Форум
В последнее время в нашей стране серьёзно обострились отношения между христианами и атеистами. Женщины, танцующие сатанинские танцы в главном православном храме страны, последовавший за тем «крестоповал», оскорбительные надписи на стенах церквей – с одной стороны. Крестные ходы и молитвенные стояния у храмов – с другой.
Вам это ничего не напоминает? Правильно, хорошо известные из истории Европы и России религиозные противостояния – пока, к счастью, холодные.
Неужели грядёт новое Средневековье? И надо ли его бояться?
Миф
о «тёмных веках»
При слове «средневековье» крутым либералам и не менее крутым марксистам-ленинцам (по части воинствующего безбожия они трогательно едины) мерещатся костры инквизиции, «испанский сапожок» и прочие негуманные атрибуты. Как правило, люди мыслят стереотипами, коллективными представлениями, и миф о «тёмных веках» – один из штампов, наиболее крепко вбитых в головы «широких масс трудящихся» периода европейского модерна.
При этом как-то забывают, что, любуясь замками Луары или собором Парижской Богоматери, восхищаются французским католическим Средневековьем. Великая православная икона – «Троица» Андрея Рублёва, храмы Покрова на Нерли и Спаса на Нередице – это наше отечественное Средневековье, так же как, например, «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет» или «Слово о законе и благодати». Всё это – гениальные создания средневековой культуры, сотворённые верующими в Бога людьми.
Средние века – это христианская классика, когда люди соборно отличали красоту от безобразия и добро от зла. Одна «пламенеющая готика» чего стоит! Что же касается религиозных войн и костров инквизиции, то их расцвет приходится как раз на эпохи Ренессанса и Реформации, когда христианское единство Европы было нарушено. В России же инквизиции вообще не было.
Один их крупнейших русских мыслителей ХХ века Н.А. Бердяев написал книгу «Новое Средневековье», где прямо утверждал, что «личность была сильнее и ярче в Средние века». Более того, он пророчил скорое наступление Нового Средневековья: «Конец капитализма есть конец новой истории и начало нового Средневековья. Грандиозное предприятие новой истории нужно ликвидировать, оно не удалось. Но до этого, быть может, ещё сделает попытку развиваться техническая цивилизация – до последних пределов, до чёрной магии…»
Тайна Нового
времени
Тайна Нового времени – это тайна гуманизма. Проект модерна поставил в центр вселенной вместо Бога человека, возложив тем самым на его грешные и смертные плечи всю ответственность за жизнь. Святости гуманисты предпочли гениальность. Мона Лиза на знаменитом портрете Леонардо улыбается своей загадочной полуулыбкой – вот начало Возрождения. Я не говорю уже о жутковатых персонажах Брейгеля и Босха.
Освободившийся от церковной опеки гуманистический человек быстро обнаружил оборотную сторону своей новой свободы – в дело пошла насмешка над всем прекрасным и высоким. «Делай, что хочешь» – такова была модернистская мораль, занявшая место развенчанного христианского идеала.
Главная судьбоносная мечта модернизма – миф о самодостаточном человеке, который всё понимает и сам всё устроит.
Оформившись в эпоху Просвещения, эта идеология перенесла ценностный центр цивилизации с Бога на человека. Под пером просветителей и их последователей-модернистов (Гегеля, Маркса и других) история превратилась в торжественный марш прогресса во всех отношениях – непрерывное восхождение человечества ко всё более совершенному обществу, свободе и правам человека.
Были выделены и свои передовики на этом пути, прежде всего Англия, Франция, а затем и США. Царская Россия, естественно, при этом рассматривалась как тормоз на дороге европейской модернизации – именно в таком духе о ней писали, в частности, и авторы коммунистической доктрины.
Когда мы восхищаемся западными изобилием и порядком, мы часто забываем, что они куплены ценой превращения человека в «одномерное» существо, в заложника его собственной экономической активности. При виде сияющих огней витрин и иномарок наше сознание отодвигает куда-то в тайники подсознания факт, что эта роскошь практически означает не что иное, как красивую оболочку небытия. Изобилие и довольство рыночной цивилизации подобны сытой улыбке чревоугодника, который уже съел всё, что мог, и теперь может себе позволить щедрость и благотворительность, содержание театров и университетов, высокое жалованье своих слуг.
Создав общество, где всё продаётся и покупается (святость и грех, гений и бездарность социально уравниваются посредством всеобщего рыночного эквивалента), Европа произвела на свет и соответствующую такому обществу служебную государственность, единственная задача которой – поддержание рыночного status quo. При этом где-то к середине ХIХ столетия европейский буржуа обрёл железную уверенность, что наконец-то он достиг высшей ступени истории, – ничего лучшего и желать нельзя! Две чудовищные мировые войны, затеянные самыми цивилизованными странами Европы и Америки, продемонстрировали миру последствия.
Прав был Ницше: для новой Европы Бог умер. В культуре это ведёт к ликвидации граней между действительным и возможным, то есть к господству чистой мнимости (знаки без предметов, спекулятивная экономика, «общество спектакля»). Культура вырождается в старческую постмодернистскую «игру в бисер».
В области социально-политической современный атеистический мир гордится «открытым обществом», плюрализмом мнений и оценок. Однако на самом деле под флагом гуманистической свободы идёт бегство от единой мировоззренческой (и тем более религиозной) истины – как слишком принудительной, «тоталитарной».
Истина в том, что истин много, – вот последнее слово индивидуалистического либерализма. Его стратегии в ХХI веке направлены на обожествление прав человека и достижение им успеха (наслаждения, богатства, власти) на этой земле, то есть обеспечение элитарного «грешного рая».
Такой проект является – и не может не являться – великой утопией. Экологический предел природы (ресурсов на всех не хватит) и нравственный коллапс культуры, не различающей больше правду и кривду, серьёзное и смешное, мужское и женское, полёт и падение. Эти тенденции, будучи продолжены в будущее хотя бы ещё на сто лет, грозят смертью всему человечеству.
Русский момент
Надо прямо сказать, что общий товарно-денежный знаменатель человеческих ценностей уже давно бы овладел планетой, если бы не русская революция 1917 года. Речь идёт, разумеется, не о либеральной интерпретации этого события. Либерально-индивидуалистическая концепция прогресса в принципе не может объяснить очевидный исторический факт – решительное сопротивление, оказанное православно-русской цивилизацией тотальному наступлению демократии собственников.
Бердяев писал, что Третий Рим стал Третьим интернационалом. Произошло то, чего не предвидели ни социалисты, ни либералы. В дело вмешалась русская идея – живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. Ею – вопреки собственной идеологии – и воспользовались большевики, создав на православно-русской почве крупнейшую державу, спасшую человечество от гитлеровского оккультного рейха и первой вышедшую в космос.
Но самое главное – советская Россия сохранила тот тип человека, для которого денежная (и вообще материальная) мотивация поведения является вторичной, вспомогательной. Ни любви, ни вдохновения за деньги не купишь. И парламент никакой не поможет.
Вторая попытка слома цивилизационной идентичности России была предпринята переродившейся партноменклатурой в начале 90-х годов ХХ века, которая решила конвертировать политическую власть в собственность под лозунгом «возврата в Европу». Иными словами, России предложили отказаться от самой себя и принять правила игры иной истории и культуры. Естественно, что из этого ничего не вышло. Вышел развал великой самодостаточной державы, способной идти по собственному пути и служить своего рода посредником между Востоком и Западом, Севером и Югом.
Геополитические последствия этой либеральной революции налицо – от военных баз США на бывшей территории СССР–России до свежих гуманитарных катастроф на Ближнем и Среднем Востоке. Если после 1917 года народ лишили веры (заменённой религией «общего дела»), то после 1991 года его попытались лишить и нравственно-интеллектуальной жизни, заменив её футболом и попсой.
Однако у нас создание «нового человека» американского разлива никак не удаётся, как не удаётся и построение капитализма американского образца. Вопреки мощному – прежде всего телевизионно-рекламному – культу потребительства у русского человека продолжает сохраняться чувство бессмысленности существования в роли «экономического персонажа», навязываемой ему практиками и теоретиками рыночной демократии.
Фундаментальная ошибка современного либерализма заключается в настойчивом стремлении отменить нравственно-духовные мотивации человеческих отношений, расчистив место для тотального господства материальных ценностей.
Если так пойдёт дальше, бабушки перестанут воспитывать своих внуков, пока родители не подпишут с ними соответствующего контракта. Контрактная семья, контрактная школа, контрактная армия, контрактное государство – что ещё?
Неясность избранного курса прекрасно чувствует народ, ответивший на введённый в России культ денег всеобщим воровством и всеобщим пьянством. И это при том, что определённая часть нашего населения действительно никогда не жила так хорошо в материальном смысле – во всяком случае, в крупных городах. Я уже не говорю о полной свободе самовыражения, слова, эротики, тусовок, путешествий – всего того, чего так не хватало нашей богемной элите при советской власти.
В сущности, нынешнее Российское государство превратилось в увлечённого игрока на глобальном финансовом рынке, махнув рукой на идеологию, мораль и культуру. Оно становится всё более «экономикоцентричным». Между тем государственность не может и не должна сводиться к экономике, подобно тому, как незавидна судьба человека, целиком подчинившего свою веру и мораль интересам собственного кошелька.
Выбор будущего
Нынешний мировой финансово-экономический кризис – только одно из проявлений кризиса общецивилизационного. Культура, утратившая различие между Богом и мамоной, между истиной и выгодой, между безобразием и красотой, не имеет будущего.
Единственной реальной (хотя и прикрываемой разговорами о демократии) мировоззренческой и социальной истиной современного Запада является сохранение достигнутого максимального комфорта существования. Запад («золотой миллиард») построил для себя совершенный «капитало-социализм», закончил в этом плане свою историю и сегодня делает всё, чтобы затормозить, заморозить её в нынешнем – идеальном для себя – социокультурном состоянии. Вся внутренняя и внешняя политика Запада, включая регулярные ракетно-бомбовые «гуманитарные» акции, направлена исключительно на это.
Технический прогресс Запада происходит по инерции, моделируя компьютерными средствами глобальный масштаб греха как нормы жизни. Торжествует всемирная информационно-пропагандистская псевдокультура. На гей-парады в столицах Европы выходит до миллиона человек, что свидетельствует о полной утрате массовым сознанием границы между добром и злом.
Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. В сущности, это насмешка над творением Божиим, и самое печальное состоит в том, что этот смех уже прозвучал.
Выбор возможного будущего для России и для всего мира, вообще говоря, прост. Либо продолжение движения в тупик рационально-технологической, потребительской и безбожной цивилизации – и тогда всеобщее разложение и гибель. Либо возврат к христианскому пониманию Бога и человека как его образа и подобия, со всеми вытекающими отсюда ценностями, нормами и обязательствами – и тогда сохранение жизни и культуры.
На языке теории цивилизации это можно назвать движением к Средневековью, но именно к Новому Средневековью, обогащённому опытом крушения гуманизма, принёсшего свои завершающие плоды в ХХ – начале ХХI века.
Культура, утратившая различие между Богом и мамоной, между истиной и выгодой, между безобразием и красотой, не имеет будущего. Ныне матерящихся со сцены певичек называют звёздами эстрады, публичные половые акты – перформансами, нарисованный на Литейном мосту фаллос – арт-проектами (и даже получают за них премии от Министерства культуры).
Транснациональный посткапитализм заинтересован в человеке как в идеально управляемом потребителе – ни вера, ни нация, ни культура, ни история его не интересуют.
Подобное царство долго не продержится. Никакой электронный «большой брат» не спасёт человечество от вырождения, если оно пройдёт по этому пути до конца. К несчастью, похоже, что Запад уже решился двигаться по этой дороге, несмотря ни на что. Собственно, и выбора у него почти не осталось – посткапитализм может существовать только за счёт спекуляций дензнаками, брендами и мировыми ресурсами. «Золотой миллиард» во главе с США не потерпит никаких ограничений – ни духовных, ни материальных.
Единственный шанс на спасение – восстановление образа божия в человеке. Разумеется, если мы хотим выжить. В таком случае Новое Средневековье – это только вопрос времени.
Александр КАЗИН,
доктор философских наук,
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
http://www.lgz.ru/article/20663/
Вам это ничего не напоминает? Правильно, хорошо известные из истории Европы и России религиозные противостояния – пока, к счастью, холодные.
Неужели грядёт новое Средневековье? И надо ли его бояться?
Миф
о «тёмных веках»
При слове «средневековье» крутым либералам и не менее крутым марксистам-ленинцам (по части воинствующего безбожия они трогательно едины) мерещатся костры инквизиции, «испанский сапожок» и прочие негуманные атрибуты. Как правило, люди мыслят стереотипами, коллективными представлениями, и миф о «тёмных веках» – один из штампов, наиболее крепко вбитых в головы «широких масс трудящихся» периода европейского модерна.
При этом как-то забывают, что, любуясь замками Луары или собором Парижской Богоматери, восхищаются французским католическим Средневековьем. Великая православная икона – «Троица» Андрея Рублёва, храмы Покрова на Нерли и Спаса на Нередице – это наше отечественное Средневековье, так же как, например, «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет» или «Слово о законе и благодати». Всё это – гениальные создания средневековой культуры, сотворённые верующими в Бога людьми.
Средние века – это христианская классика, когда люди соборно отличали красоту от безобразия и добро от зла. Одна «пламенеющая готика» чего стоит! Что же касается религиозных войн и костров инквизиции, то их расцвет приходится как раз на эпохи Ренессанса и Реформации, когда христианское единство Европы было нарушено. В России же инквизиции вообще не было.
Один их крупнейших русских мыслителей ХХ века Н.А. Бердяев написал книгу «Новое Средневековье», где прямо утверждал, что «личность была сильнее и ярче в Средние века». Более того, он пророчил скорое наступление Нового Средневековья: «Конец капитализма есть конец новой истории и начало нового Средневековья. Грандиозное предприятие новой истории нужно ликвидировать, оно не удалось. Но до этого, быть может, ещё сделает попытку развиваться техническая цивилизация – до последних пределов, до чёрной магии…»
Тайна Нового
времени
Тайна Нового времени – это тайна гуманизма. Проект модерна поставил в центр вселенной вместо Бога человека, возложив тем самым на его грешные и смертные плечи всю ответственность за жизнь. Святости гуманисты предпочли гениальность. Мона Лиза на знаменитом портрете Леонардо улыбается своей загадочной полуулыбкой – вот начало Возрождения. Я не говорю уже о жутковатых персонажах Брейгеля и Босха.
Освободившийся от церковной опеки гуманистический человек быстро обнаружил оборотную сторону своей новой свободы – в дело пошла насмешка над всем прекрасным и высоким. «Делай, что хочешь» – такова была модернистская мораль, занявшая место развенчанного христианского идеала.
Главная судьбоносная мечта модернизма – миф о самодостаточном человеке, который всё понимает и сам всё устроит.
Оформившись в эпоху Просвещения, эта идеология перенесла ценностный центр цивилизации с Бога на человека. Под пером просветителей и их последователей-модернистов (Гегеля, Маркса и других) история превратилась в торжественный марш прогресса во всех отношениях – непрерывное восхождение человечества ко всё более совершенному обществу, свободе и правам человека.
Были выделены и свои передовики на этом пути, прежде всего Англия, Франция, а затем и США. Царская Россия, естественно, при этом рассматривалась как тормоз на дороге европейской модернизации – именно в таком духе о ней писали, в частности, и авторы коммунистической доктрины.
Когда мы восхищаемся западными изобилием и порядком, мы часто забываем, что они куплены ценой превращения человека в «одномерное» существо, в заложника его собственной экономической активности. При виде сияющих огней витрин и иномарок наше сознание отодвигает куда-то в тайники подсознания факт, что эта роскошь практически означает не что иное, как красивую оболочку небытия. Изобилие и довольство рыночной цивилизации подобны сытой улыбке чревоугодника, который уже съел всё, что мог, и теперь может себе позволить щедрость и благотворительность, содержание театров и университетов, высокое жалованье своих слуг.
Создав общество, где всё продаётся и покупается (святость и грех, гений и бездарность социально уравниваются посредством всеобщего рыночного эквивалента), Европа произвела на свет и соответствующую такому обществу служебную государственность, единственная задача которой – поддержание рыночного status quo. При этом где-то к середине ХIХ столетия европейский буржуа обрёл железную уверенность, что наконец-то он достиг высшей ступени истории, – ничего лучшего и желать нельзя! Две чудовищные мировые войны, затеянные самыми цивилизованными странами Европы и Америки, продемонстрировали миру последствия.
Прав был Ницше: для новой Европы Бог умер. В культуре это ведёт к ликвидации граней между действительным и возможным, то есть к господству чистой мнимости (знаки без предметов, спекулятивная экономика, «общество спектакля»). Культура вырождается в старческую постмодернистскую «игру в бисер».
В области социально-политической современный атеистический мир гордится «открытым обществом», плюрализмом мнений и оценок. Однако на самом деле под флагом гуманистической свободы идёт бегство от единой мировоззренческой (и тем более религиозной) истины – как слишком принудительной, «тоталитарной».
Истина в том, что истин много, – вот последнее слово индивидуалистического либерализма. Его стратегии в ХХI веке направлены на обожествление прав человека и достижение им успеха (наслаждения, богатства, власти) на этой земле, то есть обеспечение элитарного «грешного рая».
Такой проект является – и не может не являться – великой утопией. Экологический предел природы (ресурсов на всех не хватит) и нравственный коллапс культуры, не различающей больше правду и кривду, серьёзное и смешное, мужское и женское, полёт и падение. Эти тенденции, будучи продолжены в будущее хотя бы ещё на сто лет, грозят смертью всему человечеству.
Русский момент
Надо прямо сказать, что общий товарно-денежный знаменатель человеческих ценностей уже давно бы овладел планетой, если бы не русская революция 1917 года. Речь идёт, разумеется, не о либеральной интерпретации этого события. Либерально-индивидуалистическая концепция прогресса в принципе не может объяснить очевидный исторический факт – решительное сопротивление, оказанное православно-русской цивилизацией тотальному наступлению демократии собственников.
Бердяев писал, что Третий Рим стал Третьим интернационалом. Произошло то, чего не предвидели ни социалисты, ни либералы. В дело вмешалась русская идея – живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. Ею – вопреки собственной идеологии – и воспользовались большевики, создав на православно-русской почве крупнейшую державу, спасшую человечество от гитлеровского оккультного рейха и первой вышедшую в космос.
Но самое главное – советская Россия сохранила тот тип человека, для которого денежная (и вообще материальная) мотивация поведения является вторичной, вспомогательной. Ни любви, ни вдохновения за деньги не купишь. И парламент никакой не поможет.
Вторая попытка слома цивилизационной идентичности России была предпринята переродившейся партноменклатурой в начале 90-х годов ХХ века, которая решила конвертировать политическую власть в собственность под лозунгом «возврата в Европу». Иными словами, России предложили отказаться от самой себя и принять правила игры иной истории и культуры. Естественно, что из этого ничего не вышло. Вышел развал великой самодостаточной державы, способной идти по собственному пути и служить своего рода посредником между Востоком и Западом, Севером и Югом.
Геополитические последствия этой либеральной революции налицо – от военных баз США на бывшей территории СССР–России до свежих гуманитарных катастроф на Ближнем и Среднем Востоке. Если после 1917 года народ лишили веры (заменённой религией «общего дела»), то после 1991 года его попытались лишить и нравственно-интеллектуальной жизни, заменив её футболом и попсой.
Однако у нас создание «нового человека» американского разлива никак не удаётся, как не удаётся и построение капитализма американского образца. Вопреки мощному – прежде всего телевизионно-рекламному – культу потребительства у русского человека продолжает сохраняться чувство бессмысленности существования в роли «экономического персонажа», навязываемой ему практиками и теоретиками рыночной демократии.
Фундаментальная ошибка современного либерализма заключается в настойчивом стремлении отменить нравственно-духовные мотивации человеческих отношений, расчистив место для тотального господства материальных ценностей.
Если так пойдёт дальше, бабушки перестанут воспитывать своих внуков, пока родители не подпишут с ними соответствующего контракта. Контрактная семья, контрактная школа, контрактная армия, контрактное государство – что ещё?
Неясность избранного курса прекрасно чувствует народ, ответивший на введённый в России культ денег всеобщим воровством и всеобщим пьянством. И это при том, что определённая часть нашего населения действительно никогда не жила так хорошо в материальном смысле – во всяком случае, в крупных городах. Я уже не говорю о полной свободе самовыражения, слова, эротики, тусовок, путешествий – всего того, чего так не хватало нашей богемной элите при советской власти.
В сущности, нынешнее Российское государство превратилось в увлечённого игрока на глобальном финансовом рынке, махнув рукой на идеологию, мораль и культуру. Оно становится всё более «экономикоцентричным». Между тем государственность не может и не должна сводиться к экономике, подобно тому, как незавидна судьба человека, целиком подчинившего свою веру и мораль интересам собственного кошелька.
Выбор будущего
Нынешний мировой финансово-экономический кризис – только одно из проявлений кризиса общецивилизационного. Культура, утратившая различие между Богом и мамоной, между истиной и выгодой, между безобразием и красотой, не имеет будущего.
Единственной реальной (хотя и прикрываемой разговорами о демократии) мировоззренческой и социальной истиной современного Запада является сохранение достигнутого максимального комфорта существования. Запад («золотой миллиард») построил для себя совершенный «капитало-социализм», закончил в этом плане свою историю и сегодня делает всё, чтобы затормозить, заморозить её в нынешнем – идеальном для себя – социокультурном состоянии. Вся внутренняя и внешняя политика Запада, включая регулярные ракетно-бомбовые «гуманитарные» акции, направлена исключительно на это.
Технический прогресс Запада происходит по инерции, моделируя компьютерными средствами глобальный масштаб греха как нормы жизни. Торжествует всемирная информационно-пропагандистская псевдокультура. На гей-парады в столицах Европы выходит до миллиона человек, что свидетельствует о полной утрате массовым сознанием границы между добром и злом.
Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. В сущности, это насмешка над творением Божиим, и самое печальное состоит в том, что этот смех уже прозвучал.
Выбор возможного будущего для России и для всего мира, вообще говоря, прост. Либо продолжение движения в тупик рационально-технологической, потребительской и безбожной цивилизации – и тогда всеобщее разложение и гибель. Либо возврат к христианскому пониманию Бога и человека как его образа и подобия, со всеми вытекающими отсюда ценностями, нормами и обязательствами – и тогда сохранение жизни и культуры.
На языке теории цивилизации это можно назвать движением к Средневековью, но именно к Новому Средневековью, обогащённому опытом крушения гуманизма, принёсшего свои завершающие плоды в ХХ – начале ХХI века.
Культура, утратившая различие между Богом и мамоной, между истиной и выгодой, между безобразием и красотой, не имеет будущего. Ныне матерящихся со сцены певичек называют звёздами эстрады, публичные половые акты – перформансами, нарисованный на Литейном мосту фаллос – арт-проектами (и даже получают за них премии от Министерства культуры).
Транснациональный посткапитализм заинтересован в человеке как в идеально управляемом потребителе – ни вера, ни нация, ни культура, ни история его не интересуют.
Подобное царство долго не продержится. Никакой электронный «большой брат» не спасёт человечество от вырождения, если оно пройдёт по этому пути до конца. К несчастью, похоже, что Запад уже решился двигаться по этой дороге, несмотря ни на что. Собственно, и выбора у него почти не осталось – посткапитализм может существовать только за счёт спекуляций дензнаками, брендами и мировыми ресурсами. «Золотой миллиард» во главе с США не потерпит никаких ограничений – ни духовных, ни материальных.
Единственный шанс на спасение – восстановление образа божия в человеке. Разумеется, если мы хотим выжить. В таком случае Новое Средневековье – это только вопрос времени.
Александр КАЗИН,
доктор философских наук,
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
http://www.lgz.ru/article/20663/
