пинна пишет:Вперёд!
Ок.
Леонид Иванович Фёдоров (4 ноября 1879, Санкт-Петербург — 7 марта 1935, Киров) — протопресвитер католической церкви, экзарх Апостольского экзархата католиков византийского обряда в России.
В 2001 году причислен к лику блаженных Католической церкви.
Родился в православной семье. Его отец владел рестораном «Малоярославец», разорился и рано умер; семью содержала мать. Леонид окончил гимназию и поступил в православную Санкт-Петербургскую духовную академию. На третьем курсе покинул академию. В 1902 уехал за границу, где во Львове митрополит Андрей Шептицкий присоединил его к Католической церкви.
Продолжил образование в католических учебных заведениях — в иезуитской папской коллегии в Ананьи под Римом (1902—1907), и в коллегии De Propaganda fide в Риме (1908-1910). После негативной реакции русской миссии при Ватикане на факт учёбы русского католика в итальянских учебных заведениях переехал в Швейцарию, где под именем Антонио Кремони завершил изучение богословия в доминиканском учебном заведении «Альбертинум» во Фрибуре (1908-1910). Писал о годах своего обучения в Италии:
Строгая регулярная жизнь, ясная, светлая умственная работа, жизнерадостные окружавшие меня товарищи, неиспорченные современной атеистической культурой, даже сам народ, живой, умный, пропитанный насквозь истинно христианской цивилизацией — всё это подняло меня на ноги и вдохнуло новую энергию. Здесь я горячо полюбил не только вообще народ, но и, в частности, наш русский народ, и сделать что-нибудь для бедного, смиренного русского народа-аскета стало необходимой потребностью.
26 марта 1911 в болгарской униатской церкви святой Троицы в Галате (Стамбул) епископ Михаил Миров рукоположил его в священники. Леонид Фёдоров был одним из сотрудников митрополита Андрея Шептицкого. С 1910 — префект Научного института (Студион) во Львове. В 1913 принял временные обеты в греко-католическом студитском монастыре, состоя в студитском «Скиту святого Иосифа» в Каменце с иноческим именем Леонтий. Под псевдонимами Д-р Леони и Кремони напечатал ряд богословских и исторических трудов в пражской Slavorum Litterae theoligicae и в Roma e l’Oriente в Гротта-Феррата.
В 1914 вернулся в Россию, был арестован как секретарь митрополита Шептицкого и сослан в Тобольск.
После Февральской революции ему было разрешено вернуться в Петроград, где он участвовал в Первом соборе русских католиков, созванном митрополитом Андреем Шептицким 28-31.5.1917. На Соборе были приняты конституционные положения правового, канонического статуса, определены направления церковно-государственных отношений, богослужебно-литургическая сторона и дисциплина таинств, сохранение чистоты обряда от латинизации, разработаны нормы поведения клира; всё это отразилось в соответствующих постановлениях. Временное правительство России признало решения Собора. Папа Бенедикт XV подтвердил правомочность действий А. Шептицкого 24 февраля 1921. Назначение поставленного экзархом Апостольского экзархата протопресвитера Леонида Федорова, наделенного епископской властью с подчинением ему всех епархии в пределах Государства Российского за исключением епархий Малой и Белой Руси в их этнографических границах было утверждено Папой Бенедиктом XV 1 марта 1921. Служение Федорова проходило в трудных материальных условиях. В 1922 писал митрополиту Шептицкому:
«Вашему покорнейшему слуге, экзарху российскому, протопресвитеру и протонотарию апостольскому» приходилось в 1918-19 гг. голодать до того, что тряслись руки и колени, и приходится до сих пор рубить и колоть дрова, ломать на дрова дома и заборы, быть молотобойцем в кузнице, возить тачки с поклажей и мусором, разрабатывать огороды и дежурить на них по ночам… Только милостью Божией могу я объяснить себе, что ещё не умер или не приведен в полную негодность, несмотря на анемию и подагрический ревматизм, который грызёт меня, как крыса старое дерево…
Служил настоятелем в храме Сошествия Святого Духа в Петрограде, под его начальством были основаны женский орден «Святого Семейства», «Община сестер Святого Духа», «Общество Иоанна Златоуста». Выступал с докладами, участвовал в диспутах с православными священнослужителями.
21 ноября 1922 арестован, но сразу же освобождён. После закрытия католических храмов служил на квартирах.
Вновь арестован 23 февраля 1923. 7 марта писал митрополиту Шептицкому:
Если дело дойдёт до расстрелов, то жертвой, может быть, буду и я, чего мне, каюсь Вам, очень бы хотелось. Я убежден, что если прольется наша кровь… то это будет самый лучший фундамент Русской Католической Церкви, иначе мы будем не жить, а прозябать среди нашего темного, беспросветного, «советского» быта…
21 марта 1923 был одним из подсудимых на процессе над католическими священнослужителями в Москве. Заявил, что «хотя мы и подчиняемся советской власти вполне искренно, но смотрим на неё как на наказание Божие за грехи наши». Был приговорён к десяти годам лишения свободы, срок заключения отбывал сначала в тюрьме в Сокольниках, затем в Лефортово.
В апреле 1926 был освобождён с запрещением проживания в крупнейших городах. Жил в Калуге, летом выехал в Могилёв, где служил в местном храме. Писал о печальной судьбе католиков восточного обряда в СССР:
36 моих лучших прихожан опять сидят по тюрьмам и ссылкам. Среди них есть старушки 54 и 57 лет, да вдобавок еще и больные. Не отличаются здоровьем и другие мои верные чада. Их ест цинга (Соловки и Сибирь), туберкулез и другие немощи; раскинуты они по всему пространству нашего необъятного отечества… Сидят, как говорится, ни за что ни про что, или, вернее, за то, что они русские католики. Но телесная их немощь с избытком покрывается божественной благодатью. Их редкие письма дышат такой ясностью духа, таким смирением перед волей Провидения, такой радостью за свои страдания во Христе, что мне остается только благодарить Бога и учиться у них христианской стойкости.
С 1926 находился в юрисдикции епископа Пия Эжена Невё. Был арестован в Могилёве и приговорён к трём годам заключения за отъезд из Калуги без особого разрешения. В 1926—1929 находился в заключении в Соловецком лагере особого назначения. До запрета католических служб в декабре 1928 ежедневно служил литургию у себя в камере, по воскресеньям и праздникам — в Германовской часовне. В январе 1929 у него были изъяты литургические принадлежности, но, несмотря на это, на Пасху 1929 в лагере была совершена литургия в византийском обряде. 9 июня 1929 вместе с другими католическими священнослужителями был отправлен на остров Анзер, но уже в августе того же года освобождён ввиду окончания срока заключения.
Был отправлен в ссылку в Архангельскую область, где жил в деревне близ Пинеги. В 1931 находился под арестом в архангельской тюрьме за отказ от принудительных работ, затем освобождён и выслан в Котлас. В конце 1933 был по ходатайству Екатерины Пешковой, первой жены Горького, работавшей в советском политическом Красном Кресте, освобождён из ссылки с запрещением проживать в 12 крупных городах.
С января 1934 жил в Вятке, где и скончался. Епископ Невё писал после кончины экзарха Фёдорова:
Он подвергался гонениям и при царе, и при большевиках — по крайней мере тринадцать лет его жизни прошли в тюрьмах и ссылках. Это был высокообразованный человек, благочестивый молитвенник. С одной доминиканской монахиней я послал ему книги, лекарства, вещи, которые он у меня просил, и немного денег: моя посланница уехала 19 марта, а 21 марта я узнал о смерти экзарха; смелая доминиканка нашла только его могилу на кладбище и по возвращении передала мне подробности о последних часах прелата: он мирно уснул, прекрасно понимая, что умирает.
Форум
разоблачили, бегу чистить уже 
