой доктор» заботился не только о материальной помощи бедным, не только старался улучшить условия содержания арестантов и пересылки их в Сибирь, не только делал все от него зависящее, чтобы облегчить их участь, защитить от бесправия, изменить законодательство в их пользу и т.д., но, как истинный христианин, радеющий о спасении каждого человека, заботился об их духовном окормлении (ср. ВМ, с. 76-80). Он не только хорошо знал, что такое дела милосердия для тела и души (ср. В-МКК, с. 154), но и творил их в повседневной жизни. Как говорит Папа Бенедикт XVI, «личная близость с Богом и предание себя на Его волю препятствует деградации человека» (DCE 37).
Понтифик недвусмысленно заявляет в лицо современному, становящемуся все более секулярным, миру, что невозможно разделить благотворительность и духовность, они должны идти нога в ногу. Дела милосердия должны служить проповеди Евангелия. В связи с этим Папа напоминает слова Слуги Божия Иоанна Павла II о том, что всеми нами движет один и тот же мотив и перед всеми нами стоит одна и та же цель: истинный гуманизм, признающий в человеке образ Божий, и стремление помочь человеку сделать свою жизнь достойной этого образа (ср. SRS 32: DCE 30).
Гааз много внимания уделял правовому положению арестантов, стараясь им помочь и тем самым ответить на вопиющее беззаконие, а также построить более справедливое общество. Он говорил, что правительство не сможет обрести мир, силу и славу, если в своих действиях оно не будет руководствоваться принципами христианского благочестия (ср. ВМ, с. 80-89, 113). Бенедикт XVI в энциклике «Бог есть любовь» много внимания уделяет проблеме построения справедливого мира. Церковь, не ставя себя на место государства, должна пробудить в обществе духовные силы, без которых справедливость не может утвердиться и процветать (ср. DCE 28).
Исключительно важным с экуменической точки зрения был пример служения д-ра Гааза всем, вне зависимости от вероисповедания. Чего стоит его дружба и сотрудничество с митрополитом Московским Филаретом! Не всегда их взгляды совпадали, но всегда они стремились к одному и тому же – помочь страдающим. Папа Бенедикт XVI напоминает, что любовь бескорыстна, что она проявляется не ради достижения каких бы то ни было целей. Поэтому благотворительность не может служить прозелитическим целям. Посредством благотворительности нельзя навязывать свою веру другим. Нужно просто свидетельствовать о Христе через слова, молчание и личный пример (ср. DCE 31). Свидетельство Гааза было столь сильно, что митрополит Филарет разрешил православному священнику отслужить обедню о выздоровлении больного доктора, и сам его навестил перед смертью. С разрешения того же митрополита Филарета в нескольких московских православных церквах служили панихиды по почившему д-ру Гаазу (ср. ВМ, с. 109-110. 240).
Бенедикт XVI учит, что нет общества, в котором служение милосердной любви может быть лишним. Кто отрицает любовь, тот отрицает человека как такового. В нашем мире всегда будет страдание, а значит, потребность в утешении и помощи. Всегда будет одиночество. Всегда будут ситуации материальной нужды, в которых необходима конкретная помощь как проявление конкретной любви к ближнему (ср. DCE 27).
Так было всегда, так было во времена д-ра Федора Петровича Гааза, так есть сейчас, и так будет в будущем. Поэтому деятельность доктора Гааза, его урок и пример современны и по сей день. Они особенно актуальны в свете энциклики Бенедикта XVI «Бог есть любовь», ибо любовь к ближнему происходит из любви Бога к нам и нашей любви к Нему. Она заложена в самой природе человека, сотворенного по образу и подобию Божиему (ср. Быт 1, 26).
11. Убежденность и усердие д-ра Гааза в делах милосердия доходили до фанатизма. Однако это был фанатизм добра, фанатизм сострадания к страждущим, фанатизм благотворения – этого благодатного чувства, облагораживающего природу человека, сказал вице-президент тюремного комитета, московский гражданский губернатор Иван Каннист после погребения «святого доктора» (ср. ВМ, с. 240-241).
Доктор Гааз спешил делать добро. Его миссия заключалась прежде всего в распространении духа христианского милосердия, в приобщении к евангельскому слову отверженных от нормальной христианской жизни людей с целью помочь им материально и духовно. Этим он еще при жизни заслужил большое почитание, которое, надеюсь, станет основой его грядущего церковного прославления.
В наше время, когда в обществе царит социальная несправедливость, эгоизм, себялюбие, гедонизм, когда чувство сострадания угасает – необходимо спешить делать добро. В противном случае одолеет зло и вместе с ним победит в душе человека отчаяние, страх, ненависть, которые, в свою очередь, порождают новое зло. Об этом напомнил нам другой известный исследователь жизни и деятельности д-ра Гааза Лев Копелев (ср. ВМ, с. 244).
Живой пример милосердной любви, поданный д-ром Гаазом, и увещевание Папы Бенедикта XVI да подвигнут нас спешить делать добро, дабы преобразить наш ожесточившийся мир к лучшему, превратить его в цивилизацию любви и жизни.
Использованная литература и принятые сокращения:
1. Иоанн Павел II. Энциклика «Dives in misericordia» (DM).
2. Бенедикт XVI. Энциклика «Deus caritas est» (DCE).
3. Jan Paweł II. Nauczanie Papieskie. VI, 1, Poznań 1998 (NP VI, 1).
4. Свет Евангелия. № 5-6 (539-540), 5 февраля 2006 г. (СЕ, 05.02.06).
5. Доктор Ф. Гааз. Азбука христианского благонравия. Москва, 2001 (АХБ).
6. А. Нежный. Врата милосердия. Книга о докторе Гаазе. Москва, 2002 (ВМ).
Форум
НО!
