Собственно же ересь возникает тогда, когда богослов, зная ясно выраженное учение Церкви, противопоставляет ему своё. Ересь - это бунт против учения Церкви. Это обстоятельство делает понятным случай, происшедший с аввой Агафоном: Желая испытать смирения старца, к нему пришли монахи и обвинили в тяжких грехах. Пока о нем говорили как о блуднике или ленивце, старец соглашался и лишь просил помолиться о нем, грешном. Но вот один из испытующих добавил "А еще говорят, что ты - еретик". "Ну, нет - только не еретик" - вдруг слышит он в ответ резкое возражение. Братия, пояснив старцу истинную цель своего прихода, спросила старца - почему он многие грехи за собою признал, а обвинение в ереси сразу отверг. Старец же ответил, что все грехи человеческие - от слабости, и нет человека, который хоть в какой-то мере не поддавался им. "Ересь же не от слабости, а от упорства воли" [1].
Как мы видели, число собственно "догматов" Церкви - невелико. Свидетельства Писания и Отцов неизбежно нуждаются в осмыслении и толковании. Мир православного богословия отнюдь не есть самозамкнутый, беспроблемный и завершенный космос. Но при этом Православие есть все же вполне определенный образ мироощущения и система мысли.
Есть явные ереси - противоречащие тому или другому догмату Церкви (скажем, если сказать, что Христос не воскресал).
Есть ереси по недоразумению, когда некое суждение само по себе или правильное, или религиозно-безразличное выпадает из своего контекста и заносится в контекст богословский. Это происходит по причине духовной незрелости. Скажем, печально знаменитый конфликт богословов с астрономами на заре Нового времени возник из-за переноса физических суждений в метафизический контекст (справедливости ради скажем, что "первыми начали" не инквизиторы, а астрономы в лице Дж. Бруно, использовавшего гелиоцентризм для пропаганды языческой религиозной системы). Булгакова никто не стал бы обвинять в ереси, если бы он мирно занимался своей софиологией в рамках онтологических конструкций, а не захотел бы "дополнить" Троицу своей нетварной Софией.
Ересь есть искажение Церковной Традиции, происходящее от чрезмерного увеличения одной частной стороной вероучения за счет других истин, произвольное избрание чего-то одного, части вместо целого, т.е. именно односторонность. Ересь - это ограничение, это слишком прямолинейное выведение одной из тех тональностей, которые в Церкви слагаются в целостную симфонию. Зачастую такого рода ересь отвергается Церковью не на основании того, что там есть, а на основании того, чего в ней нет, чего недостает ей, чтобы быть православной. К этому типу ересей принадлежит и протестантство. Если спросить баптиста, чем его вера отличается от православной - он не сможет сказать: "у нас вот это есть, а у православных этого нет" (если вести речь не о недостатках церковной жизни, а о сути вероучения). Напротив, он скажет, что, - в отличие от православных, - у протестантов нет икон, нет храмов, нет постов, нет крещения детей, нет священников, нет молитв за усопших, нет почитания святых, нет Литургии. Нет Предания. Помнится, некий персонаж Михаила Булгакова в подобных случаях говорил: "Что же это за страна у вас такая, чего ни хватишься - ничего нет!"
Паскаль же о таких людях сказал, что "ошибка их не в том, что они следуют лжи, а в том, что не следуют иной истине" [2]. Для сектанта истина только то, что ему нравится.
Чрезвычайно важно, что наше различие как раз и пролегает в области литургических преданий, то есть в самом важном, что только есть в религии и что так недооценивали схоластические учебники богословия.
Методика создания ереси прекрасно показана в статье Льва Толстого "Как читать Евангелие". Он советует взять в руки сине-красный карандаш и синим вычеркивать места, с которыми ты не согласен, а красным подчеркивать те, что по душе. По составленному таким образом своему личному Евангелию и надлежит жить. Сам Толстой обкорнал начало и конец Евангелия (Воплощение и Воскресение). И в середине Христос был понужден на каждое свое слово смиренно просить разрешение яснополянского учителя всего человечества. Всего - включая Иисуса, которого по сути Толстой берет к себе в ученики. Творить чудеса Лев Николаевич вообще запретил Иисусу...
Или вот еще другой образец работы ересиарха. Теософка Безант [3], чтобы убедить читателя в том, что Бог есть высшее "Я" каждого человека, приводит слова апостола Павла: "разве вы не знаете, что Дух Божий живет в вас" и поясняет, что следовательно, Дух воплощен в каждом человеке. Но в этом же послании коринфянам Павел пишет, что "Святого Духа имеете вы от Бога" (7:19), "мы приняли Дух от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога" (2:12).
Мусульмане признают, что Иисус - пророк. В этом утверждении христианин согласен с Кораном, добавив, что, кроме пророка, Иисус был еще и воплощенным Сыном Божиим. Весьма характерно именование арианской ереси (отрицавшей единосущие Сына Отцу и тем самым оставлявшей Бога Отца в одиночестве) в православной полемической литературе: "арианская (или иудейская) скудость". По выражению святого Григория Богослова, Арий "сократил понятие о Боге в одну ипостась" [4].
Основное значение слова airesis - это отделение, выбор. Если airesis как выбор может был положительным в политической жизни или среди философских учений, то в области религиозной он ведет к отделению от общего. Уже в Римл. 16:17 и Гал. 5:20 ереси есть нечто отрицательное. Предосудительна попытка отнестись к религиозному факту как к философскому мнению.