Мысли, что стали стихами...Нюся (Татьяна)

Жизнь лесная...


Лесная жизнь...

На хуторочке много дел:

едва проснуться ты успел -
печь поскорее затопи,
тропу по снегу протропи,
воды из речки натаскай,
бельё стирай да полоскай...
Лесных зверушек подкорми!
Себе похлёбки навари...

Кормушки пичугАм развесить...
Присесть в сугроб и слушать песни
Синиц и красных снегирей...
Желаешь пригласить гостей?

Пожалуй, зайца пригласить,
С ним вечерком чайку попить!

Как это здорово, друзья!
Да, впрочем, размечталась я...

И жизнь моя течёт иначе
Поскольку...не имею Дачи...
Но не исчерпаны все средства -
А вдруг я получу наследство?

Сигарета за сигаретой...

Сигарета за сигаретой...
И слезы полуночной след...
Здесь, пожалуй, не ждут совета...
Не зубная боль от конфет...
Она ходит всё у подъезда
И не может никак войти,
Словно холод от ручки железной
Руку выжжет ей до кости...
Я стою у окна напротив,
Я не в силах никак помочь,
Только капнула в сердце горечь
И сжимает его, как ночь...
Сигарета за сигаретой...
Я же только к Нему шепчу:
"Помоги же, Владыка, этой...
Так страдающей! Я - хочу!
Я не знаю, что там случилось,
Мне чужая совсем она..."
У парадного дверь открылась...
И рука лишь в сквози видна...
Слёзы вытерла, улыбнулась...
И вбежала...Мне отлегло...
Видно, блудная вновь вернулась...
И я шторой прикрыла стекло...

*В ночь перед Рождеством...*

Не надо сегодня боли!
Не будет сегодня слёз...
Никто и нигде в поле
От холода не замёрз...
И это ль не будет ..Чудо?
Замри, отойди, беда,
И горе, уйди отсюда!
А можешь и навсегда?
Но головой качая,
Горе ответило:"Нет.
Доля моя такая -
В мире оставить след...
Но этою ночью, этой
Тайный настанет час,
Который на всей планете
Поглотит печали глас...
И зло приуменьшит силу,
И Смерть приутишит смех...,
На холмике, на могильном
Быстро растает снег,
И из набухших почек
Вырвутся листья, и...
Аленький весь цветочек
Вылезет из земли...
Вы этот час проспите...
А ведь тогда, тогда
Явится к вам Спаситель...
Вот уж идёт звезда...
Вот уже Дева-Матерь
Ищет куда прилечь...
Вот уже стелют скатерть...
Вот уже топят печь..."

Дары Волхвов

Засушенным цветам писали оды
Влюблённые и верные сердца
И доставали в мраке непогоды
Их из конверта или письмеца
Того, кто дорог был и радостно безценен,
Кто душу, как родную согревал,
Чей дар любви навеки неизменен,
И кто воспоминаньем...оживлял!

А здесь - Дары! Источник Благодати
Их в Руки брал, и их благословил,
За них Волхвов благодарила Мати
Того, Кто ВСЁ что в мире Сотворил!

Святки или возлюби ближнего, как самого себя...


Порой не сразу, милый брат,
Молитва сердце облегчает...
Греховный плод отягощает...
Порой, и  празднику не рад...
Тогда потянется душа
К чему-то тёплому, земному,
И побредёшь к чужому дому,
Идя с надеждой, чуть дыша:
Откроют дверь или прогонят
В сей вечер свЯточный меня?
Радушно встретят и накормят,
Присяду ль с ними у огня?
О, если б так! Устало сердце
От одиночества скорбеть...
И звёздам хочется согреться,
Хоть им положено гореть...
Но для меня зарыты двери...
Я город нАсквозь прохожу,
И в счастье я уже не верю,
Надежд в душе не нахожу...
И вот последняя  избушка -
Присяду, что-ли, у плетня...
Вдруг двери скрип, и вот старушка
Зовёт приветливо меня...
... Простая хата, печка, лавка,
Стол длинный, скатерть на столе...
Старушка в светлой безрукавке
И старичок навеселе...
"Ну, что стоишь? Уж стынет ужин,
Он гостя дорогого ждёт!
Нам гость на Святки вельми нужен!
Он счастье бедным принесёт!"
... Присел я с ними, у окошка
Стоял хозяин-самовар,
Колени мне согрела кошка,
А из печи шёл пряный вар...
Так мы сидели тёплым кругом,
Как, помню, в детстве я сидел...
Сочельник был нам милым другом,
И ветер нам  колядки пел...

Наш путь тернистый и тяжёлый...


Сильный Израиль с Богом своим
Не побеждаем, если был с Ним.
Не покоряем, если был чист,
Не попираем всеми под свист.

Правду презревший в сердце своём,
Гордый Израиль – сломанный дом.
Рог Вавилонский Богом сломлён,
Римские кости смыло дождём.

Дух Византии распрей смятён,
Флаг Константина пал под серпом…

Русь молодая древко взяла
И Православия стяг подняла.
Вера святая вновь ожила,
Жажду спасения в души влила.

Злобные силы стерпеть не могли –
Мысли вложили сильным земли:
«Чистым славянам больше не быть,
Завистью, злобой всех разделить!»

Сердце нечисто – честь не сберечь!
Снято монисто с девичьих плеч…
Сколь тебя били, русский народ?
Сколько крошили зубы об лёд?

Каявшись слезно, клятву даёшь,
Но на втором поколеньи встаёшь
Снова в гордыни. Что ж Ты творишь?
Бога в смирении не благодаришь!

Тело твоё не выносит поста,
Душенька снова не терпит креста!
Сколь за тебя положили святых
Душ своих чистых? Вспомни о них!

Не оглядайся на грешный Содом!
Что ты нашла, горемычная, в нём?
Всё покупаем и всё продаём…
И превратимся в град Вавилон –

Если Спасения смысл не поймёшь,
Влево качнёшься – гибель найдёшь,
Вправо – споткнёшься на скользком пути.
Верно, придётся прямо идти!

Не дремлет Иуда и Запад не спит,
В чаше Востока зелье кипит.
Скоро остынет пряный отвар,
Чашу к столу поднесёт Вальтасар!

Стой! Не касайся, родная, не пей!
Лучше водички крещенской налей,
Голод святой просфорой утоли
Утром, а вечером – горстью земли!

Кто нас услышит, кто нас поймёт,
Чашу Христову с нами испьёт?
Нету в Спасеньи другого пути,
Как за Христом на Голгофу идти,

С Ним распинаться, с Ним вокресать,
Вслед за разбойником душу спасать.

В пустынном квартале, где много домов
Высотных стоят из бетона скла,
Где смеха не слышно и радостных слов,
Я краткое  время однажды жила...
Сдавали квартиры приезжим в наём:
Китайцам, вьетнамцам, индусам
И прочим другим...Много слышалось нём,
Квартале огромном, лишь русский
Не слышала я за окном, и тогда
Так сильно о нём заскучала...
И здесь не растёт за окном лебеда,
Ромашку я не повстречала...
Немного газона, немного травы
На сером периметре длинном,
И словно в колодце - кусок синевы
В компьютерной это долине...
На детской площадке все розно стоят,
Все маму по-разному кличут,
Ничто не роднит этих малых ребят,
Друг в друга лишь пальчиком тычут...
Колодцы-дворы, нет скамьи...ни одной:
Кому здесь сидеть и общаться...
И как же меня потянуло домой,
Чтоб встретить кого и... обняться!
И вправду, что воздух бывает родной,
И вправду - родные берёзы...
И правда, что это случилось со мной...
И скоро там высохнут слёзы...

Но было весною: открывши окно,
Я вечером тёплым сидела,
И сердце вздохнуло, качнулось оно
И...сердце по-русски запело!
Запела и я, а терпеть - так невмочь...
О дубе, долине широкой,
И как на долину спускалася ночь,
И месяц взошёл ясноокий...
Лилась моя песня средь серых домов
Компьютерной это долины,
Как-будто средь милых зелёных холмов,
В низовьях тенистой равнины...
А душе моей словно звенел соловей,
Глаза мои ввысь устремились...
Так пелося мне об отчизне моей,
И руки в молитве сложились...
А завтра, едва только солнце взошло,
И воздух в открытое ринул окно -
С ним в комнату робко, несмело
Веселье вошло: это пела
Восточная женщина с смуглым лицом,
Ребёнка к груди прижимая,
На пальце с большим обручальным кольцом...,
Душе своей явно внимая...
Я вышла босая на узкий балкон,
С улыбкою слушая ЭТО,..
Смеялся ребёнок, светлел неба склон
И осветил двор колодезный он
Нездешним божественным светом...
Мы пели, и пели о чём-то своём,
Свой дом и свой край вспоминая,
И в это мгновение были вдвоём,
Друг друга вполне понимая...

Последний раз редактировалось: Нюся (22.01.18 15:30), всего редактировалось 1 раз(а)

В утешение Г. Грозовскому...



Наука, наука, наука! Не можно, не вольно, нельзя!
Откуда возьмётся порука? Свидетелем станет земля...
Что делать? Изгладить, исправить? Да плод покаянья нести...
Пусть Бог вас к спасенью направит на сем покаянном пути!
В далёк монастырь, дальний-дальний, где вовсе не знают тебя,
Уйдёшь ты пустой и печальный, уже не жалея себя...
Там старец тебя строгий встретит, и в путь покаянный введёт...
И всё безразлично на свете, и только надежда живёт...
Пойдут покаянные слёзы, красивая плоть отмертвит...
Исчезнут соблазны и грёзы... Господь наконец-то простит...

Быль первая...

   Не пей, козлёночком станешь... Испил грязной водицы - стал козлёнком...Ну что, погоревала сестрица, да и было с чего. Простила малого, пожалела своего братца... Иван-царевич лягушкину кожку зничтожил, всё испортил...Простила его жена: путь спасения указала...С горем пополам, со счастьем наугадку доброму Ивану Бог помог через дела его добрые всё исправить, да ещё и Кощея победить...
  Кого любишь - тому  легко прощаешь глупости и промахи... Да вот случилась такая история:
 Выдали одну красну девицу за добра молодца, по любви выдавали... А он оказался уже как три года женат в другой земле, да вот на богатство новой нареченной позарился...Горю молодой не было предела: то гнев, то обида, то любовь сменяли в душе её друг друга и довели до отчаяния... Да увидела она его в яме сырой и недалеко новую плаху не маранную, и любовь пересилила всё...Наступил день  казни обманщика, вышла она перед судьёй да и говорит, мол, я его не сужу, так и вы не судите, я милую, так и вы милуйте. Но суд сказал, что нельзя миловать коль не судить...По закону миловать такое преступление нельзя, а не миловать - закон милости  нарушается...И присудили тогда суд - привезти из дальних краёв жену двоеженца со чадом, соединить с мужем сим и поселить их в доме просительницы, а ей жить  приказали в сарае при доме, да и всю свою жизнь им...прислуживать! Как  девица свою милость терпела, никто не весть, но, люди говорят, что слезы от неё никто никогда не видел, улыбки тоже не видел, а вот что на её могиле, как померла через двадцать лет, зимою на Крещение свет тихий сиял, да снег за ночь сошёл, а поутру к обедне белые цветы расцвели - то все видели, и внукам своим всё и передали, а те - своим... А мне записать пришлось, чтобы люди про милость такую и незлобие память имели...

Нюся пишет:Быль первая...

   Не пей, козлёночком станешь... Испил грязной водицы - стал козлёнком...Ну что, погоревала сестрица, да и было с чего. Простила малого, пожалела своего братца... Иван-царевич лягушкину кожку зничтожил, всё испортил...Простила его жена: путь спасения указала...С горем пополам, со счастьем наугадку доброму Ивану Бог помог через дела его добрые всё исправить, да ещё и Кощея победить...
  Кого любишь - тому  легко прощаешь глупости и промахи... Да вот случилась такая история:
 Выдали одну красну девицу за добра молодца, по любви выдавали... А он оказался уже как три года женат в другой земле, да вот на богатство новой нареченной позарился...Горю молодой не было предела: то гнев, то обида, то любовь сменяли в душе её друг друга и довели до отчаяния... Да увидела она его в яме сырой и недалеко новую плаху не маранную, и любовь пересилила всё...Наступил день  казни обманщика, вышла она перед судьёй да и говорит, мол, я его не сужу, так и вы не судите, я милую, так и вы милуйте. Но суд сказал, что нельзя миловать коль не судить...По закону миловать такое преступление нельзя, а не миловать - закон милости  нарушается...И присудили тогда суд - привезти из дальних краёв жену двоеженца со чадом, соединить с мужем сим и поселить их в доме просительницы, а ей жить  приказали в сарае при доме, да и всю свою жизнь им...прислуживать! Как  девица свою милость терпела, никто не весть, но, люди говорят, что слезы от неё никто никогда не видел, улыбки тоже не видел, а вот что на её могиле, как померла через двадцать лет, зимою на Крещение свет тихий сиял, да снег за ночь сошёл, а поутру к обедне белые цветы расцвели - то все видели, и внукам своим всё и передали, а те - своим... А мне записать пришлось, чтобы люди про милость такую и незлобие память имели...

Хорошая история, спасибо.

Невинно девица терпела - и не возроптала. Значит, у Бога великий венец снискала, страстотерпческий.

На миру, как на свету...

На Москве казнили очередного преступника. На Красной площади стоял деревянный помост, на нём - деревянная большая плаха...
Степан, мужик домовитый и строгий, надевая на себя овчинный тулуп, громко крикнул сыновьям-погодкам:"Мишки, Гришка и Макар! Айда на казню глядеть по приказу государеву и для личного вразумления!". Отец вышел из дому, и крепким шагом направился к площади. За ним гуськом потянулись сыновья.  Макар, шёл насупясь, хмуро глядя под ноги, и всю дорогу молчал. Мишка, средний брат, парень весёлого нраву и лёгкого, не выдержал долгой дороги и хмурого молчания брата и,  забежав наперёд, метким снежком сбил с него шапку. Но на  сей раз это сошло ему с рук: Макар, не взглянув на озорника, подобрал валявшуюся  в снегу шапку и плотно натянул её на уши.
  Пришли они до места...Приговорённый уже стоял на помосте, а
оглашальник перечислял его грехи и злодеяния... Макар стоял рядом с отцом и братьями в середине народа, безучастно слушая
о его беспутной и порочной жизни, которая должна была  через несколько времени так страшно и принародно оборваться под ударом топора палача...Отец впервые взял всех своих сыновей на казнь: раньше мать их сумела его уговаривать не "страшить мальчонков"...
 Макар стоял бледный и какой-то весь холодный душею, как вдруг до него донеслись громко и отчётливо:"А ещё вор!". "Вор, вор...", - засело у него в мозгу и застучало по сердцу с такой силой и жаром, что он едва удержался на ногах, ухватившись за рукав отца, который внимательно глянул на сына и продолжил смотреть в сторону помоста... Приговорённый поклонился на три стороны честному народу и громко, как-бы всхлипывая, крикнул:"Простите меня за всё, люди добрые, я грешееен!"....
 Назад домой они шли всё тем же семейным порядком: отец, старшой, среднёй и меньшой. Старшой шёл медленно, так что шедшие за ним братья замедляли шаги, и на этот раз Мишка  держал в карманах тулупа холодеющие пальцы, и молчал...
 Дома, наскоро похлебав из общего широкого котла жениного варева, муж встал из-за стола, перекрестившись перед иконою Пречистой Богородицы, пошёл в горницу. Макар сидел, не шелохнувшись, хоть Мишка с Гришкою давно уже ждали его вставания в положенном  семейном порядке... Мать стояла лицом к окну, вытирая передником слёзы: ей всегда было жаль казнённых преступников, и она была мать, и у неё были дети...
  Вдруг Макар резко встал со скамьи, вышел из-за стола и широким шагом пошёл к отцу, в горницу...Долго были они в горнице, но никто из домашних не смел даже и подумать о том, чтобы открыть дверь, за которой, ясно, происходило какое-то тайнодействие, и тишина, накрывшая весь дом была не зловещей, а какой-то необыкновенно важной и святой...
 Наконец, дверь со скрипом открылась и вышел из горницы отец, брови его были сдвинуты, однако, лицо не было тёмным и бледным, каким бывало в минуты сильного гнева. В широко открытую половину белой двери мать и братья Макара увидели его, стоявшего на коленях перед образом Спасителя, который был в их семье с незапамятных времён... Голова его была низко опущена, а плечи так надломились, что мать невольно шагнула к сыну, но муж строго посмотрел на неё, и плотно прикрыл дверь в горницу. Она всё поняла, и тихо присела на лавку.
  Наутро отец запряг лошадь, вызвал старшего сына, и они поехали, поехали они в церковь за рекою, что всегда была открыта, где каждый день производилась обедня, шла исповедь, и каждый Божий день шло святое Христово прощальное Причастие...

И милость к падшим призывать...


Вот уж ночь, проходят сутки,
День прошёл, вторая ночь...
Наконец, у проститутки
Бог родить позволил дочь...
Бело-розовый комочек,
Да смышлённенький с лица,
Пара ямочек у щёчек -
Не запомнивший отца...
Что-то ждёт, и что-то будет?
Нет ответа тишины...
Крик ребёнка матерь будит,
Очи горечью полны...
Разве так она хотела
Жить, как подлая, жила?
Торговала белым телом...
И  к обедне..померла...

Но пред смертию молилась
К Богородице Святой,
Чтоб её молитва сбылась
Над рожденною судьбой!
Слёзно каялась больная,
Жизнь беспутную кляла,
Над младенчиком вздыхая..
И к обедне померла...

И когда пришли товарки
Взять смиренное дитя -
Заболело оно жарко,
Близко к смерти, не шутя...
В тёмной комнате приюта
Ни молитвы, ни души,
Только плачется кому-то
Кто-то жалится в тиши...

Дверь закрыта, не скрипела,
Только в комнату вошла
Дама в платье белом-белом
И дитя Себе взяла,
Обернула покрывалом
Синим с красною каймой,
И малышке прошептала:
"Вот и всё... Пошли домой.."

И не слышали в приюте,
Как сквозняк листвой шуршит...
Кто-то жалился кому-то,
Слёзно плакался в тиши...

Ночные тени...( переклики)

Несчастье ли, дивная милость

(Инна Машенко)
Бессонные ночи – несчастье ли, дивная милость?
Мигает фонарь, облака о луну мирно плещут.
А имя твоё, Суламифь, пахнет мифом и миро.
Лаванда и шаль на мои опускаются плечи.

Листаю страницы, как будто бы к лёгкому платью
Притронулась, голос услышала тихий и чистый.
За лампою ночь вышивает вселенную гладью.
Ей вовсе не надо со мною быть шумной, речистой,

Жалеть о богатстве, оставленном в тёплом Эдеме...
И снова мой стол подставляет свой угол под локоть.
Касаются тени руки лепестки хризантемы.
Несчастье ли, дивная милость – людская широкость?..

17.01.2018.......................................­.......................

Ответное....( Татьяна Русецкая)

А где-то такая же бродит: ей тоже не спится -
Болезнь ли подступит, на скорую смерть намекая,
Не пишет она, не читает, не может молиться...
А снег за окном так спокойно лежит и...не тает...
Маячит в окне...И по имени вовсе не знаю...
НО, Господи, плохо ей, плохо!И Ты это видишь...
Уйми, прогони тех, что тайно её обижают...
И Ты был один и оставлен....Сирот не обидишь...
И вдруг телефон разорвал эту муку ночную,
Застыла та тень, и стояла к стене прислонясь...
Погасло окно, и оно больше не затоскует...
И птица запела, над чёрною силой смеясь...

Смерть, одиночество, ворон, окно...


Кто мне помощник? Кто стремя подаст?
Врагу кто больного меня не продаст?
Чумой зараженного впустит меня,
Не прогоняя и злобно кляня?
Был Авраам, но он отжил уже,
Жил царь Давид, да и тот уж в земле,
Дом Иулиании можно б найти...
Только разливом все смыло пути...
Дерзко спросило тогда вороньё:
"Пол-века жил - где жилище твоё?"
"Дом, уезжая, я отдал жене...
Нынче убили меня на войне...
Плачет душа неприкаянно тут:
Ждёт, когда с честью её отпоют...".
Ворон один тут сорвался в полёт:
Знает он дом, куда весть принесёт,
Перелетает он лес и поток,
В клюве несёт с вензелями платок...
Выпал платок и... послышался стон.
Ворон всё понял, и сжалился он,
В сердце сраженный такою бедой,
И полетел за живою водой...
Рану омыла живая вода,
Очи открылись, минула беда...
Снова летел через лес и поток -
Выкрал у женщины белый платок,
Синюю лилию бросил в окно...
Было всё это, но очень давно...
Смерть, одиночество, ворон, окно...

Песнь земного человека Ангелу своему...



Ангел, мой, Ангел мой, отведи меня домой,
Видишь, мне уже невмочь - проживу ли эту ночь...
Ангел мой, добрый мой, посиди ещё со мной,
Отнеси меня в кровать, как носила в детстве мать...
Вот лекарства на столе. Вот стихи мои в золе -
Разожги от них камин, кресло ближе пододвинь...
Помнишь (вспомнила сейчас), Ты меня от смерти спас,
От семьи отвёл беду, как тонула я в пруду?
А ещё, ну, той зимой, с гор катались мы с Тобой!
В санках Ты меня возил...Ещё пальчиком грозил...
Ангел мой, верный мой, Ты мне душу успокой:
Нрав дурной и лишний пыл...Ты меня уже простил?
Помнишь, раннею весной Ты был словно золотой
И прозрачный, как кристалл, и на дудочке играл...
А в лесу зелёным был, Ты к цветам меня водил...
Чёрным не был никогда, а хранил меня всегда...
Я в долгу перед Тобой, Богом данный Ангел мой...

Ангел мой, белый мой, отнеси меня домой -
В Тот, Который в Небесах!
Я устала и...в слезах...
Смерть пришла, пустеет дом...
Ты меня Своим Крылом
Понадёжнее укрой и... неси меня Домой...

Людочка - Люда - Людмила...

Я знаю одну милую женщину, ей пятьдесят, она высока, стройна и пальцы у ней длинные, красивые. Однажды она призналась мне, что, как помнит себя, страстно хотела играть на...фортепьяно: рисовала на картоне клавиатуру и...играла. Родители, видя такое усердие и любовь отвели дочь к учителю... И учитель сказала, что девочка вряд ли чего добьётся, т.к... не имеет музыкального слуха. Но посоветовала учёбу игры на фортепьяно всё же начать, чтобы не травмировать ребёнка: а вдруг слух появится... Купили пианино... Слуха не появилось и за год ежедневного упражнения по три часа в гаммах и пьесах. Муз. грамота и вовсе не далась... Людочка плакала. После она заболела воспалением лёгких, долго болела, а после долго лечилась в санатории...Когда приехала домой - пианино уже не было, а брат, мать и отец были, и они не чувствовали себя виноватыми: комнат в их бедном жилище было две проходных, и наконец-то стол обеденный, который сложили ради чёрного блестящего красавца, в котором Людочка души не чаяла, вновь скромно стоял на своём законном месте вдоль стены у окна, а не по средине тесного зала, и на нём стояла, как прежде белая ваза с цветами...
Девочка ходила грустная, и когда оставалась одна, доставала из книжного шкафа свою картонную "пиянину", как шутил отец, и задумчиво играла "Ригодон"... Потом она опять болела, и мать участливо сказала ей: "Ну вот, ты же сама видишь, что ничего из твоей музыки не вышло бы всё равно. Хоть бы школу нормально окончить...". Школу она закончила не плохо и поступила в техникум.
Подруг у неё было две и она их любила, но вечерами гулять с ними не ходила по причине своей...высоты, т.е. большого роста. Рост был не маленький - аж 186 см... Девушка она была белоликая и приятной наружности. И вот пришла любовь - любовь не смотрит какого она роста: она просто берёт и приходит, приходит, как приходит весна или зима, как музыка в душу, и делает эту душу счастливой, но, увы, на время... Люда (хоть в душе своей она была всё ещё Людочкой) это своё горе - неразделённую свою первую любовь, переживала долго и не переставала страдать: ходила одна на концерты фортепьянной музыки, но даже польки Шопена и новые туфли не могли хоть как-то обрадовать её разбитое сердце. И всё чаще, глядя на иконы в спальне, перед которыми так горячо молилась её мама, она обидчиво шептала: "За что?".
Шли годы и это "За что?" сделало её характер, как говорили окружающие, капризным. Но душа оставалась нежной и ранимой. Она самоотверженно ходила за слегшей в тяжкой болезни матерью, перед тем похоронившую мужа, ей доброго папочку, как могла терпела выходки насмешливого всегда братца, ходила каждый день на работу и бежала с работы, не задерживаясь нигде и ни на что,... В магазин бегала по субботам с большой сумкой: на неделю впрок, а в храм стала...ходить. В храм она не бегала, она ходила - ходила медленно, всегда пешком несколько остановок, встав ранее обычного, чтобы умыть и покормить мать, так и не выспавшись за ночь...
Друзей у неё убавилось и она, как говорила мне в доверительной наше беседе, осталась одна...Да и друзья, две её школьные подружки, отошли сами, влекомые своими судьбами... Да и кто поймёт и возлюбит как самоё себя, вечно спешащую и такую грустную Люду? С такими нужно возиться, звонить, вопрошать, приглашать, приходить, помогать, тормошить и терпеливо выслушивать, обняв и приголубив, естественные при такой жизни жалобы сердца. Для этого нужно самому иметь огромное любящее терпеливое сердце и отречение часто от себя. Кто это всё имеет?
Мама, пролежав четыре года в постели, умерла. Брат не смог перенести достойно семейные заботы на своих дюжих плечах, и занимался только собою, что бывает с людьми ветренными и слабыми духом, но с претензиями, и...через пару дней после похорон матери врезал замок в зал, чем наглухо перекрыл вхождение сестрицы( так он всегда её называл) на балкон. Так она осталась совсем одна, даже без своих любимых цветов, которые без полива, конечно же пропали...
Кто из вас не содрогнулся сердцем, дорогой читатель? Кто из вас предложил ей руку помощи и сердце сострадания?
Что не смогли или не захотели люди сделал Бог...
( Продолжение следует)

"Ты помнишь, друг мой , Гораций? Как красиво звучит, правда? Какие были имена! Какие были времена..."

 Письмо к Людочке... 1.

Здравствуй, Людочка! Пишу тебе, как и обещала. Бог направил наши стопы в страну Польшу, чего именно мы никогда и не просили. Искали работу в России, Белоруссии, пусть даже и на Украине, Бог свидетель.
Варшава город большой, но люди, как и везде, обживают то пространство, где местно проживают... Так и мы. Квартиру тут снять просто и дорого. Еда уже везде одинаковая, и "посидеть в кафе", увы ( для нас "увы") не соответствует тому посидению, когда мы кушали натуральную "котлету по-Киевски", она же "По-Варшавски", которая была со вкусом незабываемым натурального сливочного масла, и могли спокойно заказать в кофейне "Кофе по-турецки"... Ходили ради этого даже в старинный центр Варшавы, но и там не нашли желаемого - тенистой уютной кофейни, маленького столика под зелёным абажуром, на который бы приятная хозяйка принесла бы нам две маленьких чашечки со сваренным кофе... Тут его называют - готовАным... "Пока хозяин, турок тёмный, нам кофе в турочках варил, я, взяв тебя за руку, томно, на ушко что-то говорил...И этим кофе защищенный, и этим духом умерен, я был свободен и спасенный, тебе и кофе сдавшись в плен..."

Всё дурацкие и совершенно бездушно-безвкусные кофейные электроаппараты, откуда лениво и пошло льются странного вкуса "кофеи", по-польски и украински - кавы...
Всё же нежное, чуткое, взращённое с любовью и уважением к натуре, явно умерло в этом мире подмены и подставы. Годами это наблюдать печально, но со временем даже полезно для души, верящей в Теорию и Практику Божественного Промысла. Стонет вся тварь... Даже натуральный и чистый, полный достоинства и искренности Кофе по-турецки...
Польша, старая добрая пани Польша... не исключение. Читаешь прежние романы, где герои пили натуральные вина, натуральные соки, носили простую удобную одёжу из естественных материалов "от природы", употребляли здоровую и вкусную пищу, обладая естественным вкусом, и... начинаешь желать подспудно не слишком уж задерживаться в этом мире, который его верховные жрецы и фараоны безстыдно лишают его простоты и красоты, своей властью над ним ради... Глупцы. Сгорят все дела их, и покроет их стыд перед Лицем Истинного Владыки всего мира... Это так очевидно. Но не каждому. Всё, всё уже отмечено печатью искажения истины...
Но! Пока ещё можно купить кофемолку, к ней турку, чашечку и зёрна кофе! Поэтому будем искать зелёный абажур...и... вперёд, к самостоятельному творчеству!
До свидания, Людочка. Не горюй, и порадуй себя созданной тобою же неожиданностью маленькой радости... Будем рады видеть тебя у себя...

Ответ украинскому "Чемберлену":

Отвечу-ка я песней, русской и народной!
"Чёрный ворон, что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не добьёшься!
Чёрный ворон я не твой!".

А это от себя:

Ты сиди в своей сторонке,
и не пялься на меня:
у меня друзей тут много
среди русских да святых:
Князь Владимир с сыновьями,
русской рати славный полк,
и Княгини да с Князьями,
преподобные мои
от начала, от Крещенья
нашей Матушки-Руси,
новомучеников сонмы
и защитники земли!
Так что кайся,
ворон чёрный
в ложном карканьи своем,
и сиди себе на ветке,
не мешай ся соколАм!

 Квартира


Человек искал квартиру чтобы.... в ней повеситься. Эта навязчивая мысль преследовала его последние дни, но он не мог и не хотел озвучить её даже для себя, опасаясь что произнесённая вслух она, эта его мысль, перестанет быть только его и может поколебаться.
  Вот уже неделю каждый день он осматривал квартиры, но никак не мог выбрать, где ему предстояло ещё жить и где он умрёт. И вот, наконец, она была найдена и одобрена его выбором: далеко от центра, в неудобном во всех отношениях районе и по странно высокой цене съёма. На вопрос: почему он выбрал именно эту, наспех обклеенную дешёвыми обоями, со старою ванной и несвежим унитазом - человек бы не ответил. Выбрал - и всё.
 "Мама, давай сдадим твою квартиру? Поживёшь у нас на кухне пока, на диване. Мне нужны деньги.". Месяц уговаривала Ирина мать, которая всё упрямилась, мол, она привыкла, она не хочет...
Наконец, измученная упрёками мать, сдалась и переехала на диван в кухне, охая и вздыхая...  В объявлении о сдаче жилья Ирина  поставила столь высокую для однокомнатной хрущёвки цену, что мать удивлённо на неё посмотрела, на что получила холодный и циничный ответ прижимистой дочери: "Мне нужны деньги. Найдётся и съёмщик." И он нашёлся.
  Взяв деньги за месяц вперёд, Ирина положила их в книгу - томик Пушкина заранее зная, что Пушкина у них никто не читал и читать не будет: сын растёт беспутным, ему вообще не до книжек, мать, простая и серая, как звал её внук, а сама Ирина предпочитает книгам телевизор, впрочем, как многие уже... Но взяв в руки томик, она открыла его наугад, и увидела на желтоватой странице голубой, засушенный цветочек ...анютины глазки...Этот томик Пушкина ей подарил когда-то весёлый паренёк - студент, снимавший тогда, давно у них комнату целых полгода. Он учился на инженера и был так приветлив и пригож собою, что она влюбилась. Но студент был  занят своими трудами учения,  и не заметил этого. Когда он съехал в общежитие, Ирина сникла, и так больше не расправилась в душе своей, став как-то странно жестокой и расчётливой. Но, по всему, парень с голубыми глазами не был тому виною - просто она была такая, а не стала такою... Положив деньги за квартиру в книгу, и поставив её на привычное место, Ирина, как-то криво сморщилась, как-будто хотела заплакать, но не заплакала...
  Отдав деньги за квартиру наперёд, жилец повесился. Перед этим он был рад, что будет тут висеть долго, что всё здесь пропитается его запахом...Так он мстил человечеству за  свои мнимые и не мнимые обиды, нанесённые ему людьми в  его душевно-больной жизни...
  Когда понятые, а вместе с ними  Ирина вошли в квартиру, она упала в обморок. Самоубийцу увезли в морг, квартиру всю обрызгали санитарными средствами, Ирина пришла домой, к себе.  Мать, свернувшись калачиком, лежала лицом к спинке дивана и, казалось, спала. Дочь села на стул, глядя на худые лопатки и дырку в носке на ноге матери... Войдя в зал, она потянулась к полке с книжками, взяла томик...Он оказал пуст.
? Вспомнив, что сын не ночевал уже две ночи дома, она всё поняла: подсмотрел и стянул... И вот тут она уже заплакала.
И плакала она от обиды, плакала она о себе...  Придя в себя, Ирина наугад открыла томик Пушкина и прочла:" Дар случайный, дар напрасный, жизнь, зачем ты мне дана..". Конечно же она не читала ответа мятущейся душе Поэта, ответа  митрополита Филарета Московского, что "не напрасно, не случайно...".  Но, когда машинально подойдя к окну, увидела на ближайшей ветке двух снегирей, Ирина вдруг как-то вскрикнула внутри себя от странного и никогда ранее не бывавшего в ней удивления и радости...Она, затаив дыхание, смотрела на них и губы сами зашептали:"Господи, пусть они не улетают, пусть они не улетают!". И они не улетали... Вдруг, вспомнив, как странно мать лежала, отвернувшись лицом, Ирина вбежала на кухню, ощущая новую острую боль жалости и страх возможной потери. Мать лежала уже на спине и тихо спокойно дышала. "Не оставляй меня, Мама...". Ирина на коленях стояла у ног матери и молча плакала, прижавшись лицом к худенькой стопе в шерстяном синем носке с дырочкой...

ii


Квартира ( продолжение...)

Прошло время и мать умерла, ослабла и умерла. О Боге они никогда не говорили, но в комнате матери, как помнит себя, Ирина видела икону, как говорила мать: "Спас нерукотворный". Теперь она переселилась эту мамину комнату и Спас всё время смотрел на неё, а она на него только иногда. Мать отпевали в церкви, как она и просила за несколько дней перед кончиною. Ирина стояла у гроба. Вначале она горько плакала, но когда вышел священник и начал заупокойную службу, невольно прислушалась к словам его, и слёзы сами остановились...Неизвестный тонкий запах ладана, тихий голос священника охватили её душу и она внимательно слушала... "Упокой, Господи, в месте злачне, в месте покойне...". Не было её бедной матери покоя в жизни, даже места не было...". Слёзы вновь ущемили сердце...
После поминок она шла одна. Сын отпросился в другой бабушке, матери его отца, и она шла уже спокойная, но как-то странно одинокая - душа не страдала, но была пустой и полной поздних сожалений...."Что ещё я не сделала для мамы? вроде бы всё..." В последнее время они были особенно близки, и все вечера Ирина проводила с матерью, просила у неё прощение за всё-всё, и старалась наверстать упущенные раньше внимание и заботу... И сын стал другим... Всё налаживалось, слава Богу.
Одно только всегда печалило её и заставляло содрогнуться - квартира. Вот уже больше года она стояла пустая, и приходилось оплачивать коммуналку. Была она там два-три раза: забрать кое-что из вещей. О том покойнике она старалась не думать. Но уже подходя в своему дому, вдруг вспомнила слова священника при отпевании: "Несть человека, яже не согрешит...", "Но Ты, яко человеколюбец...". "Господи,", - подумала она, - "А как же тот, в квартире? А как же он?".
На другой день Ирина отпросилась на час с работы и пошла в храм. Она купила две свечи и поставила их перед бронзовым распятием Христа Спаса на панихидный столик - одну за упокой своей мамы, а другую... за упокой того, неизвестного, чья душа так отчаянно, видимо, тоже хотела места злачна, места покойна, места прохладна... А то, что эта душа этого хотела, Ирина знала, сама не зная почему...
С тех пор она постепенно успокоилась. Сын женился, и она отдала молодым свою квартиру, а сама, сделав хороший ремонт в маминой квартире, переехала жить к ней, к маме: она никогда не называла эту квартиру своей. Подруга посоветовала освятить квартиру, и священник её освятил.
Так закончилась эта история с квартирой... Но не закачивается жизнь: люди не перестают грешить вольно или невольно, а Человеколюбец Бог не устаёт вести их по жизни земной, делая всё, чтобы они приближались к жизни Вечной, где "несть болезнь и печаль, ни воздыхание, но Жизнь безконечная...", покаянием очистив свои жестокие и жёсткие, свои несчастные и одинокие сердца...



Последний раз редактировалось: Нюся (13.02.18 21:46), всего редактировалось 1 раз(а)

Когда я умру - мне простятся лихие посты...
Когда я умру - мне забудут кровавые битвы...
Когда я умру - называйте меня все "на ты"...
Когда я умру - лишь останется бремя молитвы...

Тогда каждый из вас преклонится печально к Кресту,
Как-бы что-то своё и знакомое вдаль провожая...
Так и свой свояка узнаёт издаля, за версту...
И совсем не беда, что была я, как-будто, другая.
Знай наверно, Игвар, что я верю, что ты в трудный час
Подобрал бы меня от разбойник прибитую в поле.
А иначе зачем наш Господь есть примером для нас?
А иначе зачем даровал нам свободную волю?
И Прибалтика мне, Перестукин, представьте, мила:
Там есть тоже леса, там есть море и тихие песни...
Если б Бог захотел - я и там бы, пожалуй, жила,
Только б русскость свою не скрывала в подпольном залесье...
Я жила б в городке, в моём домике белый камин,
И ко мне б иногда приезжали заморские гости,
Мы б читали стихи, ты бы тоже туда приходил...
Ты ведь любишь стихи? А в окошко виднелся бы мостик...
Я когда-то умру... Удивится, пожалуй, Админ,
Что "пропала она, и как-будто уже не живая..."
Я ушла со страниц, а из сердца ли, мой господин?
Все мы встретим Там - не смеясь, не коря, не играя...
Мышкин, Миша, и все - только Истина всё перетрёт,
Соль с мукою смешав, чистым хлебом друзей угощая...
Все, просите меня, говорю наперёд, наперёд...
Вы - такие, как есть, я - как есть, получаюсь, такая...

Когда я умру - вам напишут чужою рукой,
Только мне та рука, та рука далеко не чужая,
И поросят молитв для усопшей на Вечный покой...

А пока я живу, покаянию честь отдавая...

Виновата ли я...

Не жила я в то время лИхое,
Не грешила я тогда совестью,
Посему не мне тамо маяться,
Но должнО мне здесь - ноне каять ся,
За грехи свои, грехи тяжкия:
Отступаю я, за суЕтами
От свого Царя, Христа-Батюшки:

Его Заповедь преступаючи,
На обЕ ноги всё хромаючи...
Ты прости меня, Христос-Батюшка,
Заступись за мя, Его Матушка -
Чтоб не статься мне лихоимною,
Злоречивою, подхалимною,
К вере ко святей - теплохладною,
К делу доброму - неполадною.
От того идёт всё предательство,
Доносительство, домогательство.
От сего идёт лизоблюдие,
А от жадности ...и Иудино,
А иудино - он Царя предал,
В руки смертные, своего отдал.
Но не знал Иуда по времени
О спасении, Воскресении!
Я же этому научёная,
Святой Церковью просвещённая.
Каюсь я в грехах перед Самим Христом
Всею жизнию, а не лишь Постом.

И прошу сейчас я прощения
За те прошлые убиения
Русских тех царей и иных людей,
Если вдруг тогда из семьи моей
Был предатель кто иль иной злодей,
Был запятнан весь от честных кровей...

Смывает Бог с моей личины...

Смывает Бог с моей личины
За слоем слой: помёт и грязь,
Порок, условия, причины,
Румян кокетливую мазь,
Пижонство, грубость, одичанье,
Самодовольствий разных грим,
Позор и дикое отчаянье,
И запах, что оставил дым
Страстей наследственных, невольных...

И вот уже светлею я,
И духом восхожу от дольних
Туда, где Родина моя!

У Вас замечательные стихи, Татьяна. К сожалению Бог не дал мне таланта, но люблю хорошие стихи. Спасибо.

Спасибо на добром слове...

Не осуждай мои печали...

Не осуждай мои печали,
Что возрастали от обид,

Когда уста мои молчали...
А сердце, знаешь, КАК болит...

Не вспоминай мои тревоги:
Они тревожили тебя,

А ты такой был недотрога,
А я ждала тебя, скорбя...

Но ты прощай мои капризы,
И непонятливость прости...

Но жить с тобой - бресть по карнизу,
Но я прошу : не опусти!

Я стать другой... не обещаю,
Но обязательно хочу.
Ах, как же я тебя прощаю!

И сколько раз ещё прощу.

Прощенное

Дай Бог хотеть просить прощенья
Кого обидел так и сяк,
Не ждать Прощенна воскресенья,
И целый год сопеть в кулак,
А тут же, время не теряя
Сказать сердечное "прости",
Обиды всем не поминая,
На целом жизненном пути...
Но в этот день прошу особо
Простить, но только от души,
И с радостью взаимной чтобы...

В далёкой северной глуши
Живёт ли ныне одинокий,
Но незабытый человек?
К нему мой стон летит глубокий
И взгляд из-под усталых век:
"Прости меня, я не любила
И так поспешно уплыла...
И лишь, как жизнь меня побила,
Я что-то в жизни поняла...
Не знаю адреса... Прощенья
Прошу...Но как меня простить!
НО ты прости...через забвенье,
Через любить и не любить...

Письмо к разговору о детях......


  ....Говоришь, что тебе с сыном хорошо. Вам  вдвоём хорошо, а если втроём?   Ты, мать, не вечная,  ты о нём подумай: чай уже четверть века прожил. Работа есть... Говоришь, как Бог даст, а сама, небось внутри себя не хочешь его отпускать, Верочка?  Вот и получается, что сына родила ты ...для себя лично. А он ведь человек свободный и мужчина есть. Так как-то сказала, что в доме не потерпишь другую женщину, а сына куда-то не отпустишь... Смотри, как-бы не вышло худо...Да  Бог не без нас даёт, скажу тебе по опыту... Нужно Его просить, да с аргументами... Моя дочь разошлась и стала опять мужа искать...один, другой... А у неё тоже дочь.  Вижу, сбываются все слова Божии, что в Библии Духом Святым сказаны... Сказано там и про женщин, что как разведутся, то это повод к блуду... Я сама пережила такой период, тоже в разводе была первым браком... Как я, Верочка, молилась тогда,  рыдала днями и ночами, что пропасть может моё дитя, а и по моей вине... Стала ходить в Никольский наш монастырь, каждое воскресение там вечером Акафист святителю Николаю Чудотворцу. Говорю ему, ты вот, батюшка, чистых дев пожалел, и выдал их замуж, а ты вот и грешных пожалей и помоги, ибо и Господь наш с тобою Иисус Христос пришёл грешников спасти...

Всё молилась ему, батюшке, и дома тоже... И икона там же чудная есть Богородицы, Козельщанская..."Пропадём мы все",- говорила я Пречистой Жалостивой,- "И дочь моя единственная от страстей своих, если Бог не поможет нам, не простит и не помилует! А как помилует - то и поможет, и нравы очистит, и телеса...". Икона у меня  есть из того храма, монах дал, спаси его, Господи! Сергий он. Долго всё ещё тянулось, я уж хотела и надежду потерять, а как вспомню как женщина Хананейская просила, так и я опять молилась, просила, уговаривала святого Николая и Пречистую, помиловать нас, грешных людей... Я понимала, что моей дочери нужен муж по душе, и чтобы взаимно... И Бог дал, помиловал. Это её первая любовь, у него умерла жена, 2 года жил один, с дочкою. Дочка уже замуж вышла тоже. Так он с моею Наташей на Новый Год в одних гостях и встретился... Вот и живут уж как 5 лет, хорошо живут, Благослови их Господь... Живут в нашей квартире, пусть живут...

  Так что понимать нужно, моя дорогая, что мы не вечные, и уже при жизни своей земной молить святых и Бога о прощении и даровании детям не только Царствия Небесного, но и устроения их во спасение и здесь, на земле...

   Правда, я уже очень осторожна в советах своих им, стараюсь вообще держаться подальше... Так надёжнее. А то можно своим материнским вмешательством всё испортить... Моё дело молиться, а молитва и умеренная забота, внимание неназойливое и сердца их смягчает и уважения прибавляет... И с моей стороны нужна жертва. Просила дочке мужа хорошего? Так и отдай её ему. В делах своих сами разберутся... "И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. " - Евангелие от Матфея...

НЕ бойся, малое стадо, иже на Руси святой, не бойся!


Европа пляшет на своих
Костях, сама того не зная,
Старушка, и полунагая,
Надев причудливый парик...
Она б жила Россией тихо,
Но грозно смотрит Новый Свет -
Блудница заправляет лихо,
Презрев и совесть, и совет...
Но Бог оставил понемногу
Себе и верные сердца
Во всех тех землях...Слава Богу!
И не забыли до конца
Язык великого поэта,
И в месте с Таней слёзы льют...
Там в русских храмах много света,
Там песни русские поют!
Ярит Маммона свой оскал -
Так век их уж давно отмерен:
Кто нагл, коварен и не верен -
Тот Бога так и не познал!

Нюся пишет:НЕ бойся, малое стадо, иже на Руси святой, не бойся!


Европа пляшет на своих
Костях, сама того не зная,
Старушка, и полунагая,
Надев причудливый парик...
Она б жила Россией тихо,
Но грозно смотрит Новый Свет -
Блудница заправляет лихо,
Презрев и совесть, и совет...
Но Бог оставил понемногу
Себе и верные сердца
Во всех тех землях...Слава Богу!
И не забыли до конца
Язык великого поэта,
И в месте с Таней слёзы льют...
Там в русских храмах много света,
Там песни русские поют!
Ярит Маммона свой оскал -  
Так век их уж давно отмерен:
Кто нагл, коварен и не верен -
Тот Бога так и не познал!

Весьма недурно!