Форум
Как Русь потеряла Киев. Малая Русь и Великая Русь.
Московия. Польский след. Брестская уния.
В хитросплетениях украинских обид неискушенный читатель сможет разобраться не сразу. Основной сasus belli «украинцев» к «москалям» звучит примерно так — с чего вдруг Россия, которая до середины XVI века вообще была «Великим княжеством Московским», или попросту «Московией», вдруг возомнила себя истинной наследницей Древней Руси, которая, как известно, была «Киевской»? Этот вопрос «старшинства» в свою очередь можно условно разделить на три части: столичный/географический, этнический и религиозный. Первый звучит так: «мать городов русских» — это Киев, значит истинная Русь — это нынешняя Украина, со столицей в Киеве. Второй: в момент существования Древнерусского государства территория нынешней центральной России была заселена всевозможными финно-угорскими племенами, поэтому современные россияне — это финно-угры, позже сдобренные монголо-татарами, а украинцы — это и есть настоящие славяне и русь. Третий вопрос, религиозный, звучит так: раз Русь была крещена в Киеве, значит и Киевский патриархат должен быть главным, а не второстепенным по сравнению с Московским; Киев — духовный центр настоящего, не «москальского» русского мира и мирового православия. Само собой, псевдоисторическое творчество цветет там, где идентичность нуждается в обосновании самого своего существования, легитимизации того или иного постулата, ну а о причинах сих процессов суди сам, читатель.
Действительно, центром Древнерусского государства и «матерью городов русских» был Киев, действительно, Киев стал и центром крещения Руси, которое потом растянулось на долгие годы, особенно в окраинных землях. Но, во-первых, утверждение, что Русь началась с Киева — сознательное передергивание фактов, ведь известно, что Русь началась с Новгорода, куда прибыл княжить Рюрик с братьями и именно Новгородская земля — колыбель Руси. Во-вторых, подобные апелляции к Киеву вообще не могут служить никаким доказательством, потому что никакого государства «Киевская Русь» никогда не существовало, этот термин появился в ученых кругах в первой половине XIX века, как обозначение Киевского княжества в узком смысле, в одном ряду с Червоной Русью, Ростовской Русью, Суздальской Русью и пр.
Древнерусское же государство в источниках именовалось либо как «Русь», либо как «Русская земля», а в латинских источниках — «Russia», «Ruthenia», «Ruscia», «Ruzzi». Окончательно термин «Киевская Русь» утвердился в советское время стараниями академика Грекова, в 1939 году выпустившего ставший хрестоматийным труд «Киевская Русь». Так в обиход вошло название, которое никогда не существовало на практике, а являлось лишь книжной традицией, название, которое даст украинскому национализму повод продлить свою историю аж до Средних веков.
Понятное сравнение: столицей одного из первых германских государств — королевства бургундов (413–534 гг.) — был город Вормс, который находится в земле Рейнланд-Пфальц. У королевства Франков (сер. V в.—843 г.) столицей был город Аахен, который сейчас находится в земле Северный Рейн-Вестфалия. После распада империи Франков образовалось Восточнофранкское королевство (843–919 гг.), которое считается предшественником нынешней Германии, столицей королевства был город Регенсбург, что в Баварии. Ну а столицей «Священной Римской империи германской нации» (962–1806 гг.), т. н. «Первого германского рейха», был формально Рим, а фактически сначала Прага, потом Вена, рейхстаг же заседал все в том же Регенсбурге. То есть о Берлине речь вообще не идет. Берлин был столицей Бранденбурга и вышел на свою законную роль общегерманской столицы только после создания королевства Пруссии (1701–1918 гг.) и позже образованной вокруг Пруссии единой Германской Империи (1871–1918 гг.).
Весь этот краткий пересказ немецкой истории здесь только для того, чтобы ты, читатель, понял, насколько сложен процесс создания крупных государств. И тот факт, что Берлин является столицей единой Германии каких-то без малого полтора века, не побуждает, скажем, баварцев утверждать, что их Регенсбург — самая «наигерманнейшая» из всех германских столиц, а Берлин это лишь жалкое недоразумение клятых бранденбургских империалистов.
Так вот, что же было дальше, что было после Древнерусского государства с центром в Киеве? Ведь большинство людей так у меня и спрашивают: куда делся Киев после «Древней Руси», ведь в школьном курсе отечественной истории он просто исчезает из поля зрения и появляется, по большому счету, уже как эпизод Второй мировой? Богдана Хмельницкого и «Переяславскую Раду», поверьте, знают очень немногие. Здесь-то и начинается историческая развилка, столь драматично разделившая некогда единых «русов» на противоборствующие ныне лагеря.
Это был лихой 1132 год. После смерти Мстислава Великого власть Киева ослабла, ее перестал признавать Полоцк, а позже и Новгород. Этим годом датируется начало феодальной раздробленности на Руси и распад Древнерусского государства. Тогда же жители густонаселенного юга Руси стали активно перемещаться на северо-восток, прочь от степной угрозы, в более спокойные земли, известные как Залесье, где в будущем вырастет «Московия». Встречая там немногочисленное финно-угорское население, славяне быстро смогли не только закрепиться в этих землях, но и ассимилировать местное население.
Этот факт до сих пор дает «украинствующим» повод обвинять русских в их «неславянском», «финно-угорском» происхождении, несмотря на доказательства обратного, кои приводит целый ряд наук, от антропологии до ДНК-генеалогии. Примерно в это же время там, в Залесье, появляются новые города, будущие центры Руси — Владимир, Москва, Переяславль-Залесский и пр.
Киев стал терять свое былое влияние, и новым центром консолидации Руси на какое-то время стал Владимир. С XII века владимирский князь, как и киевский, стал носить титул «Великий». Туда же, во Владимир, в 1299 году перенес свою резиденцию киевский митрополит. А что тем временем случилось с Киевом? Сначала с Киевом, как и в целом с Русью, «случилось» татаро-монгольское иго. Начавшийся в 1237 году монгольский поход на Русь дошел до Киева в 1240-м, когда город был захвачен и разорен. А в 1362 году с Киевом «случилось» Великое княжество Литовское, которое, пользуясь ослаблением разоренных княжеств, заняло как сам город, так и земли всего Киевского княжества. Там, в составе Великого Княжества Литовского, Киев пробудет до 1654 года.
Другое западнорусское княжество, появившееся на руинах Древнерусского государства, без которого нельзя рассматривать историю Украины — это Галицко-Волынское княжество, из которого выросла Галиция, которую, в свою очередь, ассоциируют с «Западной Украиной». В рассматриваемый период времени Галич и Волынь были не менее русскими, чем, скажем, Киев или Владимир. Но, будучи самым западным куском расколотого Древнерусского государства, эти земли неизбежно попадали в поле зрения соседних католических государств. Галицкий князь Юрий I Львович в 1303 году добился от Константинопольского патриарха признания отдельной Галицкой митрополии. Примечательно, что именно на фоне этого процесса выделения отдельной Галицкой митрополии в среде Византийских книжников родилось и понятие «Малая Русь». Впервые этот термин встречается в XIV–XV веках именно в Византии и именно в контексте новообразованной епархии. Это к вопросу об украинских обидах на термин «Малороссия» и «синдроме старшего брата», мол, термин «малоросс» содержит в себе негативные коннотации, принижающие достоинство украинцев, которые на самом деле самые истинные «русичи». Простите, но сей термин придумали не мы, москали, а очень даже нейтральная сторона в этом вопросе — Византия. Так же величали себя и сами князья галицко-волынские: Юрий II Болеслав в грамоте к великому магистру Тевтонского ордена Дитриху от 20 октября 1335 года называл себя князем Малой Руси. С начала XVII века термин «Малая Русь» переходит и на Киев, но так и остается в основном в обиходе церковных деятелей. В государственных делах, в литературе и хрониках, термин «Малая Русь» или «Малая Россия» начнет активно распространяться после Переяславской Рады 1654 года, о которой будет ниже.
В 1340–1392 гг. произошла серия вооруженных конфликтов между Польшей, Венгрией и Великим княжеством Литовским за земли Галицко-Волынского княжества. По итогам этих войн земли галицкие и волынские были поделены между Польшей и Литвой. Польское королевство получило Львов, Галич, Люблин, Белз, Холм, Подляшье и южные земли Подолья, а Великое княжество Литовское — Владимир, Луцк и часть Подолья. Галицко-Волынское княжество потеряло свою независимость навсегда. Обратно в «русский мир» эти земли вернутся лишь спустя пять с половиной веков, но уже совершенно в другом качестве, да и успевший изрядно «покраснеть» «русский мир» будет уже не совсем русским. Интересно, что вошедшие в состав Польши русские земли стали называться «русским воеводством», а Великое княжество Литовское добавило русское имя в само свое название, став именоваться Великое княжество Литовское, Русское, Жемайтское и иных.
Уже в 1385 году между Польшей и ВКЛ было заключено соглашение о династическом союзе, известное как Кревская уния. По нему литовский великий князь вступал в брак с польской королевой и провозглашался польским королем. Так начался процесс политического объединения Польши и Литвы в единое государство, который завершился уже в 1569 году Люблинской унией и созданием конфедеративного государства Речь Посполитая, которое формально пусть и считается равноправной конфедерацией, но все же было скорее польским, чем литовским. В составе этого государства и оказались земли нынешней центральной и западной Украины.
Тем временем на востоке возрождалась из пепла Русская держава. Было скинуто ярмо ордынского ига, московский царь провозгласил собирание земель русских, и польские паны сильно забеспокоились — проклятые москали имели серьезные притязания на русские земли в составе Речи Посполитой и не сегодня-завтра придется их возвращать. И тут в бой вступила пропаганда и мифотворчество.
Интересная история выходит с термином «Московия» и «московиты». Украинский миф, дабы утвердить положение о том, что москали к Руси никакого отношения не имеют, гласит, что до времен Петра I или Екатерины II (в разных вариантах по-разному) москалей называли исключительно московитами, а в русские они записались только в результате хитрых тайных операций по этнической мимикрии во время правления вышеназванных правителей. Однако не берется в расчет тот факт, что сами себя москали московитами никогда не называли, а термин сей в русском языке появился только в XVIII веке. В европейском лексиконе этот термин начал распространяться на рубеже XV–XVI вв. под влиянием польско-литовской пропаганды. В конкуренции за собирание земель русских польско-литовские идеи, таким образом, отказывали Московскому княжеству в праве претендовать на титул «Всея Руси» и право стать центром консолидации раздробленных русских земель, признавая власть Москвы только в границах Московского княжества. Уже с начала XV века термином «Руссия» на польских картах обозначались исключительно земли Юго-Западной Руси, с центром во Львове, а северо-восточные именовались не иначе как Московия.
Европейские авторы других стран называли Русское государство обоими терминами, при этом уточняя, что Московия — это другое название Руссии, а московиты — суть те же русские. В середине XIX века этот термин зазвучал с новой яростью из польских уст в теориях этнического поляка, сбежавшего с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года — Франциска Духинского. Он утверждал, что московиты — вообще не европейцы, а азиаты-туранцы, в отличие от поляков и русинов, под которыми он подразумевал украинцев и белорусов. Согласно упоительным теориям Духинского, московиты записались в русские по некоему тайному приказу Екатерины II, чтобы скрыть свое туранское происхождение. Ну и, как итог, объясняющий, зачем поляку сочинять все эти упоительные истории, — Духинский предлагал отгородить варварскую Россию от Европы путем создания независимой Польши в старых границах, то есть вместе с Белоруссией и Украиной. Что называется, никакого безумия, голый политический расчет. Польский революционер, полковник польских легионов Наполеона Людвик Мерославский так говорил о целях Польши в «украинском вопросе»: «Бросим пожары и бомбы за Днепр и Дон, в самое сердце Руси. Возбудим споры и ненависть в русском народе. Русские сами будут рвать себя своими собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть».
Вот что об этом пишет знаток южнорусской истории А. Стороженко: «…настали разделы Польши, и вот когда польские ученые заговорили об особой украинской национальности. Им хотелось доказать, что русских нет в границах погибшей Польши и что Екатерина II напрасно приказала вычеканить на медали в память разделов «отторженная возвратих». Берлинский профессор Александр Брюкнер утверждает, что впервые высказал взгляд об отдельности украинцев от русских граф Потоцкий в книге на французском языке, изданной в 1795 году под заглавием: «Fragments historiques et géographiques sur la Scythie, la Sarmatie et les Slaves» (франц. «Исторические и географические отрывки о Скифии, Сарматии и славянах»).
Продолжая дальше свой рассказ о полонизации Руси под видом «украинизации», А. Стороженко говорит: «Известный основатель Кременецкаго лицея Фаддей Чацкий в книжке «O naswisku Ucrainy i początku kosaków» выводит украинцев от укров, которые были будто бы дикой славянской ордой, пришедшей на Днепр из Заволжья в первые века по Р.Х. Выдумки польских ученых проникли на левый берег Днепра в умы образованных малороссиян, но здесь встретили горячий отпор со стороны автора «Истории Руссов», появившейся в начале 1800 годов и приобретшей вскоре чрезвычайную популярность в Малороссии. «С сожалением должен сказать», — пишет он, — «внесены некоторые нелепости и клеветы в самыя летописи малороссийския, по несчастию, творцами оных природными Русскими, следовавшими по неосторожности безстыдным и злобным Польским и Литовским баснословцам. Так, например, в одной ученой историйке выводится на сцену из древней Руси или нынешней Малой России новая некая земля при Днепре, называемая тут Украиной, а в ней заводятся польскими королями украинские казаки, а до того будто бы сия земля была пуста и необитаема и казаков в Руси не бывало. Но, видно, г. писатель таковой робкой историйки не бывал нигде из своей школы и не видал в той стране, называемой им Украиной, русских городов, самых древних и по крайней мере гораздо старейших от его королей Польских».
А завершим мы это увлекательное путешествие по цитатам современников еще одной красочной характеристикой украинского вопроса, которую дает польский священник и историк Валериан Калинка:
«Между Польшей и Россией живет огромный народ, ни польский, ни российский. Польша упустила случай сделать его польским, вследствие слабого действия своей цивилизации. Если поляк во время своего господства и своей силы не успел притянуть русина к себе и переделать его, то тем меньше он может это сделать сегодня, когда он сам слабый; русин же стал сильней, чем прежде… Контрнаступление Востока на Запад, начатое бунтом Хмельницкого, катится все дальше, и отбрасывает нас к средневековой границе Пястов. Окончательный приговор еще не пал, но дело обстоит хуже некуда. Как нам защитить себя? Чем?! Силы нет, о праве никто не вспоминает, а хваленая западная христианская цивилизация сама отступает и отрешается… Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?! Сознание и желание национальной самостоятельности, которыми русины начинают проникаться, недостаточны для того, чтобы предохранить их от поглощения Россией… Пускай Русь останется собой и пусть с иным обрядом, но будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. Тогда возвратится Россия в свои природные границы — и при Днепре, Доне и Черном море будет что-то иное… А если бы — пусть самое горшее — это и не сбылось, то лучше Русь самостоятельная, нежели Русь российская. Если Грыць не может быть моим, то да не будет он ни моим, ни твоим! Вот общий взгляд, исторический и политический, на всю Русь!».
Так польский историк донес до нас фактически полное содержание «украинского вопроса» с точки зрения поляков и их интересов. Снова миф выступает служанкой политики, чья основная цель — обоснование легитимности и территориальных притязаний.
Другим важным шагом Украины навстречу Западу и прочь от России было создание в 1596 году в результате Брестской Унии украинской грекокатолической церкви. Часть епископов киевской митрополии перешли под юрисдикцию Римского Папы, сохраняя византийский обряд, но признавая католические догматы. Новая форма христианства называлась униатство. Она существовала только в западных областях нынешней Украины, то есть распространялась в землях, подконтрольных католическим державам. Это также был своеобразный ассимиляторский акт — оторвать духовную связь (и, что самое главное, власть) с Москвой, которая уже в то время была метрополией православного мира, но при этом приблизить к католическому миру, прежде всего к Польше. Это то, о чем выше говорил Валериан Калинка: ни нам, ни вам.
Поэтому, как видишь, читатель, украинская идея не столько украинская, сколько польская. Причины — обосновать беспочвенность притязаний Русского государства на русские земли в составе Речи Посполитой. Без понимания этого простого факта невозможно рассматривать украинскую историю без впадения в столь привлекательные для энтузиастов дебри т. н. фолк-хистори. Но тут история только начинается, причем история действительно одна упоительнее другой.
Поляки в одном точно не ошиблись — русские вернули своё.
Московия. Польский след. Брестская уния.
В хитросплетениях украинских обид неискушенный читатель сможет разобраться не сразу. Основной сasus belli «украинцев» к «москалям» звучит примерно так — с чего вдруг Россия, которая до середины XVI века вообще была «Великим княжеством Московским», или попросту «Московией», вдруг возомнила себя истинной наследницей Древней Руси, которая, как известно, была «Киевской»? Этот вопрос «старшинства» в свою очередь можно условно разделить на три части: столичный/географический, этнический и религиозный. Первый звучит так: «мать городов русских» — это Киев, значит истинная Русь — это нынешняя Украина, со столицей в Киеве. Второй: в момент существования Древнерусского государства территория нынешней центральной России была заселена всевозможными финно-угорскими племенами, поэтому современные россияне — это финно-угры, позже сдобренные монголо-татарами, а украинцы — это и есть настоящие славяне и русь. Третий вопрос, религиозный, звучит так: раз Русь была крещена в Киеве, значит и Киевский патриархат должен быть главным, а не второстепенным по сравнению с Московским; Киев — духовный центр настоящего, не «москальского» русского мира и мирового православия. Само собой, псевдоисторическое творчество цветет там, где идентичность нуждается в обосновании самого своего существования, легитимизации того или иного постулата, ну а о причинах сих процессов суди сам, читатель.
Действительно, центром Древнерусского государства и «матерью городов русских» был Киев, действительно, Киев стал и центром крещения Руси, которое потом растянулось на долгие годы, особенно в окраинных землях. Но, во-первых, утверждение, что Русь началась с Киева — сознательное передергивание фактов, ведь известно, что Русь началась с Новгорода, куда прибыл княжить Рюрик с братьями и именно Новгородская земля — колыбель Руси. Во-вторых, подобные апелляции к Киеву вообще не могут служить никаким доказательством, потому что никакого государства «Киевская Русь» никогда не существовало, этот термин появился в ученых кругах в первой половине XIX века, как обозначение Киевского княжества в узком смысле, в одном ряду с Червоной Русью, Ростовской Русью, Суздальской Русью и пр.
Древнерусское же государство в источниках именовалось либо как «Русь», либо как «Русская земля», а в латинских источниках — «Russia», «Ruthenia», «Ruscia», «Ruzzi». Окончательно термин «Киевская Русь» утвердился в советское время стараниями академика Грекова, в 1939 году выпустившего ставший хрестоматийным труд «Киевская Русь». Так в обиход вошло название, которое никогда не существовало на практике, а являлось лишь книжной традицией, название, которое даст украинскому национализму повод продлить свою историю аж до Средних веков.
Понятное сравнение: столицей одного из первых германских государств — королевства бургундов (413–534 гг.) — был город Вормс, который находится в земле Рейнланд-Пфальц. У королевства Франков (сер. V в.—843 г.) столицей был город Аахен, который сейчас находится в земле Северный Рейн-Вестфалия. После распада империи Франков образовалось Восточнофранкское королевство (843–919 гг.), которое считается предшественником нынешней Германии, столицей королевства был город Регенсбург, что в Баварии. Ну а столицей «Священной Римской империи германской нации» (962–1806 гг.), т. н. «Первого германского рейха», был формально Рим, а фактически сначала Прага, потом Вена, рейхстаг же заседал все в том же Регенсбурге. То есть о Берлине речь вообще не идет. Берлин был столицей Бранденбурга и вышел на свою законную роль общегерманской столицы только после создания королевства Пруссии (1701–1918 гг.) и позже образованной вокруг Пруссии единой Германской Империи (1871–1918 гг.).
Весь этот краткий пересказ немецкой истории здесь только для того, чтобы ты, читатель, понял, насколько сложен процесс создания крупных государств. И тот факт, что Берлин является столицей единой Германии каких-то без малого полтора века, не побуждает, скажем, баварцев утверждать, что их Регенсбург — самая «наигерманнейшая» из всех германских столиц, а Берлин это лишь жалкое недоразумение клятых бранденбургских империалистов.
Так вот, что же было дальше, что было после Древнерусского государства с центром в Киеве? Ведь большинство людей так у меня и спрашивают: куда делся Киев после «Древней Руси», ведь в школьном курсе отечественной истории он просто исчезает из поля зрения и появляется, по большому счету, уже как эпизод Второй мировой? Богдана Хмельницкого и «Переяславскую Раду», поверьте, знают очень немногие. Здесь-то и начинается историческая развилка, столь драматично разделившая некогда единых «русов» на противоборствующие ныне лагеря.
Это был лихой 1132 год. После смерти Мстислава Великого власть Киева ослабла, ее перестал признавать Полоцк, а позже и Новгород. Этим годом датируется начало феодальной раздробленности на Руси и распад Древнерусского государства. Тогда же жители густонаселенного юга Руси стали активно перемещаться на северо-восток, прочь от степной угрозы, в более спокойные земли, известные как Залесье, где в будущем вырастет «Московия». Встречая там немногочисленное финно-угорское население, славяне быстро смогли не только закрепиться в этих землях, но и ассимилировать местное население.
Этот факт до сих пор дает «украинствующим» повод обвинять русских в их «неславянском», «финно-угорском» происхождении, несмотря на доказательства обратного, кои приводит целый ряд наук, от антропологии до ДНК-генеалогии. Примерно в это же время там, в Залесье, появляются новые города, будущие центры Руси — Владимир, Москва, Переяславль-Залесский и пр.
Киев стал терять свое былое влияние, и новым центром консолидации Руси на какое-то время стал Владимир. С XII века владимирский князь, как и киевский, стал носить титул «Великий». Туда же, во Владимир, в 1299 году перенес свою резиденцию киевский митрополит. А что тем временем случилось с Киевом? Сначала с Киевом, как и в целом с Русью, «случилось» татаро-монгольское иго. Начавшийся в 1237 году монгольский поход на Русь дошел до Киева в 1240-м, когда город был захвачен и разорен. А в 1362 году с Киевом «случилось» Великое княжество Литовское, которое, пользуясь ослаблением разоренных княжеств, заняло как сам город, так и земли всего Киевского княжества. Там, в составе Великого Княжества Литовского, Киев пробудет до 1654 года.
Другое западнорусское княжество, появившееся на руинах Древнерусского государства, без которого нельзя рассматривать историю Украины — это Галицко-Волынское княжество, из которого выросла Галиция, которую, в свою очередь, ассоциируют с «Западной Украиной». В рассматриваемый период времени Галич и Волынь были не менее русскими, чем, скажем, Киев или Владимир. Но, будучи самым западным куском расколотого Древнерусского государства, эти земли неизбежно попадали в поле зрения соседних католических государств. Галицкий князь Юрий I Львович в 1303 году добился от Константинопольского патриарха признания отдельной Галицкой митрополии. Примечательно, что именно на фоне этого процесса выделения отдельной Галицкой митрополии в среде Византийских книжников родилось и понятие «Малая Русь». Впервые этот термин встречается в XIV–XV веках именно в Византии и именно в контексте новообразованной епархии. Это к вопросу об украинских обидах на термин «Малороссия» и «синдроме старшего брата», мол, термин «малоросс» содержит в себе негативные коннотации, принижающие достоинство украинцев, которые на самом деле самые истинные «русичи». Простите, но сей термин придумали не мы, москали, а очень даже нейтральная сторона в этом вопросе — Византия. Так же величали себя и сами князья галицко-волынские: Юрий II Болеслав в грамоте к великому магистру Тевтонского ордена Дитриху от 20 октября 1335 года называл себя князем Малой Руси. С начала XVII века термин «Малая Русь» переходит и на Киев, но так и остается в основном в обиходе церковных деятелей. В государственных делах, в литературе и хрониках, термин «Малая Русь» или «Малая Россия» начнет активно распространяться после Переяславской Рады 1654 года, о которой будет ниже.
В 1340–1392 гг. произошла серия вооруженных конфликтов между Польшей, Венгрией и Великим княжеством Литовским за земли Галицко-Волынского княжества. По итогам этих войн земли галицкие и волынские были поделены между Польшей и Литвой. Польское королевство получило Львов, Галич, Люблин, Белз, Холм, Подляшье и южные земли Подолья, а Великое княжество Литовское — Владимир, Луцк и часть Подолья. Галицко-Волынское княжество потеряло свою независимость навсегда. Обратно в «русский мир» эти земли вернутся лишь спустя пять с половиной веков, но уже совершенно в другом качестве, да и успевший изрядно «покраснеть» «русский мир» будет уже не совсем русским. Интересно, что вошедшие в состав Польши русские земли стали называться «русским воеводством», а Великое княжество Литовское добавило русское имя в само свое название, став именоваться Великое княжество Литовское, Русское, Жемайтское и иных.
Уже в 1385 году между Польшей и ВКЛ было заключено соглашение о династическом союзе, известное как Кревская уния. По нему литовский великий князь вступал в брак с польской королевой и провозглашался польским королем. Так начался процесс политического объединения Польши и Литвы в единое государство, который завершился уже в 1569 году Люблинской унией и созданием конфедеративного государства Речь Посполитая, которое формально пусть и считается равноправной конфедерацией, но все же было скорее польским, чем литовским. В составе этого государства и оказались земли нынешней центральной и западной Украины.
Тем временем на востоке возрождалась из пепла Русская держава. Было скинуто ярмо ордынского ига, московский царь провозгласил собирание земель русских, и польские паны сильно забеспокоились — проклятые москали имели серьезные притязания на русские земли в составе Речи Посполитой и не сегодня-завтра придется их возвращать. И тут в бой вступила пропаганда и мифотворчество.
Интересная история выходит с термином «Московия» и «московиты». Украинский миф, дабы утвердить положение о том, что москали к Руси никакого отношения не имеют, гласит, что до времен Петра I или Екатерины II (в разных вариантах по-разному) москалей называли исключительно московитами, а в русские они записались только в результате хитрых тайных операций по этнической мимикрии во время правления вышеназванных правителей. Однако не берется в расчет тот факт, что сами себя москали московитами никогда не называли, а термин сей в русском языке появился только в XVIII веке. В европейском лексиконе этот термин начал распространяться на рубеже XV–XVI вв. под влиянием польско-литовской пропаганды. В конкуренции за собирание земель русских польско-литовские идеи, таким образом, отказывали Московскому княжеству в праве претендовать на титул «Всея Руси» и право стать центром консолидации раздробленных русских земель, признавая власть Москвы только в границах Московского княжества. Уже с начала XV века термином «Руссия» на польских картах обозначались исключительно земли Юго-Западной Руси, с центром во Львове, а северо-восточные именовались не иначе как Московия.
Европейские авторы других стран называли Русское государство обоими терминами, при этом уточняя, что Московия — это другое название Руссии, а московиты — суть те же русские. В середине XIX века этот термин зазвучал с новой яростью из польских уст в теориях этнического поляка, сбежавшего с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года — Франциска Духинского. Он утверждал, что московиты — вообще не европейцы, а азиаты-туранцы, в отличие от поляков и русинов, под которыми он подразумевал украинцев и белорусов. Согласно упоительным теориям Духинского, московиты записались в русские по некоему тайному приказу Екатерины II, чтобы скрыть свое туранское происхождение. Ну и, как итог, объясняющий, зачем поляку сочинять все эти упоительные истории, — Духинский предлагал отгородить варварскую Россию от Европы путем создания независимой Польши в старых границах, то есть вместе с Белоруссией и Украиной. Что называется, никакого безумия, голый политический расчет. Польский революционер, полковник польских легионов Наполеона Людвик Мерославский так говорил о целях Польши в «украинском вопросе»: «Бросим пожары и бомбы за Днепр и Дон, в самое сердце Руси. Возбудим споры и ненависть в русском народе. Русские сами будут рвать себя своими собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть».
Вот что об этом пишет знаток южнорусской истории А. Стороженко: «…настали разделы Польши, и вот когда польские ученые заговорили об особой украинской национальности. Им хотелось доказать, что русских нет в границах погибшей Польши и что Екатерина II напрасно приказала вычеканить на медали в память разделов «отторженная возвратих». Берлинский профессор Александр Брюкнер утверждает, что впервые высказал взгляд об отдельности украинцев от русских граф Потоцкий в книге на французском языке, изданной в 1795 году под заглавием: «Fragments historiques et géographiques sur la Scythie, la Sarmatie et les Slaves» (франц. «Исторические и географические отрывки о Скифии, Сарматии и славянах»).
Продолжая дальше свой рассказ о полонизации Руси под видом «украинизации», А. Стороженко говорит: «Известный основатель Кременецкаго лицея Фаддей Чацкий в книжке «O naswisku Ucrainy i początku kosaków» выводит украинцев от укров, которые были будто бы дикой славянской ордой, пришедшей на Днепр из Заволжья в первые века по Р.Х. Выдумки польских ученых проникли на левый берег Днепра в умы образованных малороссиян, но здесь встретили горячий отпор со стороны автора «Истории Руссов», появившейся в начале 1800 годов и приобретшей вскоре чрезвычайную популярность в Малороссии. «С сожалением должен сказать», — пишет он, — «внесены некоторые нелепости и клеветы в самыя летописи малороссийския, по несчастию, творцами оных природными Русскими, следовавшими по неосторожности безстыдным и злобным Польским и Литовским баснословцам. Так, например, в одной ученой историйке выводится на сцену из древней Руси или нынешней Малой России новая некая земля при Днепре, называемая тут Украиной, а в ней заводятся польскими королями украинские казаки, а до того будто бы сия земля была пуста и необитаема и казаков в Руси не бывало. Но, видно, г. писатель таковой робкой историйки не бывал нигде из своей школы и не видал в той стране, называемой им Украиной, русских городов, самых древних и по крайней мере гораздо старейших от его королей Польских».
А завершим мы это увлекательное путешествие по цитатам современников еще одной красочной характеристикой украинского вопроса, которую дает польский священник и историк Валериан Калинка:
«Между Польшей и Россией живет огромный народ, ни польский, ни российский. Польша упустила случай сделать его польским, вследствие слабого действия своей цивилизации. Если поляк во время своего господства и своей силы не успел притянуть русина к себе и переделать его, то тем меньше он может это сделать сегодня, когда он сам слабый; русин же стал сильней, чем прежде… Контрнаступление Востока на Запад, начатое бунтом Хмельницкого, катится все дальше, и отбрасывает нас к средневековой границе Пястов. Окончательный приговор еще не пал, но дело обстоит хуже некуда. Как нам защитить себя? Чем?! Силы нет, о праве никто не вспоминает, а хваленая западная христианская цивилизация сама отступает и отрешается… Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?! Сознание и желание национальной самостоятельности, которыми русины начинают проникаться, недостаточны для того, чтобы предохранить их от поглощения Россией… Пускай Русь останется собой и пусть с иным обрядом, но будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. Тогда возвратится Россия в свои природные границы — и при Днепре, Доне и Черном море будет что-то иное… А если бы — пусть самое горшее — это и не сбылось, то лучше Русь самостоятельная, нежели Русь российская. Если Грыць не может быть моим, то да не будет он ни моим, ни твоим! Вот общий взгляд, исторический и политический, на всю Русь!».
Так польский историк донес до нас фактически полное содержание «украинского вопроса» с точки зрения поляков и их интересов. Снова миф выступает служанкой политики, чья основная цель — обоснование легитимности и территориальных притязаний.
Другим важным шагом Украины навстречу Западу и прочь от России было создание в 1596 году в результате Брестской Унии украинской грекокатолической церкви. Часть епископов киевской митрополии перешли под юрисдикцию Римского Папы, сохраняя византийский обряд, но признавая католические догматы. Новая форма христианства называлась униатство. Она существовала только в западных областях нынешней Украины, то есть распространялась в землях, подконтрольных католическим державам. Это также был своеобразный ассимиляторский акт — оторвать духовную связь (и, что самое главное, власть) с Москвой, которая уже в то время была метрополией православного мира, но при этом приблизить к католическому миру, прежде всего к Польше. Это то, о чем выше говорил Валериан Калинка: ни нам, ни вам.
Поэтому, как видишь, читатель, украинская идея не столько украинская, сколько польская. Причины — обосновать беспочвенность притязаний Русского государства на русские земли в составе Речи Посполитой. Без понимания этого простого факта невозможно рассматривать украинскую историю без впадения в столь привлекательные для энтузиастов дебри т. н. фолк-хистори. Но тут история только начинается, причем история действительно одна упоительнее другой.
Поляки в одном точно не ошиблись — русские вернули своё.
