Форум
Последние слова праведников и грешников.
На Западе существует ряд публикаций о последних, предсмертных словах знаменитых людей. Часто это какие-то выдуманные выражения, часто бессмыслица. В любом случае, установить подлинность этих слов очень трудно.
Так получилось, что лет 10 назад я наткнулся на предсмертные слова одного подвижника православной веры. Я выписал их. С тех пор всякий раз, когда в книге, заслуживающей доверия или написанной современниками, удается прочитать подлинные слова умирающего человека, я выписываю их.
Постепенно стала очевидной тенденция: праведник, умирая, идет к Богу, и его слова оказываются пронизаны светом и любовью. Злой человек, неверующий, умирает тяжело, и последними словами, сорвавшимися с его губ, бывают страшные слова.
Уже по одним этим предсмертным словам можно реконструировать духовный мир человека и увидеть, что он из себя представляет.
Во время богослужения мы просим у Бога безболезненной, непостыдной и мирной кончины. Это наше пожелание, но ни в коем случае не требование. Как можем мы сметь что-либо требовать у Владыки мира и Господа?..
Иногда, по замечанию схимонаха Паисия Святогорца, Господь дает специально болезненную, мучительную, а то и внешне соблазнительную кончину, чтобы смирить подвижника еще больше и чтобы чрез это смирение возвысить его.
Однажды современного афонского подвижника, старца Паисия, спросили: какова причина мук человека перед смертью, только ли она в греховности умирающего? Старец ответил: «Нет, это не безусловно. Также не безусловно и то, что, если душа человека выходит из него тихо и спокойно, то он находился в хорошем состоянии. Даже если люди страдают и мучаются в последние мгновения жизни, это не обязательно значит, что у них много грехов. Некоторые люди от великого смирения усердно просят у Бога, чтобы Он дал им плохую кончину – чтобы после смерти остаться в безвестности. Или кто-то может иметь плохую кончину, для того, чтобы духовно расплатиться с небольшим долгом. К примеру, при жизни человека хвалили больше, чем он этого заслуживал, поэтому Бог попустил, чтобы в час смерти он вел себя как-то странно, для того чтобы пасть в глазах людей. В других случаях Бог попускает некоторым страдать в час смерти, чтобы те, кто находится рядом, поняли, насколько тяжело приходится душе там, в аду, если она не приведет себя в порядок здесь…»
Это может быть хотя бы оттого, что все мы состоим из души и тела. И тело может болеть различными болезнями. И постепенно, в страданиях, оно может умирать согласно физическим законам течения болезни. Господь может облегчить страдания человека, но может попустить испить всю чашу страдания до конца. По мысли святых отцов, в таком случае можно говорить о том, что, давая человеку физические страдания, Господь, желающий, чтобы всякая душа была спасена, дает их во искупление грехов.
Смущаться этим может разве только человек, совсем далекий от Бога, считающий, что он лучше Бога знает, что и как должно быть.
Болезненно и мучительно умирали и подвижники, о чем их последние слова. Вспомним хотя бы Спасителя, взявшего на Себя всю тяжесть грехов мира. Его последние слова: «Или, Или! лама савахфани? Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?», «Жажду», «Отче! в руки Твои предаю дух Мой», «Совершилось»!
Иногда Господь давал подвижнику освободиться перед смертью от страданий и мучений, и такой человек отходил в иной мир спокойно. Их последние слова даже становились посмертным завещанием нам, оставшимся на этом свете.
Но подвижники веры никогда не умирали жалко. Пусть их физические страдания были предельными, но их душа жила предчувствием новой жизни. Туда, в блаженную вечность, и отходила.
Иногда в последних словах умирающих верующих людей мы можем прикоснуться к той тайне, которая была содержанием их земной жизни, или той, что открылась им на границе этого и иного миров.
Последние сказанные людям слова святого Патриарха Гермогена: «Да будет над ними милость от Господа Бога и от нашего смирения благословение». После этих слов поляки перестали ему в темницу приносить пищу, и через некоторое время, 17 февраля 1617 года, он скончался.
Святейшего Патриарха Тихона, исповедника Российского:
«Слава Тебе, Господи,
Слава Тебе, Господи,
Слава Тебе, Господи!»
Когда начинается Божественная литургия, царские врата открываются и священник торжественно произносит: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…»
Вот этот самый момент русский религиозный философ князь Евгений Трубецкой вспомнил при смерти. Последними словами его были: «Царские врата открываются. Начинается Великая Литургия».
Отец Иоанн Крестьянкин рассказывает: «Умирал в полном и ясном сознании профессор Петроградской Духовной Академии Василий Васильевич Болотов, знаменитый ученый, человек с колоссальными знаниями и со смиренной верой в сердце. Умирал, напутствованный в вечность Исповедью и Причастием, и последние его слова на земле были восторгом души его пред открывшимся духовному взору блаженством: “Как прекрасны последние минуты... как хорошо умирать... иду ко Кресту... Христос идет... Бог идет...”».
Священномученик Иларион (Троицкий): «Как хорошо, теперь мы далеки от…» И предал дух Богу.
Предсмертные слова епископа-подвижника Афанасия (Сахарова) (почил в 1962-м) были такие: «Всех вас спасет молитва».
Последние слова, произнесенные 22 июля 1992 года протопресв. Иоанном Мейендорфом: «Eucharist’s icon» (русский перевод: «Икона Евхаристии»). «О чем говорил о. Иоанн? Может быть, о своей любви к Евхаристии, которая была для него центром всего – и богословия, и духовной жизни. Или он представлял себе свою любимую фреску из алтаря семинарского храма, перед которой он столько молился (по просьбе о. Иоанна была написана икона в византийском стиле – Христос причащает Апостолов). А может быть, он уже созерцал духовным взором небесную Евхаристию, вечную Литургию, совершающуюся непрестанно в Царстве Божием?» (митр. Иларион (Алфеев))
А вот как умирал протопресвитер русской Армии и флота Евгений Аквилонов, профессор СПб Духовной Академии, автор замечательных богословских трудов. Отец Евгений умирал от саркомы, ему было 49 лет. Почувствовав приближение смерти, о. Евгений взял в руки зажженную свечу и начал сам себе читать Последование на исход души от тела. Со словами: «Упокой, Господи, душу раба Твоего, протопресвитера Евгения» он отошел в вечность.
А вот с какими словами предал дух Богу подвижник 20-го века отец Серафим Вырицкий: «Спаси, Господи, и помилуй весь мир». Это не просто слова, это кредо великого пастыря, который все силы, до последней капли, отдал на то, чтобы молиться за мир. В годы большевистской вакханалии, в годы войны преп. Серафим много часов провел в молитве на камне, к которому его вели, а порой и несли и с которого снимали обессиленного.
Но жалко умирают хулители веры. Что-то открывается им на этой грани жизни, этой и той, может быть, видят они собравшихся у постели бесов, может быть, чувствуют зловоние и жар готовых принять их адских бездн.
Вольтер всю жизнь боролся с религией, с Богом. Однако последняя ночь его жизни была ужасной. Он умолял врача: «Заклинаю вас, помогите мне, я дам вам половину своего имущества, если вы продлите мою жизнь хотя бы на шесть месяцев, если же нет, то я пойду в ад и вы последуете туда же». Он хотел пригласить священника, но его свободомыслящие друзья не позволили это сделать. Вольтер умирая кричал: «Я покинут Богом и людьми. Я пойду в ад. О, Христос! О, Иисус Христос».
В ответ на предложение отречься от диавола Вольтер ответил: «Теперь не время наживать себе новых врагов».
Сестра милосердия, француженка, провела несколько часов при смертном одре Вольтера. Позднее ее пригласили помочь англичанину, который также был при смерти. Она сразу же спросила: «А этот англичанин – христианин?»
«О, да! – ответили ей, – он христианин, живет во страхе Божьем, но почему вы спрашиваете об этом?
Она ответила: «Сударь, я служила медсестрой у смертного одра Вольтера, и я вам говорю, что за все богатства Европы я не хочу видеть другого умирающего безбожника. Это было нечто ужасное».
Очевидно, что смерть Вольтера гораздо красноречивее, чем его жизнь, свидетельствует о существовании Бога.
Американский писатель-безбожник Томас Пейн сказал на смертном одре: «Я отдал бы миры, если бы их имел, чтобы моя книга «Век разума» никогда не была напечатана. Христос, помоги мне, будь со мною»!
Автор книги «Библия для верующих и неверующих» Емельян Ярославский, умирая, просил своего друга: «Сожги мои книги. Смотри, вот Он здесь. Он ждет меня. Сожги мои книги».
Генрих Ягода, нарком НКВД, – перед смертью: «Должен быть Бог. Он наказывает меня за мои грехи».
У постели умирающего Александра Осипова, скандально отрекшегося от веры преподавателя Ленинградской Духовной Академии, дежурила секретарша, которая записывала его последние распоряжения, слова, вела дневник болезни. 4 октября 1967 года, за 3 недели до его смерти, она записала в Дневнике: «Невозможно смотреть на это издевательство смерти, нет слов записывать медленное угасание страстного борца, оратора, человека, вынесшего столько ударов жизни и не согнувшегося под ними. И вот единственной силе удается потеха над этим несгибающимся, неподдающимся Человеком. Как он боялся этого состояния! Он называл его – «идиотия». «Не хочу быть идиотиком!». Рассказывает бредово о галлюцинациях «страшных» и «обыкновенных». Говорит: «Я был там…».
Где там, задаемся вопросом, если Осипов ни в какое там не верил?..
http://azbyka.ru/forum/blog.php?b=444
На Западе существует ряд публикаций о последних, предсмертных словах знаменитых людей. Часто это какие-то выдуманные выражения, часто бессмыслица. В любом случае, установить подлинность этих слов очень трудно.
Так получилось, что лет 10 назад я наткнулся на предсмертные слова одного подвижника православной веры. Я выписал их. С тех пор всякий раз, когда в книге, заслуживающей доверия или написанной современниками, удается прочитать подлинные слова умирающего человека, я выписываю их.
Постепенно стала очевидной тенденция: праведник, умирая, идет к Богу, и его слова оказываются пронизаны светом и любовью. Злой человек, неверующий, умирает тяжело, и последними словами, сорвавшимися с его губ, бывают страшные слова.
Уже по одним этим предсмертным словам можно реконструировать духовный мир человека и увидеть, что он из себя представляет.
Во время богослужения мы просим у Бога безболезненной, непостыдной и мирной кончины. Это наше пожелание, но ни в коем случае не требование. Как можем мы сметь что-либо требовать у Владыки мира и Господа?..
Иногда, по замечанию схимонаха Паисия Святогорца, Господь дает специально болезненную, мучительную, а то и внешне соблазнительную кончину, чтобы смирить подвижника еще больше и чтобы чрез это смирение возвысить его.
Однажды современного афонского подвижника, старца Паисия, спросили: какова причина мук человека перед смертью, только ли она в греховности умирающего? Старец ответил: «Нет, это не безусловно. Также не безусловно и то, что, если душа человека выходит из него тихо и спокойно, то он находился в хорошем состоянии. Даже если люди страдают и мучаются в последние мгновения жизни, это не обязательно значит, что у них много грехов. Некоторые люди от великого смирения усердно просят у Бога, чтобы Он дал им плохую кончину – чтобы после смерти остаться в безвестности. Или кто-то может иметь плохую кончину, для того, чтобы духовно расплатиться с небольшим долгом. К примеру, при жизни человека хвалили больше, чем он этого заслуживал, поэтому Бог попустил, чтобы в час смерти он вел себя как-то странно, для того чтобы пасть в глазах людей. В других случаях Бог попускает некоторым страдать в час смерти, чтобы те, кто находится рядом, поняли, насколько тяжело приходится душе там, в аду, если она не приведет себя в порядок здесь…»
Это может быть хотя бы оттого, что все мы состоим из души и тела. И тело может болеть различными болезнями. И постепенно, в страданиях, оно может умирать согласно физическим законам течения болезни. Господь может облегчить страдания человека, но может попустить испить всю чашу страдания до конца. По мысли святых отцов, в таком случае можно говорить о том, что, давая человеку физические страдания, Господь, желающий, чтобы всякая душа была спасена, дает их во искупление грехов.
Смущаться этим может разве только человек, совсем далекий от Бога, считающий, что он лучше Бога знает, что и как должно быть.
Болезненно и мучительно умирали и подвижники, о чем их последние слова. Вспомним хотя бы Спасителя, взявшего на Себя всю тяжесть грехов мира. Его последние слова: «Или, Или! лама савахфани? Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?», «Жажду», «Отче! в руки Твои предаю дух Мой», «Совершилось»!
Иногда Господь давал подвижнику освободиться перед смертью от страданий и мучений, и такой человек отходил в иной мир спокойно. Их последние слова даже становились посмертным завещанием нам, оставшимся на этом свете.
Но подвижники веры никогда не умирали жалко. Пусть их физические страдания были предельными, но их душа жила предчувствием новой жизни. Туда, в блаженную вечность, и отходила.
Иногда в последних словах умирающих верующих людей мы можем прикоснуться к той тайне, которая была содержанием их земной жизни, или той, что открылась им на границе этого и иного миров.
Последние сказанные людям слова святого Патриарха Гермогена: «Да будет над ними милость от Господа Бога и от нашего смирения благословение». После этих слов поляки перестали ему в темницу приносить пищу, и через некоторое время, 17 февраля 1617 года, он скончался.
Святейшего Патриарха Тихона, исповедника Российского:
«Слава Тебе, Господи,
Слава Тебе, Господи,
Слава Тебе, Господи!»
Когда начинается Божественная литургия, царские врата открываются и священник торжественно произносит: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…»
Вот этот самый момент русский религиозный философ князь Евгений Трубецкой вспомнил при смерти. Последними словами его были: «Царские врата открываются. Начинается Великая Литургия».
Отец Иоанн Крестьянкин рассказывает: «Умирал в полном и ясном сознании профессор Петроградской Духовной Академии Василий Васильевич Болотов, знаменитый ученый, человек с колоссальными знаниями и со смиренной верой в сердце. Умирал, напутствованный в вечность Исповедью и Причастием, и последние его слова на земле были восторгом души его пред открывшимся духовному взору блаженством: “Как прекрасны последние минуты... как хорошо умирать... иду ко Кресту... Христос идет... Бог идет...”».
Священномученик Иларион (Троицкий): «Как хорошо, теперь мы далеки от…» И предал дух Богу.
Предсмертные слова епископа-подвижника Афанасия (Сахарова) (почил в 1962-м) были такие: «Всех вас спасет молитва».
Последние слова, произнесенные 22 июля 1992 года протопресв. Иоанном Мейендорфом: «Eucharist’s icon» (русский перевод: «Икона Евхаристии»). «О чем говорил о. Иоанн? Может быть, о своей любви к Евхаристии, которая была для него центром всего – и богословия, и духовной жизни. Или он представлял себе свою любимую фреску из алтаря семинарского храма, перед которой он столько молился (по просьбе о. Иоанна была написана икона в византийском стиле – Христос причащает Апостолов). А может быть, он уже созерцал духовным взором небесную Евхаристию, вечную Литургию, совершающуюся непрестанно в Царстве Божием?» (митр. Иларион (Алфеев))
А вот как умирал протопресвитер русской Армии и флота Евгений Аквилонов, профессор СПб Духовной Академии, автор замечательных богословских трудов. Отец Евгений умирал от саркомы, ему было 49 лет. Почувствовав приближение смерти, о. Евгений взял в руки зажженную свечу и начал сам себе читать Последование на исход души от тела. Со словами: «Упокой, Господи, душу раба Твоего, протопресвитера Евгения» он отошел в вечность.
А вот с какими словами предал дух Богу подвижник 20-го века отец Серафим Вырицкий: «Спаси, Господи, и помилуй весь мир». Это не просто слова, это кредо великого пастыря, который все силы, до последней капли, отдал на то, чтобы молиться за мир. В годы большевистской вакханалии, в годы войны преп. Серафим много часов провел в молитве на камне, к которому его вели, а порой и несли и с которого снимали обессиленного.
Но жалко умирают хулители веры. Что-то открывается им на этой грани жизни, этой и той, может быть, видят они собравшихся у постели бесов, может быть, чувствуют зловоние и жар готовых принять их адских бездн.
Вольтер всю жизнь боролся с религией, с Богом. Однако последняя ночь его жизни была ужасной. Он умолял врача: «Заклинаю вас, помогите мне, я дам вам половину своего имущества, если вы продлите мою жизнь хотя бы на шесть месяцев, если же нет, то я пойду в ад и вы последуете туда же». Он хотел пригласить священника, но его свободомыслящие друзья не позволили это сделать. Вольтер умирая кричал: «Я покинут Богом и людьми. Я пойду в ад. О, Христос! О, Иисус Христос».
В ответ на предложение отречься от диавола Вольтер ответил: «Теперь не время наживать себе новых врагов».
Сестра милосердия, француженка, провела несколько часов при смертном одре Вольтера. Позднее ее пригласили помочь англичанину, который также был при смерти. Она сразу же спросила: «А этот англичанин – христианин?»
«О, да! – ответили ей, – он христианин, живет во страхе Божьем, но почему вы спрашиваете об этом?
Она ответила: «Сударь, я служила медсестрой у смертного одра Вольтера, и я вам говорю, что за все богатства Европы я не хочу видеть другого умирающего безбожника. Это было нечто ужасное».
Очевидно, что смерть Вольтера гораздо красноречивее, чем его жизнь, свидетельствует о существовании Бога.
Американский писатель-безбожник Томас Пейн сказал на смертном одре: «Я отдал бы миры, если бы их имел, чтобы моя книга «Век разума» никогда не была напечатана. Христос, помоги мне, будь со мною»!
Автор книги «Библия для верующих и неверующих» Емельян Ярославский, умирая, просил своего друга: «Сожги мои книги. Смотри, вот Он здесь. Он ждет меня. Сожги мои книги».
Генрих Ягода, нарком НКВД, – перед смертью: «Должен быть Бог. Он наказывает меня за мои грехи».
У постели умирающего Александра Осипова, скандально отрекшегося от веры преподавателя Ленинградской Духовной Академии, дежурила секретарша, которая записывала его последние распоряжения, слова, вела дневник болезни. 4 октября 1967 года, за 3 недели до его смерти, она записала в Дневнике: «Невозможно смотреть на это издевательство смерти, нет слов записывать медленное угасание страстного борца, оратора, человека, вынесшего столько ударов жизни и не согнувшегося под ними. И вот единственной силе удается потеха над этим несгибающимся, неподдающимся Человеком. Как он боялся этого состояния! Он называл его – «идиотия». «Не хочу быть идиотиком!». Рассказывает бредово о галлюцинациях «страшных» и «обыкновенных». Говорит: «Я был там…».
Где там, задаемся вопросом, если Осипов ни в какое там не верил?..
http://azbyka.ru/forum/blog.php?b=444
