В объятиях Церкви

Итак, люди приходят в храм, чтобы найти решение своих проблем. Церковь с полным пониманием принимает человека со всеми его насущными проблемами. Однако проблемы часто обнаруживают душевное состояние самого человека. А поскольку Церковь действительно желает помочь каждому, то дает ему одновременно возможность обратить внимание на собственный внутренний мир, увидеть духовные перспективы и осознать насущные душевные нужды. Так, горе, которое одного человека сокрушает, для другого может служить благословением. И это очень важно понять не для того, чтобы изменить свое поведение, но чтобы изменить свое воззрение, то есть обрести более глубокое постижение происходящего.

Отец Паисий как-то сказал: «Каждый раз, когда раздается стук в дверь, мое сердце сжимается. Треть всех проблем, что приносят с собой люди, — это разводы, на втором месте — рак и другие тяжелые болезни, а на третьем — психические расстройства». И что ответить всем этим людям? Пожалуй, мы должны понять, что сила Церкви не в слове только, но главным образом в ее молитвенной поддержке.

Однажды меня посетил мой однокурсник, а уходя, сказал мне: «Послушай! Ты посвятил себя Богу, а я женился. У меня полно проблем, а времени на молитву нет. Помолись ты за меня». Как это прекрасно, когда человек вверяет свою жизнь церковной молитве, будь то литургической во время церковных служб или молитве отдельных людей, молящихся в своих келиях.

Там, где я служу, мне довелось повстречать стариков, в сердцах которых я обнаружил сокровищницу Божией благодати. И если у кого-нибудь случится большое горе и он просит меня помолиться о нем, то я спешу к моим старичкам и прошу их молитвенного участия и поддержки. Их молитве я доверяю гораздо больше, чем своей. Хорошо бы, чтобы таких людей было больше. Они буквальным образом «бомбардируют» своими молитвами Престол Божий и придают силу нашим слабым попыткам быть услышанными Господом. А потому молитвенное пастырское служение намного выше пастырского служения словом, однако это не значит, что проповедь не нужна — время молчать, и время говорить (Еккл. 3, 7).

В любом случае в Церкви у нас все общее: общие проблемы, общие добродетели, общие грехи, общая брань. Мы — одна семья. Сегодня я потерял дитя, завтра у кого-нибудь другого сложности на работе — так каждый из нас встречает на своем пути трудности и старается предаться воле Божией, от Господа ожидает разрешения своих проблем. Иногда Господь посылает решение через помысел или устами наших собственных детей, либо вообще через человека «нецерковного», или дает какой-нибудь внутренний знак, иногда при чтении Божественного Писания. Мы не должны забывать, что Господь просвещает и нашего духовного отца, особенно тогда, когда мы более доверяемся его руководству, чем своему мнению. Духовный отец должен быть священником, чтобы он мог служить, молиться. И конечно же, важно, чтобы он умел все проблемы доверять Богу и был действительно «духовным», а не просто социальным работником, имеющим «религиозное хобби». Духовник не советчик и не учитель, который наставляет других, и не судья, выносящий приговор. Духовник — это отец, принимающий тебя в свои объятия; друг, разделяющий с тобой твою ношу; брат, прощающий согрешения; он тайноводитель, который священнотворит таинство души. Это не тот, кто владеет многими знаниями, но тот, кто любит Бога как своего Отца и любит каждого человека как чадо Божие. Духовник обладает благодатью священнодействия, нужно только содержать этот дар в себе пламенным и действенным. И если духовник так и поступает, то Господь очень много дает ему.

Мы, священнослужители, всего лишь слуги, и ничего более. И как только мы это поймем, мы становимся дорожкой, по которой ступает Господь. Мы становимся ковриком, о который вытирает ноги народ Божий, — тем ковриком, что лежит перед входной дверью, — и мы берем на себя всю грязь, чтобы люди заходили в храм чистыми. Таково наше служение. И чудесно, когда мы это понимаем и не пытаемся взять на себя что-то сверх того. Кроме, конечно же, тех случаев, когда Сам Господь призывает нас на особое служение и подает просвещение, но тогда Он Сам действует и соделывает нас Своими помощниками.

Душа человека настолько священна! Духовник прикасается к ней с таким же благоговением, как и ко Святому Агнцу во время молитвы «Вонмем. Святая святым», — только двумя пальцами, то есть стараясь как можно меньше прикоснуться, возносит Его, преподносит Богу и опускает. То же духовник совершает и с душой. Не бесцеремонно внедряется, разрушая и сокрушая ее, но лишь слегка дотрагивается, с тем уважением и почтением, которое ей подобает — ведь она есть образ Божий, — прикасается и вновь опускает ее на дискос1 свободы и милости Божией. Как и в Божественной литургии, так и здесь священнослужитель призван совершить преложение: он восприемлет человека разбитого, разломанного грехом на мелкие кусочки, сокрушенного испытаниями и отдает его Божией благодати. И она преображает его. Это и есть священнодействие человеческой души.

Как мы уже говорили, в Церкви все общее. В этом ключе становятся понятными и наши отношения со святыми, предстательство святых. Наше моление святым об их предстательстве сближает нас с ними. И это не что- то чисто формальное: мы просим святых о заступничестве — они идут и просят за нас — Бог исполняет нашу просьбу. Бог действует не так. Бог действует не по просьбам святых, а по нашим отношениям с ними.

Поскольку мы желаем, чтобы наше спасение было не только нашим «достижением», чтобы не мы сами своими собственными немощными силами пытались достичь его, то молимся следующими словами: Святые угодники Божии, молите Бога о нас, иными словами: «Мы хотим, чтобы в нашей брани и вы были нашими поборниками и помощниками; чтобы в нашей победе была значительная доля ваших заслуг, ибо вы старшие наши братья и наши заступники. Мы желаем, чтобы мы сообща принимали участие в деле Церкви, которое совершается в нашей жизни. Вы же имеете дерзновение ко Господу, вы благоугодили Ему. А потому вы предшествуйте нам, а мы пойдем за вами следом». Таково церковное сознание.

Как же это прекрасно — совместно со святыми искать и желать своего спасения! Как прекрасно, что спасение наше — не достижение каждого из нас в отдельности, но дар совместной брани! Это так благословенно — Бог видит наше общее усердие! Не сам по себе человек борется, падает, сокрушается, но вся Церковь сообща, воинствующая и торжествующая, встает с ним на совместную брань! Верующий испрашивает благословения своего духовника, своей матери, своих друзей, которые любят его, святых, которые имеют дерзновение к Богу! Размышляя об этом, приходишь в трепет! И это не просто какая-то красивая идея человека, чуждого рационализму, а реальное событие.

Более того, каждый верующий, который борется за спасение, имеет не только предстательство святых, но и своего Ангела Хранителя. И это тоже не какая-то абстрактная идея, но вера и опытное познание того, что рядом всегда находится Ангел Хранитель, разделяющий с нами тяжесть духовной брани.

Еще у нас есть свой святой покровитель, имя которого мы носим. Каждый храм или приход, где мы молимся, имеет также своего святого покровителя. Мы часто обращаемся к тем угодникам Божиим, которых особенно почитаем, поскольку, посещая святые места, связанные с ними, испытывали необыкновенное состояние души. Особенно чувствуешь это при посещении мест, где подвизались святой Нектарий Эгинский, преподобный Рафаил2 и другие. Мы обращаемся к тем святым, читая житие которых мы испытывали душевный трепет. Также великую силу имеет благословение наших духовных отцов.

Мы ведем брань все вместе. Свидетельством нашей соборной брани является то, что эта брань совершается воцерковленно, всей церковной полнотой. В этом наша сила. И Бог, видя общение верующих и святых в лоне Церкви, изменяет Свои законы, поворачивает вспять Свои видимые планы: Его более умиляет наша совместная брань, чем слова каких бы то ни было молитв.

Святые молятся о нас не только во время трудностей и испытаний, но и во время нашего успеха. Вместе в испытаниях, потому и награда общая, а значит, никто не возносится и рождается чувство сладостного смирения.

Опыт Церкви подтверждает все это. И это, опять-таки, не просто теория, а живой опыт. Церковь знает действенность ходатайства святых; знает, с какой неуклонностью и постоянством святые преподносят наши прошения к Престолу Божию, и Господь отвечает на них. Если, конечно, мы им вверяемся, надеемся на их дерзновение к Богу и просим их о нашем спасении и помощи во брани.

Для святых нет смерти, они существуют вечно. Святые наблюдают за нашей жизнью. Они успевают повсюду, по всей вселенной, и они пребывают вечно; святые не ограничены ни временем, ни пространством. Дар святых дается всей полноте Церкви и всем нам. А потому мы просим Бога помиловать нас их молитвами.

Характерным является пример из книги аввы Варсонофия3. Вопросили у старца, как не прогневался Господь на нас, живущих во зле и неправдах. Отвечая, старец приоткрывает один удивительный факт. Он говорит, что у Горнего Престола Божиего сливаются молитвы трех святых мужей: Иоанна из Рима, Илии из Коринфа и еще некоего мужа из Иерусалима (скорее всего, он имеет в виду себя самого). То есть святой старец знал, откуда исходят эти молитвы, и видел, как они сливаются пред Богом, в результате чего Господь возвратил меч в ножны (ср. 1 Пар. 21, 27).

Этот пример образно указывает на то, какую силу имеют молитвы святых, как живущих еще здесь, на земле, так и тех, кто уже причислен к Церкви торжествующей и унаследовал вечные блага, которых и мы желаем удостоиться.

Чтобы понять, что такое чудо, нужно рассматривать его соборно, всей церковной полнотой. То есть так, как мы уже говорили выше. Чудо удивительно не потому, что один больной исцеляется, но потому, что оно для всех являет Бога. Но давайте рассмотрим это подробнее.

Слово «чудо» в современном сознании ассоциируется с чем-то потрясающим, что упраздняет законы естества, не поддается нашему разуму и преподносится как нечто впечатляющее. Чудом для нас является то, что необычно и невероятно, как, например, воскресение мертвых. Чудом мы также называем внезапное выздоровление тяжелобольного человека, несмотря на то что врачи его уже «похоронили» и не оставили никаких надежд и шансов на выздоровление. Или если мы испытываем, казалось бы, непреодолимые экономические трудности и происходит нечто, что неожиданным для нас способом разрешает наши проблемы, — все это мы называем чудом.

Другое более подходящее и более выразительное слово для обозначения чуда, встречающееся в Писании и более полно отражающее церковное сознание, есть слово знамение. Знамение — это не то, что облегчает нашу жизнь, но то, что являет Бога. Я болен — и вдруг выздоравливаю. Само по себе исцеление является лишь малой частью чуда, большая же часть чуда — это знамение, то есть явление нам Бога.

К примеру, болен я, болен также и мой ближний. Но вдруг он на моих глазах чудесным образом выздоравливает. Разве я не буду этому несказанно рад? Разве я не стану благодарить Бога за то, что Он явил Себя и исцелил больного? Или я буду опечален, что это произошло не со мной? Ведь главное все же не само исцеление, а Божие явление и присутствие. И все же кто из нас может сказать: «Пусть лучше я останусь больным, но видевшим живое присутствие Бога в исцелении моего ближнего, чем поправлюсь сам, но ничего не пойму»?

Итак, знамение — это нечто, что подтверждает присутствие Божие. Господь говорит: Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка (Мф. 12, 39). Другими словами, народ требует знамения, но то знамение, которое он требует, не дастся, а дано будет только то знамение, которое даст Сам Господь, — знамение Его Воскресения. Мы просим у святых помощи и исцеления. И конечно же, это не плохо. Но, быть может, то, в чем действительно нуждается наша душа, — это не та внешняя обманчивая сторона чуда — исцеление с вероятной неблагодарностью Богу с нашей стороны и забвением Его благодеяния, — но опытное ощущение присутствия Господа. Это ощущение присутствия Бога и есть знамение.

Итак, чудо удивительно не потому, что один больной исцеляется, но потому, что оно для всех являет Бога. Было бы несправедливым, если бы чудо было благосклонностью Бога только к какому-нибудь одному человеку. Бог не поступает так, чтобы одних исцелять, а других даже не слышать. И если происходит какое-то чудо, пусть даже с одним человеком и хотя бы один раз, мы все становимся причастны к факту явления Бога и все мы лично участвуем и переживаем это чудо как наше собственное! И величие чуда не в самом исцелении, ведь скоро приходит смерть и отнимает дарованное благодеяние, но в том, что Бог является нам. И плохо не то, что мы покинем этот мир, не испытав на себе чуда, но плохо, если мы не увидим знамения, не испытаем присутствия Божия в нас самих.

Настоящая жизнь дана нам не как испытание, но как возможность. Возможность встретить Бога и жить с Богом уже сейчас. Царство Божие начинается уже здесь и сейчас, а не тогда, когда мы закрываем глаза для этого мира. Тогда оно только продолжается. Итак, «знамение» и «чудо» — это зримые знаки присутствия Бога в этом мире.

Дай Бог, чтобы каждый из нас внес свой вклад в банк Царствия Божия. Проценты там очень высокие. Не надо бояться времени, наш вклад не обесценится, нет риска потерять его, нет отсрочек. В Царстве Божием нет присущего нашей жизни чувства недоверия, подозрительности, вины. В нем царствует благословенная свобода в Боге. Царство Божие мы должны оживить в себе, еще находясь здесь, на земле, чтобы каждый из нас перестал быть временным, но стал вечным, перешел от земного измерения к небесному.


1. Дискос — священное блюдо. Во время литургии на него полагается Святой Агнец и частицы из других просфор.

2. Сщмч. Рафаил, архимандрит, сщмч. Николай, диакон, и отроковица Ирина приняли мученическую смерть в 1463 году на острове Лесбос. Их память совершается 9 апреля, а также во вторник Светлой седмицы. — Примеч. пер.

3. Преподобных отцов Варсонофия и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. Вопрос 566.