Форум
БЕСЕДА XXXI
Сия Ему глаголющу к ним, се, князь некий пришед, кланяшеся Ему, глаголя: дщи моя ныне умре! но пришед возложи на ню руку Твою, и оживет (Мф. IX, 18).
1. За словами последовало и дело, чтобы тем более заградить уста фарисеев. Пришедший ко Христу был начальником синагоги, и его скорбь была самая тяжкая: у него одна только и была дочь, имевшая двенадцать лет и находившаяся в самом цвете возраста. Потому-то особенно Христос тотчас же воскресил ее. Если евангелист Лука говорит, что некоторые из дома начальника синагоги придя говорили ему: не движи Учителя, яко дщи умре (Лук. VIII, 49), то мы должны сказать, что начальник синагоги называл дочь свою умершею или судя по продолжительности путешествия, или желая увеличить свое несчастие. Действительно, люди, которые просят помощи, имеют обыкновение увеличивать и представлять в большем виде свои действия, чтобы тем удобнее склонить на милость тех, кого они просят. Обратите внимание на грубость начальника синагоги. Он предлагает Христу две просьбы, — чтобы пришел, и чтобы возложил руку. Это показывало, что он оставил дочь свою еще дышащею. Того же требовал от пророка и Нееман Сириянин: глаголах, говорит последний, яко изыдет ... и возложит руку свою (4 Цар. V, 11). Так люди грубые имеют нужду в видении и в вещах чувственных. Евангелист Марк (V, 37) говорит, что Христос взял с Собою троих учеников, также и Лука (VIII, 57), но Матфей не определяет числа их. Почему же Господь не взял с собою Матфея, который только что присоединился к Нему? Для того, чтобы возбудить в нем сильнейшее желание, и потому, что он был еще несовершен. Христос одних предпочитает другим для того, чтобы последние старались уподобляться первым. Для Матфея довольно было и того, что он видел исцеление жены кровоточивой, и удостоился быть за одною со Христом трапезою и иметь общение в пище. Когда же Иисус встал, многие последовали за Ним, как для того, чтобы посмотреть на великое чудо, так и по причине личного достоинства того, кто пришел к Иисусу, а равно и потому, что они по своей грубости не столько искали исправления душ, сколько исцеления тела. Таким образом, стеклось множество людей — одни будучи понуждаемы своими недугами, другие — желанием посмотреть на исцеление других; но для слушания словес и учения пришли очень немногие. Впрочем Господь не позволил им взойти к дом, но взял только учеников, да и то не всех, всюду научая нас избегать славы человеческой.
И се, жена кровоточива дванадесяти лет, приступила созади, и прикоснуся воскрилию ризы Его, глаголаше бо в себе: аще токмо прикоснуся ризе Его, спасена буду (Матф. IX, 20, 21). Почему же она не приступила к нему с дерзновением? Потому что стыдилась болезни своей, и почитала себя нечистою. Если женщина во время месячного очищения почиталась нечистою, то тем более могла почитать себя таковою страждущая такою болезнью. Болезнь эта, по закону почиталась весьма нечистою. Вот почему кровоточивая скрывается и таится. Притом она не имела еще надлежащего и совершенного понятия об Иисусе; иначе она не думала бы, что может укрыться от Него. Эта жена первая приходит к Иисусу Христу при народе, так как слышала, что Он и жен исцеляет, и теперь идет к умершей отроковице. Призвать Христа в свой дом она не осмелилась, хотя была и богата; она даже не дерзнула явно и приступить к Нему, но тайно с верою прикоснулась к одежде Его; она не сомневалась и не говорила сама в себе: исцелюсь ли я от болезни, или нет? но приступила с твердою уверенностью, что получит исцеление. Глаголаше бо, говорит евангелист, в себе: аще токмо прикоснуся ризе Его, спасена буду. Она видела, из какого дома Он вышел — из дома мытаря, и кто за Ним следовал — грешники и мытыри; и все это произвело в ней благую надежду. Что же Христос? Он не захотел, чтобы она оставалась в неизвестности, но открыл и обнаружил ее по многим причинам. Некоторые безумные говорят, что Иисус Христос сделал это из любви к славе. Для чего, говорят они, Христос не оставил ее в неизвестности? Что ты говоришь, нечестивый и беззаконный? Неужели Тот любит славу, Кто и другим запрещает говорить, и Сам не упоминает о бесчисленных чудесах Своих? Итак, для чего же Он обнаруживает кровоточивую? Во-первых, Он освобождает ее от страха, чтобы она, угрызаемая совестью, как похитительница дара, не проводила жизнь в мучении. Во-вторых, исправляет ее, потому что она думала утаиться. В-третьих, открывает всем веру ее, чтобы и другие соревновали ей. Да и показать, что Он знает все, есть столь же великое чудо, как и остановить течение крови. Наконец и начальника синагоги, который легко мог потерять веру, а с нею и все, исправляет примером жены. Действительно, пришедшие говорили: не движи Учителя, яко дщи умре, и находившиеся в дому смеялись над Иисусом, когда Он сказал, что девица спит; естественно, что и сам отец мог поколебаться в вере.
. Чтобы предостеречь отца девицы от такой слабости, Христос и обнаруживает жену. А что отец отроковицы принадлежал к числу самых грубых людей, послушай, что Христос говорит ему: не бойся, ты токмо веруй, и спасена будет (Лук. VIII, 50). Спаситель с намерением медлит, и приходит в дом тогда, когда девица уже умерла, чтобы ясно показать, что Он воскресил ее. Для того Он и медленно идет и много разговаривает с женщиною, чтобы дать время умереть отроковице, и придти тем, которые возвестили о ее смерти и говорили: не движи Учителя. На это указывает и евангелист, говоря: еще Ему глаголющу, пришли некоторые из дома (начальника синагоги), говоря: умре дщи твоя, не движи Учителя (Лук. VIII, 49). Христос хотел, чтобы они уверились в смерти отроковицы, дабы после не могли сомневаться в ее воскресении. Так поступает Он и во всех случаях. Так и к Лазарю приходит по прошествии трех дней после его смерти. Вот по каким причинам обнаруживает Он жену и говорит ей: дерзай дщи; также как и расслабленному сказал: дерзай чадо (Матф. IX, 2). Женщина была объята страхом; поэтому Он и говорит: дерзай, и называет ее дщерию, — потому что вера сделала ее дщерию. Потом в похвалу ее говорит: вера твоя спасе тя (ст. 22). Евангелист Лука много и другого говорит нам об этой женщине. Когда она подошла, говорит он, и получила исцеление, Христос не тотчас после этого призвал ее, но прежде сказал: кто есть коснувыйся Мне (VIII, 45)? Потом, когда Петр и бывшие с ним говорили: наставниче, народи одержат Тя и гнетут, и глаголеши: кто есть коснувыйся Мне (что служило несомненным доказательством того, что Иисус облечен был истинною плотью и попирал всякую гордость: народ не в отдалении следовал за Ним, но отвсюду окружал Его), — Господь снова настойчиво повторил: прикоснуся Мне некто: Аз бо чух силу, изшедшую из Мене (ст. 46), — приспособляя ответ Свой к грубым понятиям Своих слушателей. Он сказал это для того, чтобы заставить женщину добровольно сознаться в своем поступке. С намерением Он не тотчас изобличил ее, чтобы, показав, что он все знает, убедить ее добровольно рассказать все, и заставить возвестить о случившемся, и чтобы не показаться подозрительным, если бы Сам стал говорить о том.
Видишь ли превосходство жены пред начальником синагоги? Она не удержала, не остановила Христа, но краями перст прикоснулась только к одежде Его; и, придя последнею, первая ушла с исцелением. Начальник синагоги самого Врача ввел в дом свой; а для этой довольно было и одного прикосновения. Хотя она связана была узами болезни, но вера окрыляла ее. Смотри же, как Спаситель утешает ее: вера твоя, говорит Он, спасе тя. Если бы он обнаружил ее из честолюбия, то не присовокупил бы этих слов. Но Он говорит так для того, чтобы научить вере и начальника синагоги, и похвалить жену, а равно доставить ей радость и пользу не меньшую телесного здравия. А что Христос поступил таким образом не для того, чтобы прославиться Самому, но чтобы прославить жену и исправить других, это видно и из того, что Он равно мог быть славным и без этого чуда (потому что чудеса Его превосходили своим множеством и самые капли дождевые, а также и потому что Он и сотворил и намерен был сотворить чудеса гораздо более славные, чем настоящее), между тем жена, если бы Христос не обнаружил ее, осталась бы в неизвестности и лишилась великих похвал. Вот почему Господь обнаружил ее, похвалил, освободил от страха (она, говорится, приступила с трепетом), ободрил ее и, даровав ей телесное здравие, напутствовал желанием и других благ, сказав: иди в мире.
Пришед же в дом княж, и видев сопцы и народ молвящ, глагола им: отыдите, не умре бо девица, но спит. И ругахуся Ему (ст. 23, 24). Хорошо отличали себя начальники синагоги: свирели и кимвалы возбуждают у них плач по умершем! Что же Христос? Он всех изгнал, кроме родителей, да и этих оставил только для того, чтобы не сказали, что не Он, а другой кто воскресил девицу. И прежде, нежели воскрешает ее, возбуждает словом, говоря: не умре девица, но спит. Он и во многих других случаях поступал подобным образом. И как на море сперва укоряет учеников Своих, так точно и здесь прежде освобождает предстоящих от мыслей, смущавших их, и вместе показывает, что для Него легко воскрешать умерших (как поступил Он и при воскрешении Лазаря, говоря: Лазарь друг наш успе — Иоан. XI, 11), и вместе научает не страшиться смерти, потому что смерть уже не есть более смерть, но стала сном. Так как Ему и самому надлежало умереть, то, воскрешая других, заранее приготовляет учеников Своих к мужеству и спокойному перенесению смерти, так как, после Его пришествия, смерть сделалась сном. Находившиеся в доме смеялись над Ним; но Он не оскорблялся тем, что они не верили чуду, которое Он намерен был вскоре сотворить, и не укорил смеющихся, чтобы и самый смех, и свирели, и кимвалы, и все прочее свидетельствовало о смерти девицы.
3. Так как люди часто не верят чудесам, которые уже совершились, то Господь наперед предохраняет их от такого неверия их же собственными ответами. Так было при воскресении Лазаря; так было и с Моисеем. Моисею Бог говорит: что сие есть в руце твоей (Исход. IV, 2)? — чтобы он, узревши змия, сделавшегося из жезла, не забыл, что прежде в руке его был жезл, но, вспомнив о своем ответе, удивился чуду. И при воскресении Лазаря Господь спрашивает: где положисте его (Иоан. XI, 34)? — чтобы те, которые отвечали: прииди и виждь, также: уже смердит, четверодневен бо есть (39), — не могли уже не верить, что Он воскресил мертвого. Итак, увидев кимвалы и множество народа, Христос выслал всех из дома, и в присутствии родителей творит чудо, не другую душу влагая в умершую, но возвращая ту самую, которая вышла из нее, и как бы от сна пробуждая отроковицу. Для большего же удостоверения зрителей берет ее за руку, чтобы тем проложить путь к вере в воскресение. Отец говорил Ему: возложи руку; а Он делает больше: не возлагает Своей руки, но, взяв умершую за руку, воскрешает ее, показывая тем, что Ему все легко сделать, и не только воскрешает, но и приказывает дать ей пищу, чтобы сотворенного Им чуда не почли за обман. И не Сам дает ей пищу, но повелевает родителям; как и о Лазаре говорит: разрешите его и оставите идти (Иоан. XI, 44) и после того делает его сообщником трапезы. Так (Христос) всегда имел обыкновение представлять несомненные доказательства и смерти и воскресения. Но ты обрати внимание не только на воскресение, но и на то, что Христос повелел никому о том не говорить, и отсюда прежде всего научись быть смиренным и не тщеславиться, а потом заметь и то, что Он всех плакавших выслал из дома, и признал их как бы недостойными видеть столь великое чудо. И не будь подобен свирельщикам, которых Господь изгнал из дома; но уподобляйся Петру, Иоанну и Иакову. Если тогда Спаситель выслал скорбевших вон, то тем более ныне, поскольку тогда еще неизвестно было, что смерть есть сон, ныне же эта истина яснее самого солнца. Но Господь не воскрешает ныне твоей дочери? Но Он несомненно воскресит ее и притом с большею славою. В самом деле, та, восставши От мертвых, опять умерла; а твоя дочь, когда восстанет, пребудет уже бессмертною. Итак, никто уже не должен плакать, никто не должен скорбеть и порицать дело Христово. Подлинно Он победил смерть. Что же ты напрасно плачешь? Смерть уже есть не что иное, как сон. Для чего же ты сетуешь и рыдаешь? Если эллины так поступают, то и они достойны посмеяния. Когда же верующий малодушествует в подобных случаях, то чем он может оправдать себя? Как могут получить прощение те, которые столь безрассудно поступают, несмотря на то, что уже так много прошло времени от пришествия Христова, и воскресение мертвых сделалось несомненным? Но ты, как бы стараясь увеличить свое осуждение, представляешь нам плачущих эллинских жен, усиливая плач и воспламеняя пещь, а не внимаешь словам апостола Павла: кое согласие Христови с Велиаром? Или, кая часть верну с неверным (2 Кор. VI, 15)? Даже и эллинские мудрецы, хотя не знают ничего о воскресении, однакож находят для себя утешение, говоря: переноси мужественно, случившегося нельзя переменить и исправить плачем. А ты, слушая высочайшие и назидательнейшие истины, не стыдишься малодушествовать больше их? Мы не говорим тебе: переноси мужественно, потому что случившегося нельзя переменить; но говорим: переноси мужественно, потому что несомненно, что умерший воскреснет. Спит отроча твое, а не умерло; покоится, а не погибло; оно воскреснет и получит жизнь вечную, бессмертие и жребий ангельский. Или ты не слышишь, что говорит Псалмопевец: обратися душе моя в покой твой, яко Господь благодействова тя (Пс. CXIV, 6)? Бог называет смерть благодеянием, а ты сетуешь. Что бы ты больше этого сделал, если бы был противником и врагом умершего? Если кому должно плакать, то пусть плачет дьявол; пусть он скорбит и рыдает о том, что мы идем получить высочайшие блага. Такое рыдание достойно его злобы, а тебе, долженствующему увенчаться и успокоиться, не прилично. Поистине, — смерть есть тихое пристанище. Смотри, сколь многих бедствий исполнена настоящая жизнь; размысли, сколько раз сам ты проклинал ее. Жизнь наша чем долее продолжается, тем становится тягостнее. Ты уже в самом начале осужден на великие скорби, потому что сказано: в болезнех родиши чада; и еще: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. III, 16, 19); также: в мире скорбни будете (Иоан. XVI, 33). Но о будущей жизни не сказано ничего подобного; совершенно напротив, о ней говорится: отбеже болезнь, печаль и воздыхание (Ис. XXXV, 10); и еще: от восток и запад приидут, и возлягут в недрах Авраама, Исаака и Иакова (Матф. VIII, 11). Там чертог духовный, светлые светильники и жизнь небесная.
4. Итак, для чего же ты срамишь умершего? Для чего других заставляешь бояться и трепетать смерти? Для чего побуждаешь многих обвинять Бога, как будто бы Он уготовал для нас великие бедствия? Или, еще более, для чего ты, по смерти кого-либо из присных, созываешь нищих, просишь священников, чтобы они молились об нем? Для того, скажешь ты, чтобы умерший получил успокоение, чтобы Судия был милостив к нему. Итак, об этом-то ты плачешь и рыдаешь? Но ты противоречишь себе самому. Оттого, что он удалился в пристань, ты подвергаешь себя буре. Но что же делать? скажешь ты: такова природа наша. Нет, не вини природу, и не почитай слез своих необходимыми. Мы сами все превращаем, сами предаемся слабостям, сами унижаем себя и неверных делаем худшими. В самом деле, как станем мы говорить другому о бессмертии, как можем уверить в этом язычника, когда сами более его боимся и трепещем смерти? Многие из эллинов, несмотря на то, что не имели никакого понятия о бессмертии, по смерти детей своих украшали себя венцами, облекались в белые одежды, чтобы приобресть настоящую славу; а ты и для будущей славы не перестаешь уподобляться женам и плакать. Но у тебя нет наследника, тебе некому отказать свое имение? Но чего бы ты пожелал лучше: того ли, чтоб сын твой был наследником твоего имения, или — наследником благ небесных? Чего бы ты захотел более: того ли, чтобы он получил в наследие сокровища тленные, которые вскоре он должен будет оставить, или того, чтоб стяжал блага вечные и нетленные? Тебе нельзя иметь его своим наследником, но вместо тебя Бог сделал его Своим наследником. Он не имеет участия в наследии своих братьев; но он стал сонаследником Христу. Кому ж, скажешь, мы оставим одежды, домы, рабов и поля? Ему же, и притом с большею безопасностью, нежели при жизни его; для этого нет никаких препятствий. В самом деле, если варвары сожигают вместе с умершими их имущество, то тем более ты должен отослать вместе с умершим принадлежащее ему имущество, только не для того, чтобы оно сделалось прахом, как у тех, но чтобы умершего облекло в большую славу, чтобы, если он отшел отселе грешным, разрешило его от грехов, если праведным — увеличило его награду и воздаяние. Но ты желаешь видеть его? Живи подобно ему, — и ты вскоре достигнешь священного того видения. Кроме того, ты должен помыслить и о том, что если нам не поверишь, то самое время непременно уверит тебя в этом; но тогда уже не будет для тебя никакой награды, потому что утешение получится от изобилия времени. Если же теперь станешь любомудрствовать, то получишь два величайшие блага: освободишь себя из среды зол, и увенчаешься светлейшим венцом от Бога, поскольку великодушное перенесение несчастий гораздо важнее и милостыни и других добродетелей. Представь, что и сам Сын Божий умер, и притом для тебя, — а ты умираешь за себя самого. Он, хотя и сказал: аще возможно, да мимо идет от Мене чаша сия (Матф. XXVI, 39), хотя скорбел и ужасался, — однако не хотел избегнуть смерти, но подъял ее со многим страданием и подвигом. Он не просто только претерпел смерть, но претерпел поноснейшую смерть; да еще и прежде смерти подвергся бичеванию, и прежде бичевания — поношению, поруганию и злословию, научая тебя все переносить мужественно. Впрочем, умерши и отложив тело, Он опять восприял его с большею славою, подавая чрез то и тебе благие надежды. Если все это не басня, то не плачь; если все это признаешь истинным, то не проливай слез; если же ты сам плачешь, то как можешь уверить эллинов, что ты этому веришь?
5. Но, несмотря на эти убеждения, ты все еще не можешь переносить своей скорби? Но потому-то ты и не должен плакать об умершем, что он освободился от многих таких несчастий. Итак, не завидуй ему. Действительно, просить смерти самому себе, по причине преждевременной его кончины, и плакать о том, что он не жил долее, чтобы претерпевать множество таких скорбей, — свойственно более завидующему. Помышляй не о том, что он уже никогда не возвратится в дом твой, но что и ты сам скоро переселишься к нему; не о том думай, что умерший не возвратится сюда, но — и что все видимое нами не пребудет всегда одинаковым, а примет другой вид. И небо, и земля, и море, все изменится; и тогда-то ты получишь сына своего с большею славою! И если он отошел отсюда грешником, то чрез смерть у него отнята возможность продолжать зло; ведь если бы Бог видел, что он переменит образ своей жизни, то не восхитил бы его прежде покаяния. Если же он скончался праведником, то приобрел блага, которых никогда не потеряет. Отсюда ясно, что слезы твои происходят не от сильной любви, но от безрассудной страсти. Если ты любишь умершего, то тебе надлежит радоваться и веселиться, что он освободился от настоящих зол. Скажи мне: что случилось в мире особенного, необыкновенного и нового, чего прежде не было? Не видишь ли ты каждый день повторение одних и тех же перемен? За днем следует ночь, за ночью день; после зимы наступает лето, за летом следует зима, — и более ничего; перемены эти всегда одни и те же, — одни бедствия увеличиваются и возникают вновь. Итак, ужели ты желаешь, чтобы твой сын постоянно испытывал эти бедствия, — чтобы он, пребывая здесь, подвергался болезням, скорбям, страшился, трепетал и — одни бедствия претерпевал, а других опасался? Ты, ведь, не можешь сказать того, чтобы, плавая по этому пространному морю, он мог быть свободным от скорбей, забот и других подобных бедствий. Кроме того, помысли и о том, что ты его родила не бессмертным, и что если бы он не теперь умер, то подвергся бы этой участи несколько позже. Но ты еще не успела насладиться им? Насладишься вполне в будущей жизни. Но ты желаешь и здесь видеть его? Что же препятствует? Ты можешь видеть его и здесь, если находишься в бодрственном состоянии, потому что надежда будущих благ светлее самого зрения. Если бы сын твой находился в царских чертогах, ты не стала бы его требовать оттуда, чтобы посмотреть на него, слыша, что он находится там в чести; а теперь, видя, что он отошел для получения гораздо лучших благ, не можешь равнодушно перенести кратковременной разлуки, и притом имея вместо его мужа. Но у тебя нет мужа? Но ты имеешь утешение в Отце сирых и Судии вдовиц. Послушай, как и Павел уважает такое вдовство, говоря: истинная вдовица и уединена уповает на Бога (1 Тим. V, 5). Подлинно, чем более таковая вдовица показывает терпения, тем более прославляется. Итак, не плачь о том, за что ты можешь получить венец, за что ты можешь требовать награды; ты отдала залог, но возвратила то, что тебе было вверено. Не заботься более, отдав стяжание свое в сокровищницу, из которой не могут его похитить. Если познаешь, какова жизнь настоящая и какова будущая, и что блага жизни настоящей — паутина и тень, а блага будущей непреходящи и бесконечны, то уже не потребуешь других убеждений. Теперь сын твой освободился от всякой перемены; а пребывая здесь, он, может быть, был бы добр, а может быть — и нет. Не видишь ли, сколько людей отрекаются от детей своих? Сколь многие принуждены бывают держать у себя в доме таких детей, которые хуже самых отверженных? Итак, представляя все это в уме своем, будем любомудрствовать; поступая таким образом, мы и умершему благоугодим, и от людей заслужим многие похвалы, и от Бога получим великие награды за терпение, и достигнем вечных благ, которых все мы да сподобимся благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
http://predanie.ru/lib/book/68213/#toc31
Толкование на Евангелие от Матфея: http://predanie.ru/lib/book/68213/#toc31
Сия Ему глаголющу к ним, се, князь некий пришед, кланяшеся Ему, глаголя: дщи моя ныне умре! но пришед возложи на ню руку Твою, и оживет (Мф. IX, 18).
1. За словами последовало и дело, чтобы тем более заградить уста фарисеев. Пришедший ко Христу был начальником синагоги, и его скорбь была самая тяжкая: у него одна только и была дочь, имевшая двенадцать лет и находившаяся в самом цвете возраста. Потому-то особенно Христос тотчас же воскресил ее. Если евангелист Лука говорит, что некоторые из дома начальника синагоги придя говорили ему: не движи Учителя, яко дщи умре (Лук. VIII, 49), то мы должны сказать, что начальник синагоги называл дочь свою умершею или судя по продолжительности путешествия, или желая увеличить свое несчастие. Действительно, люди, которые просят помощи, имеют обыкновение увеличивать и представлять в большем виде свои действия, чтобы тем удобнее склонить на милость тех, кого они просят. Обратите внимание на грубость начальника синагоги. Он предлагает Христу две просьбы, — чтобы пришел, и чтобы возложил руку. Это показывало, что он оставил дочь свою еще дышащею. Того же требовал от пророка и Нееман Сириянин: глаголах, говорит последний, яко изыдет ... и возложит руку свою (4 Цар. V, 11). Так люди грубые имеют нужду в видении и в вещах чувственных. Евангелист Марк (V, 37) говорит, что Христос взял с Собою троих учеников, также и Лука (VIII, 57), но Матфей не определяет числа их. Почему же Господь не взял с собою Матфея, который только что присоединился к Нему? Для того, чтобы возбудить в нем сильнейшее желание, и потому, что он был еще несовершен. Христос одних предпочитает другим для того, чтобы последние старались уподобляться первым. Для Матфея довольно было и того, что он видел исцеление жены кровоточивой, и удостоился быть за одною со Христом трапезою и иметь общение в пище. Когда же Иисус встал, многие последовали за Ним, как для того, чтобы посмотреть на великое чудо, так и по причине личного достоинства того, кто пришел к Иисусу, а равно и потому, что они по своей грубости не столько искали исправления душ, сколько исцеления тела. Таким образом, стеклось множество людей — одни будучи понуждаемы своими недугами, другие — желанием посмотреть на исцеление других; но для слушания словес и учения пришли очень немногие. Впрочем Господь не позволил им взойти к дом, но взял только учеников, да и то не всех, всюду научая нас избегать славы человеческой.
И се, жена кровоточива дванадесяти лет, приступила созади, и прикоснуся воскрилию ризы Его, глаголаше бо в себе: аще токмо прикоснуся ризе Его, спасена буду (Матф. IX, 20, 21). Почему же она не приступила к нему с дерзновением? Потому что стыдилась болезни своей, и почитала себя нечистою. Если женщина во время месячного очищения почиталась нечистою, то тем более могла почитать себя таковою страждущая такою болезнью. Болезнь эта, по закону почиталась весьма нечистою. Вот почему кровоточивая скрывается и таится. Притом она не имела еще надлежащего и совершенного понятия об Иисусе; иначе она не думала бы, что может укрыться от Него. Эта жена первая приходит к Иисусу Христу при народе, так как слышала, что Он и жен исцеляет, и теперь идет к умершей отроковице. Призвать Христа в свой дом она не осмелилась, хотя была и богата; она даже не дерзнула явно и приступить к Нему, но тайно с верою прикоснулась к одежде Его; она не сомневалась и не говорила сама в себе: исцелюсь ли я от болезни, или нет? но приступила с твердою уверенностью, что получит исцеление. Глаголаше бо, говорит евангелист, в себе: аще токмо прикоснуся ризе Его, спасена буду. Она видела, из какого дома Он вышел — из дома мытаря, и кто за Ним следовал — грешники и мытыри; и все это произвело в ней благую надежду. Что же Христос? Он не захотел, чтобы она оставалась в неизвестности, но открыл и обнаружил ее по многим причинам. Некоторые безумные говорят, что Иисус Христос сделал это из любви к славе. Для чего, говорят они, Христос не оставил ее в неизвестности? Что ты говоришь, нечестивый и беззаконный? Неужели Тот любит славу, Кто и другим запрещает говорить, и Сам не упоминает о бесчисленных чудесах Своих? Итак, для чего же Он обнаруживает кровоточивую? Во-первых, Он освобождает ее от страха, чтобы она, угрызаемая совестью, как похитительница дара, не проводила жизнь в мучении. Во-вторых, исправляет ее, потому что она думала утаиться. В-третьих, открывает всем веру ее, чтобы и другие соревновали ей. Да и показать, что Он знает все, есть столь же великое чудо, как и остановить течение крови. Наконец и начальника синагоги, который легко мог потерять веру, а с нею и все, исправляет примером жены. Действительно, пришедшие говорили: не движи Учителя, яко дщи умре, и находившиеся в дому смеялись над Иисусом, когда Он сказал, что девица спит; естественно, что и сам отец мог поколебаться в вере.
. Чтобы предостеречь отца девицы от такой слабости, Христос и обнаруживает жену. А что отец отроковицы принадлежал к числу самых грубых людей, послушай, что Христос говорит ему: не бойся, ты токмо веруй, и спасена будет (Лук. VIII, 50). Спаситель с намерением медлит, и приходит в дом тогда, когда девица уже умерла, чтобы ясно показать, что Он воскресил ее. Для того Он и медленно идет и много разговаривает с женщиною, чтобы дать время умереть отроковице, и придти тем, которые возвестили о ее смерти и говорили: не движи Учителя. На это указывает и евангелист, говоря: еще Ему глаголющу, пришли некоторые из дома (начальника синагоги), говоря: умре дщи твоя, не движи Учителя (Лук. VIII, 49). Христос хотел, чтобы они уверились в смерти отроковицы, дабы после не могли сомневаться в ее воскресении. Так поступает Он и во всех случаях. Так и к Лазарю приходит по прошествии трех дней после его смерти. Вот по каким причинам обнаруживает Он жену и говорит ей: дерзай дщи; также как и расслабленному сказал: дерзай чадо (Матф. IX, 2). Женщина была объята страхом; поэтому Он и говорит: дерзай, и называет ее дщерию, — потому что вера сделала ее дщерию. Потом в похвалу ее говорит: вера твоя спасе тя (ст. 22). Евангелист Лука много и другого говорит нам об этой женщине. Когда она подошла, говорит он, и получила исцеление, Христос не тотчас после этого призвал ее, но прежде сказал: кто есть коснувыйся Мне (VIII, 45)? Потом, когда Петр и бывшие с ним говорили: наставниче, народи одержат Тя и гнетут, и глаголеши: кто есть коснувыйся Мне (что служило несомненным доказательством того, что Иисус облечен был истинною плотью и попирал всякую гордость: народ не в отдалении следовал за Ним, но отвсюду окружал Его), — Господь снова настойчиво повторил: прикоснуся Мне некто: Аз бо чух силу, изшедшую из Мене (ст. 46), — приспособляя ответ Свой к грубым понятиям Своих слушателей. Он сказал это для того, чтобы заставить женщину добровольно сознаться в своем поступке. С намерением Он не тотчас изобличил ее, чтобы, показав, что он все знает, убедить ее добровольно рассказать все, и заставить возвестить о случившемся, и чтобы не показаться подозрительным, если бы Сам стал говорить о том.
Видишь ли превосходство жены пред начальником синагоги? Она не удержала, не остановила Христа, но краями перст прикоснулась только к одежде Его; и, придя последнею, первая ушла с исцелением. Начальник синагоги самого Врача ввел в дом свой; а для этой довольно было и одного прикосновения. Хотя она связана была узами болезни, но вера окрыляла ее. Смотри же, как Спаситель утешает ее: вера твоя, говорит Он, спасе тя. Если бы он обнаружил ее из честолюбия, то не присовокупил бы этих слов. Но Он говорит так для того, чтобы научить вере и начальника синагоги, и похвалить жену, а равно доставить ей радость и пользу не меньшую телесного здравия. А что Христос поступил таким образом не для того, чтобы прославиться Самому, но чтобы прославить жену и исправить других, это видно и из того, что Он равно мог быть славным и без этого чуда (потому что чудеса Его превосходили своим множеством и самые капли дождевые, а также и потому что Он и сотворил и намерен был сотворить чудеса гораздо более славные, чем настоящее), между тем жена, если бы Христос не обнаружил ее, осталась бы в неизвестности и лишилась великих похвал. Вот почему Господь обнаружил ее, похвалил, освободил от страха (она, говорится, приступила с трепетом), ободрил ее и, даровав ей телесное здравие, напутствовал желанием и других благ, сказав: иди в мире.
Пришед же в дом княж, и видев сопцы и народ молвящ, глагола им: отыдите, не умре бо девица, но спит. И ругахуся Ему (ст. 23, 24). Хорошо отличали себя начальники синагоги: свирели и кимвалы возбуждают у них плач по умершем! Что же Христос? Он всех изгнал, кроме родителей, да и этих оставил только для того, чтобы не сказали, что не Он, а другой кто воскресил девицу. И прежде, нежели воскрешает ее, возбуждает словом, говоря: не умре девица, но спит. Он и во многих других случаях поступал подобным образом. И как на море сперва укоряет учеников Своих, так точно и здесь прежде освобождает предстоящих от мыслей, смущавших их, и вместе показывает, что для Него легко воскрешать умерших (как поступил Он и при воскрешении Лазаря, говоря: Лазарь друг наш успе — Иоан. XI, 11), и вместе научает не страшиться смерти, потому что смерть уже не есть более смерть, но стала сном. Так как Ему и самому надлежало умереть, то, воскрешая других, заранее приготовляет учеников Своих к мужеству и спокойному перенесению смерти, так как, после Его пришествия, смерть сделалась сном. Находившиеся в доме смеялись над Ним; но Он не оскорблялся тем, что они не верили чуду, которое Он намерен был вскоре сотворить, и не укорил смеющихся, чтобы и самый смех, и свирели, и кимвалы, и все прочее свидетельствовало о смерти девицы.
3. Так как люди часто не верят чудесам, которые уже совершились, то Господь наперед предохраняет их от такого неверия их же собственными ответами. Так было при воскресении Лазаря; так было и с Моисеем. Моисею Бог говорит: что сие есть в руце твоей (Исход. IV, 2)? — чтобы он, узревши змия, сделавшегося из жезла, не забыл, что прежде в руке его был жезл, но, вспомнив о своем ответе, удивился чуду. И при воскресении Лазаря Господь спрашивает: где положисте его (Иоан. XI, 34)? — чтобы те, которые отвечали: прииди и виждь, также: уже смердит, четверодневен бо есть (39), — не могли уже не верить, что Он воскресил мертвого. Итак, увидев кимвалы и множество народа, Христос выслал всех из дома, и в присутствии родителей творит чудо, не другую душу влагая в умершую, но возвращая ту самую, которая вышла из нее, и как бы от сна пробуждая отроковицу. Для большего же удостоверения зрителей берет ее за руку, чтобы тем проложить путь к вере в воскресение. Отец говорил Ему: возложи руку; а Он делает больше: не возлагает Своей руки, но, взяв умершую за руку, воскрешает ее, показывая тем, что Ему все легко сделать, и не только воскрешает, но и приказывает дать ей пищу, чтобы сотворенного Им чуда не почли за обман. И не Сам дает ей пищу, но повелевает родителям; как и о Лазаре говорит: разрешите его и оставите идти (Иоан. XI, 44) и после того делает его сообщником трапезы. Так (Христос) всегда имел обыкновение представлять несомненные доказательства и смерти и воскресения. Но ты обрати внимание не только на воскресение, но и на то, что Христос повелел никому о том не говорить, и отсюда прежде всего научись быть смиренным и не тщеславиться, а потом заметь и то, что Он всех плакавших выслал из дома, и признал их как бы недостойными видеть столь великое чудо. И не будь подобен свирельщикам, которых Господь изгнал из дома; но уподобляйся Петру, Иоанну и Иакову. Если тогда Спаситель выслал скорбевших вон, то тем более ныне, поскольку тогда еще неизвестно было, что смерть есть сон, ныне же эта истина яснее самого солнца. Но Господь не воскрешает ныне твоей дочери? Но Он несомненно воскресит ее и притом с большею славою. В самом деле, та, восставши От мертвых, опять умерла; а твоя дочь, когда восстанет, пребудет уже бессмертною. Итак, никто уже не должен плакать, никто не должен скорбеть и порицать дело Христово. Подлинно Он победил смерть. Что же ты напрасно плачешь? Смерть уже есть не что иное, как сон. Для чего же ты сетуешь и рыдаешь? Если эллины так поступают, то и они достойны посмеяния. Когда же верующий малодушествует в подобных случаях, то чем он может оправдать себя? Как могут получить прощение те, которые столь безрассудно поступают, несмотря на то, что уже так много прошло времени от пришествия Христова, и воскресение мертвых сделалось несомненным? Но ты, как бы стараясь увеличить свое осуждение, представляешь нам плачущих эллинских жен, усиливая плач и воспламеняя пещь, а не внимаешь словам апостола Павла: кое согласие Христови с Велиаром? Или, кая часть верну с неверным (2 Кор. VI, 15)? Даже и эллинские мудрецы, хотя не знают ничего о воскресении, однакож находят для себя утешение, говоря: переноси мужественно, случившегося нельзя переменить и исправить плачем. А ты, слушая высочайшие и назидательнейшие истины, не стыдишься малодушествовать больше их? Мы не говорим тебе: переноси мужественно, потому что случившегося нельзя переменить; но говорим: переноси мужественно, потому что несомненно, что умерший воскреснет. Спит отроча твое, а не умерло; покоится, а не погибло; оно воскреснет и получит жизнь вечную, бессмертие и жребий ангельский. Или ты не слышишь, что говорит Псалмопевец: обратися душе моя в покой твой, яко Господь благодействова тя (Пс. CXIV, 6)? Бог называет смерть благодеянием, а ты сетуешь. Что бы ты больше этого сделал, если бы был противником и врагом умершего? Если кому должно плакать, то пусть плачет дьявол; пусть он скорбит и рыдает о том, что мы идем получить высочайшие блага. Такое рыдание достойно его злобы, а тебе, долженствующему увенчаться и успокоиться, не прилично. Поистине, — смерть есть тихое пристанище. Смотри, сколь многих бедствий исполнена настоящая жизнь; размысли, сколько раз сам ты проклинал ее. Жизнь наша чем долее продолжается, тем становится тягостнее. Ты уже в самом начале осужден на великие скорби, потому что сказано: в болезнех родиши чада; и еще: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. III, 16, 19); также: в мире скорбни будете (Иоан. XVI, 33). Но о будущей жизни не сказано ничего подобного; совершенно напротив, о ней говорится: отбеже болезнь, печаль и воздыхание (Ис. XXXV, 10); и еще: от восток и запад приидут, и возлягут в недрах Авраама, Исаака и Иакова (Матф. VIII, 11). Там чертог духовный, светлые светильники и жизнь небесная.
4. Итак, для чего же ты срамишь умершего? Для чего других заставляешь бояться и трепетать смерти? Для чего побуждаешь многих обвинять Бога, как будто бы Он уготовал для нас великие бедствия? Или, еще более, для чего ты, по смерти кого-либо из присных, созываешь нищих, просишь священников, чтобы они молились об нем? Для того, скажешь ты, чтобы умерший получил успокоение, чтобы Судия был милостив к нему. Итак, об этом-то ты плачешь и рыдаешь? Но ты противоречишь себе самому. Оттого, что он удалился в пристань, ты подвергаешь себя буре. Но что же делать? скажешь ты: такова природа наша. Нет, не вини природу, и не почитай слез своих необходимыми. Мы сами все превращаем, сами предаемся слабостям, сами унижаем себя и неверных делаем худшими. В самом деле, как станем мы говорить другому о бессмертии, как можем уверить в этом язычника, когда сами более его боимся и трепещем смерти? Многие из эллинов, несмотря на то, что не имели никакого понятия о бессмертии, по смерти детей своих украшали себя венцами, облекались в белые одежды, чтобы приобресть настоящую славу; а ты и для будущей славы не перестаешь уподобляться женам и плакать. Но у тебя нет наследника, тебе некому отказать свое имение? Но чего бы ты пожелал лучше: того ли, чтоб сын твой был наследником твоего имения, или — наследником благ небесных? Чего бы ты захотел более: того ли, чтобы он получил в наследие сокровища тленные, которые вскоре он должен будет оставить, или того, чтоб стяжал блага вечные и нетленные? Тебе нельзя иметь его своим наследником, но вместо тебя Бог сделал его Своим наследником. Он не имеет участия в наследии своих братьев; но он стал сонаследником Христу. Кому ж, скажешь, мы оставим одежды, домы, рабов и поля? Ему же, и притом с большею безопасностью, нежели при жизни его; для этого нет никаких препятствий. В самом деле, если варвары сожигают вместе с умершими их имущество, то тем более ты должен отослать вместе с умершим принадлежащее ему имущество, только не для того, чтобы оно сделалось прахом, как у тех, но чтобы умершего облекло в большую славу, чтобы, если он отшел отселе грешным, разрешило его от грехов, если праведным — увеличило его награду и воздаяние. Но ты желаешь видеть его? Живи подобно ему, — и ты вскоре достигнешь священного того видения. Кроме того, ты должен помыслить и о том, что если нам не поверишь, то самое время непременно уверит тебя в этом; но тогда уже не будет для тебя никакой награды, потому что утешение получится от изобилия времени. Если же теперь станешь любомудрствовать, то получишь два величайшие блага: освободишь себя из среды зол, и увенчаешься светлейшим венцом от Бога, поскольку великодушное перенесение несчастий гораздо важнее и милостыни и других добродетелей. Представь, что и сам Сын Божий умер, и притом для тебя, — а ты умираешь за себя самого. Он, хотя и сказал: аще возможно, да мимо идет от Мене чаша сия (Матф. XXVI, 39), хотя скорбел и ужасался, — однако не хотел избегнуть смерти, но подъял ее со многим страданием и подвигом. Он не просто только претерпел смерть, но претерпел поноснейшую смерть; да еще и прежде смерти подвергся бичеванию, и прежде бичевания — поношению, поруганию и злословию, научая тебя все переносить мужественно. Впрочем, умерши и отложив тело, Он опять восприял его с большею славою, подавая чрез то и тебе благие надежды. Если все это не басня, то не плачь; если все это признаешь истинным, то не проливай слез; если же ты сам плачешь, то как можешь уверить эллинов, что ты этому веришь?
5. Но, несмотря на эти убеждения, ты все еще не можешь переносить своей скорби? Но потому-то ты и не должен плакать об умершем, что он освободился от многих таких несчастий. Итак, не завидуй ему. Действительно, просить смерти самому себе, по причине преждевременной его кончины, и плакать о том, что он не жил долее, чтобы претерпевать множество таких скорбей, — свойственно более завидующему. Помышляй не о том, что он уже никогда не возвратится в дом твой, но что и ты сам скоро переселишься к нему; не о том думай, что умерший не возвратится сюда, но — и что все видимое нами не пребудет всегда одинаковым, а примет другой вид. И небо, и земля, и море, все изменится; и тогда-то ты получишь сына своего с большею славою! И если он отошел отсюда грешником, то чрез смерть у него отнята возможность продолжать зло; ведь если бы Бог видел, что он переменит образ своей жизни, то не восхитил бы его прежде покаяния. Если же он скончался праведником, то приобрел блага, которых никогда не потеряет. Отсюда ясно, что слезы твои происходят не от сильной любви, но от безрассудной страсти. Если ты любишь умершего, то тебе надлежит радоваться и веселиться, что он освободился от настоящих зол. Скажи мне: что случилось в мире особенного, необыкновенного и нового, чего прежде не было? Не видишь ли ты каждый день повторение одних и тех же перемен? За днем следует ночь, за ночью день; после зимы наступает лето, за летом следует зима, — и более ничего; перемены эти всегда одни и те же, — одни бедствия увеличиваются и возникают вновь. Итак, ужели ты желаешь, чтобы твой сын постоянно испытывал эти бедствия, — чтобы он, пребывая здесь, подвергался болезням, скорбям, страшился, трепетал и — одни бедствия претерпевал, а других опасался? Ты, ведь, не можешь сказать того, чтобы, плавая по этому пространному морю, он мог быть свободным от скорбей, забот и других подобных бедствий. Кроме того, помысли и о том, что ты его родила не бессмертным, и что если бы он не теперь умер, то подвергся бы этой участи несколько позже. Но ты еще не успела насладиться им? Насладишься вполне в будущей жизни. Но ты желаешь и здесь видеть его? Что же препятствует? Ты можешь видеть его и здесь, если находишься в бодрственном состоянии, потому что надежда будущих благ светлее самого зрения. Если бы сын твой находился в царских чертогах, ты не стала бы его требовать оттуда, чтобы посмотреть на него, слыша, что он находится там в чести; а теперь, видя, что он отошел для получения гораздо лучших благ, не можешь равнодушно перенести кратковременной разлуки, и притом имея вместо его мужа. Но у тебя нет мужа? Но ты имеешь утешение в Отце сирых и Судии вдовиц. Послушай, как и Павел уважает такое вдовство, говоря: истинная вдовица и уединена уповает на Бога (1 Тим. V, 5). Подлинно, чем более таковая вдовица показывает терпения, тем более прославляется. Итак, не плачь о том, за что ты можешь получить венец, за что ты можешь требовать награды; ты отдала залог, но возвратила то, что тебе было вверено. Не заботься более, отдав стяжание свое в сокровищницу, из которой не могут его похитить. Если познаешь, какова жизнь настоящая и какова будущая, и что блага жизни настоящей — паутина и тень, а блага будущей непреходящи и бесконечны, то уже не потребуешь других убеждений. Теперь сын твой освободился от всякой перемены; а пребывая здесь, он, может быть, был бы добр, а может быть — и нет. Не видишь ли, сколько людей отрекаются от детей своих? Сколь многие принуждены бывают держать у себя в доме таких детей, которые хуже самых отверженных? Итак, представляя все это в уме своем, будем любомудрствовать; поступая таким образом, мы и умершему благоугодим, и от людей заслужим многие похвалы, и от Бога получим великие награды за терпение, и достигнем вечных благ, которых все мы да сподобимся благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
http://predanie.ru/lib/book/68213/#toc31
Толкование на Евангелие от Матфея: http://predanie.ru/lib/book/68213/#toc31
