Михаил, вам не пригодиться? Для воскресной школы...
Глядя на изображённых в куполе храмов Христа, в апсиде – Девы Марии, на четырёх парусах Евангелистов, проповедавоваших на четыре конца света, в алтаре Тайную Вечерю, на столпах изображения мучеников, на крови коих утвердилась Церковь мы пытаемся расшифровать символику отцов-основателей…
И действительно: ещё при св. Патриархе Фотии в IX веке в Византии был собор, на котором обсуждалась система росписи крестово-купольного храма. Создатели понимали христианский храм как г_а_р_м_о_н_и_з_и_р_о_в_а_н_н_ы_й к_о_с_м_о_с. Опираясь на формулировки отцов - Евсевия Памфила (264-340 гг.), Василия Великого (ок. 330-379 гг.) и других. Где мир – храм Божьего создания, храм – мир Божий. Не мироздание, искалеченное грехом, а другое, восстановленное милостью Божией.
Позднее идеи дополнились Максимом Исповедником представлениями о храме как «символическом образе человека». И образ внешнего мира (макрокосма) сливается в храме с образом внутреннего мира человека (микрокосма).
Таким образом храм, превращался еще и в грань (границу), оделяющую и, одновременно, как всякая грань, соединяющую человека и Бога, человека и Вселенную, которая окружала и в то же время заполняла его телесную оболочку (душа). Храм становится не только местом общения с божеством, но и инструментом (посредником) постижения человеком собственной божественной сущности, вечного непреходящего Я, средством обновления его сознания.
Внешние изображения делили поверхность храма на три яруса, или регистра. Каждый из них нес свою содержательную нагрузку. Они символизировали уровни восхождения от грешной земли к небу.
Нижний ярус символизировал злые силы, которым запрещался доступ внутрь храма и на верхние части его стен. Впоследствии нижний ярус стен иногда заполнялся образами растительного мира.
Второй - мир Божества в его единстве с людьми. Сам Бог, люди, звери, а иногда и разные фантастические “твари” (грифоны, кентавры-китоврасы, сирины и т.п.), которые имели символические смыслы.
Третий ярус - собственно небо. Сначала он оставался пустым. Потом его стали заполнять изображениями Бога и высших лиц церковной иерархии.
Так, двигаясь по стенам храма снизу вверх, изображения воплощали особый взгляд на мир - градуализм, представляющий постепенный переход от мира растений и демонических личин через образы людей и зверей к образу Бога, перераставшего в центральный. Высший и наиболее емкий символ христианства, венчавший купол храма, - крест.
Причем человеку, не вошедшему в храм, высшие ярусы недоступны. Он обречен оставаться на уровне растительного, земного мира, сам являясь лишь “передвигающимся растением”.
Человек, входивший в храм, по мере продвижения к алтарю повторял весь путь человечества - от сотворения мира до Рождества и крестных мук Спасителя, от его воскресения до Страшного суда, изображение которого находилось на западной стене центрального нефа. Западная часть отводилась для ветхозаветных (“исторических”) сюжетов. Частично они занимали и стены главного помещения, но лишь до предалтарных столпов, на которых изображалось Благовещение. Здесь был предел, отделявший дохристианскую и новозаветную историю. Время получало горизонтальную протяженность. Однако была и цикличность: . Евангельский рассказ, согласно “циклически-временной” символике центрально-купольного сооружения, берет свое начало в северном конце центрального креста, образуемого центральным нефом и трансептом. Затем повествование переходит в его южное, а отсюда - в западное окончание.
Таким образом, смысловая и хронологическая последовательность изображений разворачивается по часовой стрелке. Для того чтобы молящийся мог увидеть все евангельские эпизоды по очереди, он должен был совершить три круга в пределах центрального креста. Сначала “считывались” изображения на трех сводах (“Рождество Христово”, “Сретение”, “Крещение”, “Преображение”, “Воскрешение Лазаря”, “Вход в Иерусалим”). Второй круг состоял из изображений над арками хоров (“Христос перед Каиафой”, “Отречение Петра”, “Распятие”, “Снятие с креста”). Наконец, заключительные эпизоды евангельского рассказа помещались в простенках нижнего яруса (“Жены-мироносицы у гроба Господня”, “Сошествие во ад”, “Явление Христа женам-мироносицам”, “Уверение Фомы”, “Отослание учеников на проповедь”, “Сошествие Св. Духа”). В алтарной части помещалось изображение “Евхаристии”.
Другим смысловым вектором храма является вертикальная структура его росписей. Нижний (“земной” регистр отводится устроителям “земной церкви” - апостолам, святителям, отцам церкви. Второй ярус - христологический. Здесь размещаются протоевангельские и евангельские сцены, о которых уже шла речь. Третий (“небесный”) регистр посвящен “церкви небесной”, воплощенной в образах ангелов и венчающего внутреннее пространство храма Христа-Вседержителя (Пантократора, часто - в образе “ветхого деньми”, т.е. в старости, что является неподобным образом Бога-Отца), изображенного на центральном куполе.
византийский канон расположения евангельских изображений в русских церквях чаще всего нарушался. Но и там, циклическое, вечно повторяющееся время продолжало присутствовать в текстах литургий. Все упоминающиеся в них события Священной истории актуализированы. Они совершаются (судя по глагольным формам, которые употребляются в произносимых текстах) прямо сейчас, но - в каком-то другом измерении.
Интересно, что весь “путь” пришедшего во храм охватывает не только свершившуюся в данный момент историю, но и то, что произойдет в грядущем конце времени. Другими словами, человек видит свой жизненный путь уже завершенным: все уже свершилось, стало неизменным, вечным. Однако настоящего момента (“сегодня”) здесь нет. Он - сам человек, стоящий в храме и решающий “последние вопросы бытия” (или - ориентируясь на “последние человеческие” - текущие вопросы своей бренной жизни), решающий и перерешающий свою судьбу. Такой своеобразный мысленный диалог между человеком, проживающим и переживающим данное состояние, и им же, но уже окончившим, завершившим свой жизненный путь, между сиюминутным и вечным, временным и вневременным, преходящим и непреходящим рождало особое эмоционально-нравственное напряжение, в “силовом поле” которого происходило становление сознания верующего, его личности.
В чём же проявляется диалог? - В таинствах.
Два таинства, которые вводят человека в Церковь и которые совершаются в его жизни однажды – это таинство Крещения и таинство Миропомазания. Они делают возможным участие человека в церковной и таинственной жизни. Центром всего богослужения, как и вообще жизни христианина, является таинство Евхаристии. Остальные таинства глубоко связаны с ней.
Рукоположение до сих пор совершается на Евхаристии. Таинство Брака имеет прямую связь с Евхаристией: там есть Отче наш, общая чаша, ясно, что в древности оно совершалось на Евхаристии. Таинство Брака и Евхаристия имеют единый возглас: "Благословенно Царство..." Место таинства Покаяния в современной Церкви несколько изменилось по сравнению с тем, что было раньше, но и раньше, и сейчас единство с Церковью и участие в Евхаристии возможно только тогда, когда это единство восстановлено таинством Покаяния.
И в то же время ни одно из этих таинств не может считаться полным, не может считаться завершенным, если оно не запечатлено участием в Евхаристии – причащением Святых Христовых Тайн. Только что рукоположенные священник или дьякон, конечно же, причащаются на литургии; участникам таинства Брака в день венчания необходимо вместе причаститься. Древнее бракосочетание – это совместное причащение с предварительным объявлением о браке. Кто покаялся, спешит к Чаше, и кто хочет причаститься, тот спешит покаяться. Таким образом, все таинства связаны с Евхаристией точно так же, как все органы в человеческом теле связаны с сердцем: сердце остановилось, и все рассыпается. И Евхаристия, безусловно, – это таинство таинств, это таинство, созидающее Церковь, поскольку Церковь – это Тело Христово. Есть еще многочисленные чинопоследования и требы, обычно не называемые таинствами, но, безусловно, с ними имеющие много общего; все они так или иначе связаны с Божественной литургией, которая одна лишь несет в себе полноту жизни Церкви. Богослужение является дыханием тела церковного, одним из самых важных моментов в ее жизни и является сокровищницей церковного опыта, концентрацией всего богословского учения Церкви.
Евхаристия, являющееся центром всей церковной жизни, входит в цикл богослужения времени: дневной, седмичный и годовой круг. Каждое богослужение обращает нас к вечности, но есть в большей степени связанные со временем; они образуются тремя кругами, основным из которых является дневной круг.
Весь Устав построен на порядке сопряжения Евхаристии и богослужения времени.
Форум
.