Если Вы не забыли, когда-то я заводил с Вами речь о некоей тонкой-претонкой стихии, которая тоньше света. Зовут её эфир. И пусть: не в имени дело, а в признании, что она есть. Я признаю, что такая тончайшая стихия есть, все проникает и всюду проходит, служа последнею гранью вещественного бытия. Полагаю при сем, что в этой стихии витают все блаженные духи — ангелы и святые Божии, — сами будучи облечены в некую одежду из этой же стихии. Из этой же стихии и оболочка души нашей (доразумевайте при сем слове и дух, который есть душа души нашей человеческой). Сама душа — дух, невещественна, но оболочка её из этой тонкой невещественной стихии. Тело наше грубо, а та оболочка души — тончайшая есть и служит посредницею между душою и телом. Чрез нее душа действует на тело и тело на душу. Но об этом я мимоходом говорю. Удержите только в мысли, что душа имеет тончайшую оболочку и что эта оболочка такая же и у нашей души, какая у всех духов. Из этого Вам нетрудно уже вывесть заключение, что та всемирная тончайшая стихия, из которой эти оболочки и в которой витают все духи, есть посредница и для взаимного общения наших душ и духов тех.
Та стихия, о коей речь, всюду проходит и никакой нигде помехи не встречает себе. Луч солнца проходит сквозь стекло, а та стихия — и сквозь стекло, и сквозь стены, и сквозь землю, и сквозь все. Но как она проходит сквозь все, так и те, которые витают в ней, могут проходить сквозь все, когда нужно (как Спаситель прошел в горницу, где были апостолы дверем затворенным). Обитают они в определенном месте, но, когда им повелевается или позволяется, тотчас переносятся куда нужно по той стихии и никаких преград не только не встречают, но и не видят. Когда нужно, переносятся, а когда нет такой нужды, на своем месте пребывая, видят по всем направлениям, что где есть и что где творится. И когда очи свои обращают на землю, то есть на нас грешных, то ясно видят и нас… только не это грубое тело наше, до коего им дела нет, а видят самую душу нашу как она есть, не непосредственно, а посредством оболочки души, сродной с их оболочкою и тою стихиею, в коей они живут, — ибо состояние души верно отражается в её оболочке.
Перескажу Вам несколько опытов того, что душа в оболочке своей точно принимает вид, соответственный её внутреннему настроению. При жизни святого Андрея, Христа ради юродивого, был в Константинополе иерей (из неженатых), постник, уединенник, молитвенник. Все его чтили, то есть почитали. Но встретился с ним святой Андрей и видит, что он одет каким-то темным туманом, а около шеи у него обвилась змея с надписью «змея сребролюбия». Вот какова была душа его! А между тем этого никто не видал. Увидели просвещенные очи духовные святого Андрея [1]. Но у небожителей они ещё просвещеннее. Таким образом, тогда, как нам думается, что никто нас не видит, каковы мы, нас видит несметное множество очей. Видите, сколько звезд на небе! Очей, на нас обращенных, ещё больше.
Да ведь и сами мы можем если не видеть, то определять, каковы мы. Это сказывает нам совесть — неподкупный судия. Ее можно на время заглушить, но она всегда успевает высвободиться из-под гнета и возвысить свой голос, даже и у не совсем совестных. А у неопорочившихся голос её всегда чист и звонок. Она есть и именуется гласом Божиим в духе человека. В ней же отражается и то, какого мнения о нас или какой имеют на нас взгляд небожители. Так вот, когда совесть говорит, что мы чисты во всем пред Богом и людьми, то это свидетельство совести светом отражается окрест души нашей — и все с неба видят нас светлыми. А если совесть укоряет, что мы нечисты, то мы видимы бываем темными. Но ближе тех видят нас всегда ангелы-хранители, кого темным, кого светлым, судя по внутреннему настроению, постоянному или случайному.
Кроме ангелов и святых, видят нас невидимо для нас и темные силы. Только они, когда душа светла, не могут смотреть на нее, боясь, подобно нетопырям, света, а воззревают на нее лишь тогда, когда она помрачаться начинает. Они всюду стаями шмыгают и, как только заметят где потемненную душу, тотчас нападают на нее огулом и начинают вертеть её туда и сюда помыслами, страстными желаниями и волнением чувств. Та область бурливая, о коей я говорил, что между душою и телом беззаконно устрояется, есть место, где бесы подседают к душе и начинают возметать её, как прах ветром. Они покушаются подкрасться и к светлым душам, но бывают отражаемы и поражаемы, как стрелою, лучами света.
Вам, вероятно, приходилось слышать вопрос, как святые слышат молитвы наши, или, может быть, и сами Вы задавали его себе. В ответ на него толкуют-толкуют, а вопрос все остается вопросом. По-моему же, при предположении той стихии выходит: как святые могут не слышать наших молитв? Вы знаете, как действует электрический телеграф? В Петербурге, например, заводят известный аппарат — в то же мгновение то действие петербургское отражается в Москве в подобном же аппарате и в том же значении, в каком там происходит движение. Почему так бывает? Потому что и аппараты те однородны, и соединяющая их проволока к ним же подлажена. Так, что действие такого телеграфа — то наша молитва. Мы и святые — как бы два аппарата однородные; среда, в коей святые и коею окружены души наши, — это проволока. Когда истинная молитва — сердечная — подвигнется в душе, тогда она по той стихии, воздействуя на нее, как лучом света пролетает до святых и сказывает им, чего мы хотим и о чем молимся.