Форум
священник Константин Пархоменко
Выражение «Отодвинуть шкаф» мы встречаем в книге В.В.Розанова «Апокалипсис нашего времени» (1917-18 гг.). Розанов сравнивал современную ему Церковь со шкафом, придавившим живую человеческую жизнь и веру. Многослойны и тяжелы все правила и обязанности внутри нее, а в особенности для ребенка! Правда ли это? Что делать?
У меня много знакомых христиан разных конфессий. (Отчасти это объясняется тем, что по благословению священноначалия я в течение ряда лет готовил православные передачи на протестантском радио «ТЕОС».) И с этими людьми я с радостью общаюсь. Например, всех приглашаю в собор, в котором служу, на экскурсию. Я рассказываю гостям о храме, иконах, об истории православия, отвечаю на вопросы.
Совсем недавно наш храм посетила паства пятидесятнической церкви. После встречи подошел молодой человек, ведущий группы детского служения. Он сказал: «А можно я отдельно приду с нашими детьми? Я хочу, чтобы вы рассказали о православных святых, о вашем удивительном богослужении и о встрече с Богом, которая на нем происходит».
В чем парадокс этого вопроса? В том, что именно Православную Церковь часто обвиняют в мертвенности, схоластизме, убивающем всякую искру подлинной религиозности.
И вот этот человек, свидетель «подлинно живой» религиозности, просит провести встречу с православным священником.
Значит, есть в православии, в этих обрядах, священнодействиях то, по чему тоскует душа искреннего верующего человека неправославного исповедания. Есть! И я со всей уверенностью, наблюдая детей, растущих в вере, могу сказать: православие – не пыльный душный шкаф, кадильным дымом удушающий религиозное чувство детей.
Если уж сравнивать православие со шкафом, то с «платяным шкафом» из «Хроник Нарнии» К. Льюиса. Тот шкаф, если сквозь него протиснуться, вел в потрясающую сказочную страну, наполненную невероятными приключениями.
Православие интересно для ребенка. Оно интересно не только разукрашенным храмом, завораживающим обрядом, необычными одеждами, пением и проч.
Православие интересно самим учением, ведь оно учит о том, что духовный мир – это такая же реальность, как и мир наш, земной, и этот духовный мир – рядом, просто он невидим.
Мир моих детей, которые даже не от момента рождения, а от момента зачатия воспитываются в Церкви, вмещает и Бога, и святых, и усопших, и ангелов. И бесов. Для обычного ребенка непонятно, кто такая, например, баба Яга, какой-нибудь леший. Это что, все придумано? Значит, сказка – это неправда?..
Мои дети воспринимают сказку иначе. Они знают, что бесы – это реальность, что они могут принимать любой образ. И поэтому такие мифологические злые персонажи сказок не вымысел. Как не вымышлены подвиги древних героев-богатырей, борющихся с драконами, добывающих живую воду, умирающих, но силою Божиею оживающих. Может быть, что-то в сказках преувеличено, что-то надумано позже, но идея доброй сказки безусловно исторична. Это, кстати, так и есть на самом деле, и об этом много писал ленинградский ученый В. Пропп (См.: «Исторические корни волшебной сказки» и другие его работы).
Но разговор не о сказке, а о том, что ребенок изначально расположен к тому, чтобы воспринимать мир мистично. Ребенок верит, что мир населен таинственными существами, что в мире идет скрытая борьба добра, любви, красоты со злом, ненавистью, уродством.
Расставаться (помню по себе) с этими мыслями, понимать, что все материально, механистично, очень грустно.
Так вот, Церковь имеет власть объяснить малышу, что на самом деле все так и есть. В мире действительно идет борьба сатаны с добром, проявлениями Божией красоты и мудрости. У Достоевского читаем: «В мире идет битва сатаны с Богом, и поле этой битвы – сердца людей». Это не совсем верная формула. Сатана – не равный Богу противник, между ними никакой битвы быть не может. А что есть? Огромная злоба сатаны, который всеми силами, хитростью и подлостью старается навредить Божиим замыслам о мире и человеке. Правота Достоевского в том, что материальный мир – скажем, моря, леса, насекомые и проч. – не привлекает сатану. Его заманчивая добыча – человек, созданный по образу Божию и имеющий наследовать Царство Небесное. Вот почему со всею силою сатана обрушивается именно на человека, на его душу. Действительно, сокровенная глубина души человека, называемая в Библии сердцем, становится тем местом, где пересекаются благодатная Божия воля, желающая возвести человека на небо, и сатанинская злоба, мечтающая увлечь человека за собою, в преисподню.
Духовная жизнь ребенка, как, конечно, и взрослого, никогда не должна «зацикливаться» на обряде. Обряд – это именно обряд, то есть лишь одежда, покров таинственной реальности. Обряд может изменяться соответственно времени, культуре – духовная реальность остается неизменной. Обряд может отступать на второй план, если того требует высший закон христианства – закон любви. Но обряд не главное! И он собою не определяет и не исчерпывает всей тайны жизни с Богом.
Если так воспитывать ребенка, он никогда не будет воспринимать Церковь как тоскливый пыльный шкаф. Богослужебная жизнь храма, обряд,, его будут радовать, но если их по какой-то причине нет, христианство его не закончится, не иссякнет.
Например, ребенок попадает на лето к неверующей (или не посещающей храм) бабушке, или в лагерь. Если за беготней на речку, волейболом, песнями у костра под гитару он забудет про Бога (в храм-то не ходит), то вера такого человека мало чего стоит.
Или же бабушка кормит котлетами, а ее надо слушать, значит, посту конец, ешь что хочешь, развлекайся как хочешь.
Как ведет себя ребенок, у которого вся его религиозность не сведена к привычным обрядовым формам, для которого его вера – это живое чувство?
В том же лагере он найдет время уединиться и помолиться, побеседовать с Богом. Он не будет смеяться над пошлыми шутками ребят, если они касаются веры, Бога, Церкви.
Он знает, что можно съесть котлету и сладкий пирог, испеченный бабушкой, но если сегодня постный день, лучше отказаться от второго куска пирога. Если предлагают мороженое – откажись: «спасибо, но сегодня просто не хочется», дают конфету – возьми, искренне поблагодари, но скажи, что съешь потом. Ты ее действительно съешь, но, например, завтра.
Наконец, пост не сводится к пище. Всегда можно в постный день пожертвовать развлечением, отказаться от телевизора.
И делать это должен ребенок не по принуждению, а с радостью и свободно, исходя из собственного желания.
Кто-то скажет, что это невозможно. Что ребенок просто не сможет отказаться от сладостей, которые предлагают, или от интересного кинофильма. Но на самом деле это реальность. Ребенок, который не может сознательно и совершенно свободно отказаться от удовольствия, – просто ребенок с болезненно неразвитой волей. Четырехлетний, может быть, и не сможет, но этого от него никто и не требует. А восьмилетний обязан не быть рабом желаний, но властвовать над ними. Если этого нет – это исключительно вина родителей.
В прошлом году моя дочь была в лагере на одном из островов озера Вуокса. На этом острове есть огромные гранитные глыбы с высеченными древними людьми рисунками, – так называемыми петроглифами. Там же есть группа камней, напоминающая доисторических животных: мамонта, медведя, черепаху и проч. И вот среди этих каменных животных устроена площадка, которая, по мнению археологов, могла служить жертвенником. Все это интересные свидетельства каких-то древних языческих культов.
В качестве оригинального мероприятия в этом лагере устроили праздник для детей: сбор подношений каменным животным. Каждый должен был найти или сделать что-то замечательное: необычный камень, венок из цветов и т.д. Потом дети отправлялись все вместе к животным и клали на жертвенник свои подарки.
Когда дочь мне об этом рассказала, я спросил ее: «А ты участвовала в этом?» «Нет, конечно, папа, я же христианка, я не могу приносить жертвы языческим богам», – ответила она с детской серьезностью и бескомпромиссностью.
Меня очень порадовало это.
…Ребенка нужно воспитывать в любви к Богу. В любви к Богу, а не в страхе, и именно к Богу, а не к обряду. Когда произошел большевистский переворот 1917 года, мы помним, с какой ненавистью к религии, к Церкви разрушали храмы, убивали священнослужителей русские люди. Люди, которых с детства приводили в храмы, исповедывали, причащали, которым преподавали в школах Закон Божий. Это значит, что этим людям не привили подлинной любви к Церкви, к Богу. В их жизни был тоскливый и душный обряд к которому их принуждали. Но их не научили подлинной религиозности.
Вот этому мы должны учить наших детей. Сообщить им настоящую любовь к Богу, к православной христианской вере, к нашей церковной культуре. Научить уважать и ценить то прекрасное, что есть в других религиозных традициях. Открыть детям, что наша вера – это не сумма знаний, но удивительная жизнь в единстве с Богом. И, главное, о чем говорили мы в этой статье, – в живой религиозности. Чтобы вера наша была живым опытом связи, общения с Господом, тем, с чем и чем мы живем каждый день, а не красивым, но мертвым элементом национальной культуры.
1 Статья была опубликована в журнале Санкт-Петербургский Церковный Вестник. № 4 (64) – 2005.
Выражение «Отодвинуть шкаф» мы встречаем в книге В.В.Розанова «Апокалипсис нашего времени» (1917-18 гг.). Розанов сравнивал современную ему Церковь со шкафом, придавившим живую человеческую жизнь и веру. Многослойны и тяжелы все правила и обязанности внутри нее, а в особенности для ребенка! Правда ли это? Что делать?
У меня много знакомых христиан разных конфессий. (Отчасти это объясняется тем, что по благословению священноначалия я в течение ряда лет готовил православные передачи на протестантском радио «ТЕОС».) И с этими людьми я с радостью общаюсь. Например, всех приглашаю в собор, в котором служу, на экскурсию. Я рассказываю гостям о храме, иконах, об истории православия, отвечаю на вопросы.
Совсем недавно наш храм посетила паства пятидесятнической церкви. После встречи подошел молодой человек, ведущий группы детского служения. Он сказал: «А можно я отдельно приду с нашими детьми? Я хочу, чтобы вы рассказали о православных святых, о вашем удивительном богослужении и о встрече с Богом, которая на нем происходит».
В чем парадокс этого вопроса? В том, что именно Православную Церковь часто обвиняют в мертвенности, схоластизме, убивающем всякую искру подлинной религиозности.
И вот этот человек, свидетель «подлинно живой» религиозности, просит провести встречу с православным священником.
Значит, есть в православии, в этих обрядах, священнодействиях то, по чему тоскует душа искреннего верующего человека неправославного исповедания. Есть! И я со всей уверенностью, наблюдая детей, растущих в вере, могу сказать: православие – не пыльный душный шкаф, кадильным дымом удушающий религиозное чувство детей.
Если уж сравнивать православие со шкафом, то с «платяным шкафом» из «Хроник Нарнии» К. Льюиса. Тот шкаф, если сквозь него протиснуться, вел в потрясающую сказочную страну, наполненную невероятными приключениями.
Православие интересно для ребенка. Оно интересно не только разукрашенным храмом, завораживающим обрядом, необычными одеждами, пением и проч.
Православие интересно самим учением, ведь оно учит о том, что духовный мир – это такая же реальность, как и мир наш, земной, и этот духовный мир – рядом, просто он невидим.
Мир моих детей, которые даже не от момента рождения, а от момента зачатия воспитываются в Церкви, вмещает и Бога, и святых, и усопших, и ангелов. И бесов. Для обычного ребенка непонятно, кто такая, например, баба Яга, какой-нибудь леший. Это что, все придумано? Значит, сказка – это неправда?..
Мои дети воспринимают сказку иначе. Они знают, что бесы – это реальность, что они могут принимать любой образ. И поэтому такие мифологические злые персонажи сказок не вымысел. Как не вымышлены подвиги древних героев-богатырей, борющихся с драконами, добывающих живую воду, умирающих, но силою Божиею оживающих. Может быть, что-то в сказках преувеличено, что-то надумано позже, но идея доброй сказки безусловно исторична. Это, кстати, так и есть на самом деле, и об этом много писал ленинградский ученый В. Пропп (См.: «Исторические корни волшебной сказки» и другие его работы).
Но разговор не о сказке, а о том, что ребенок изначально расположен к тому, чтобы воспринимать мир мистично. Ребенок верит, что мир населен таинственными существами, что в мире идет скрытая борьба добра, любви, красоты со злом, ненавистью, уродством.
Расставаться (помню по себе) с этими мыслями, понимать, что все материально, механистично, очень грустно.
Так вот, Церковь имеет власть объяснить малышу, что на самом деле все так и есть. В мире действительно идет борьба сатаны с добром, проявлениями Божией красоты и мудрости. У Достоевского читаем: «В мире идет битва сатаны с Богом, и поле этой битвы – сердца людей». Это не совсем верная формула. Сатана – не равный Богу противник, между ними никакой битвы быть не может. А что есть? Огромная злоба сатаны, который всеми силами, хитростью и подлостью старается навредить Божиим замыслам о мире и человеке. Правота Достоевского в том, что материальный мир – скажем, моря, леса, насекомые и проч. – не привлекает сатану. Его заманчивая добыча – человек, созданный по образу Божию и имеющий наследовать Царство Небесное. Вот почему со всею силою сатана обрушивается именно на человека, на его душу. Действительно, сокровенная глубина души человека, называемая в Библии сердцем, становится тем местом, где пересекаются благодатная Божия воля, желающая возвести человека на небо, и сатанинская злоба, мечтающая увлечь человека за собою, в преисподню.
Духовная жизнь ребенка, как, конечно, и взрослого, никогда не должна «зацикливаться» на обряде. Обряд – это именно обряд, то есть лишь одежда, покров таинственной реальности. Обряд может изменяться соответственно времени, культуре – духовная реальность остается неизменной. Обряд может отступать на второй план, если того требует высший закон христианства – закон любви. Но обряд не главное! И он собою не определяет и не исчерпывает всей тайны жизни с Богом.
Если так воспитывать ребенка, он никогда не будет воспринимать Церковь как тоскливый пыльный шкаф. Богослужебная жизнь храма, обряд,, его будут радовать, но если их по какой-то причине нет, христианство его не закончится, не иссякнет.
Например, ребенок попадает на лето к неверующей (или не посещающей храм) бабушке, или в лагерь. Если за беготней на речку, волейболом, песнями у костра под гитару он забудет про Бога (в храм-то не ходит), то вера такого человека мало чего стоит.
Или же бабушка кормит котлетами, а ее надо слушать, значит, посту конец, ешь что хочешь, развлекайся как хочешь.
Как ведет себя ребенок, у которого вся его религиозность не сведена к привычным обрядовым формам, для которого его вера – это живое чувство?
В том же лагере он найдет время уединиться и помолиться, побеседовать с Богом. Он не будет смеяться над пошлыми шутками ребят, если они касаются веры, Бога, Церкви.
Он знает, что можно съесть котлету и сладкий пирог, испеченный бабушкой, но если сегодня постный день, лучше отказаться от второго куска пирога. Если предлагают мороженое – откажись: «спасибо, но сегодня просто не хочется», дают конфету – возьми, искренне поблагодари, но скажи, что съешь потом. Ты ее действительно съешь, но, например, завтра.
Наконец, пост не сводится к пище. Всегда можно в постный день пожертвовать развлечением, отказаться от телевизора.
И делать это должен ребенок не по принуждению, а с радостью и свободно, исходя из собственного желания.
Кто-то скажет, что это невозможно. Что ребенок просто не сможет отказаться от сладостей, которые предлагают, или от интересного кинофильма. Но на самом деле это реальность. Ребенок, который не может сознательно и совершенно свободно отказаться от удовольствия, – просто ребенок с болезненно неразвитой волей. Четырехлетний, может быть, и не сможет, но этого от него никто и не требует. А восьмилетний обязан не быть рабом желаний, но властвовать над ними. Если этого нет – это исключительно вина родителей.
В прошлом году моя дочь была в лагере на одном из островов озера Вуокса. На этом острове есть огромные гранитные глыбы с высеченными древними людьми рисунками, – так называемыми петроглифами. Там же есть группа камней, напоминающая доисторических животных: мамонта, медведя, черепаху и проч. И вот среди этих каменных животных устроена площадка, которая, по мнению археологов, могла служить жертвенником. Все это интересные свидетельства каких-то древних языческих культов.
В качестве оригинального мероприятия в этом лагере устроили праздник для детей: сбор подношений каменным животным. Каждый должен был найти или сделать что-то замечательное: необычный камень, венок из цветов и т.д. Потом дети отправлялись все вместе к животным и клали на жертвенник свои подарки.
Когда дочь мне об этом рассказала, я спросил ее: «А ты участвовала в этом?» «Нет, конечно, папа, я же христианка, я не могу приносить жертвы языческим богам», – ответила она с детской серьезностью и бескомпромиссностью.
Меня очень порадовало это.
…Ребенка нужно воспитывать в любви к Богу. В любви к Богу, а не в страхе, и именно к Богу, а не к обряду. Когда произошел большевистский переворот 1917 года, мы помним, с какой ненавистью к религии, к Церкви разрушали храмы, убивали священнослужителей русские люди. Люди, которых с детства приводили в храмы, исповедывали, причащали, которым преподавали в школах Закон Божий. Это значит, что этим людям не привили подлинной любви к Церкви, к Богу. В их жизни был тоскливый и душный обряд к которому их принуждали. Но их не научили подлинной религиозности.
Вот этому мы должны учить наших детей. Сообщить им настоящую любовь к Богу, к православной христианской вере, к нашей церковной культуре. Научить уважать и ценить то прекрасное, что есть в других религиозных традициях. Открыть детям, что наша вера – это не сумма знаний, но удивительная жизнь в единстве с Богом. И, главное, о чем говорили мы в этой статье, – в живой религиозности. Чтобы вера наша была живым опытом связи, общения с Господом, тем, с чем и чем мы живем каждый день, а не красивым, но мертвым элементом национальной культуры.
1 Статья была опубликована в журнале Санкт-Петербургский Церковный Вестник. № 4 (64) – 2005.
Мда... Как говорит моя сестра: "тяжёлый случай"...
