История Русского мира. События. Личности. Герои

По возвращении в Россию в 1795 г. Румянцев был назначен в состав особой Комиссии для обсуждения вопроса об изменении курса медной монеты, а в апреле 1796 г. — возглавил Государственный заёмный банк, одновременно заняв должность сенатора 1-го Департамента Сената. В мае 1796 г. он вошёл в состав Комитета для изыскания средств к скорейшему погашению государственных долгов и к изысканию новых средств для удовлетворения государственных потребностей.
Вступивший на престол император Павел I, благоволивший Румянцеву, в ноябре 1796 г. пожаловал его в гофмейстеры, спустя неделю — в обер-гофмейстеры Высочайшего Двора, а через несколько дней — в действительные тайные советники. В декабре 1797 г. Румянцев стал одним из директоров Вспомогательного для дворянства банка.
При императоре Александре I Николай Петрович был назначен присутствовать в Непременном (с января 1810 г. — Государственном) совете и в 1-м Департаменте Сената. В 1801-09 гг. он также состоял директором водных коммуникаций. При нём были устроены Обводный и Лиговский каналы в Петербурге, проложен водопровод в Москву из Мытищ. В столице Российской империи он руководил сооружением двух мостов на р. Мойке, «обложением Невы гранитом» и другими важными работами.
С учреждением в России министерств в 1802 г. Румянцев был назначен министром коммерции и занимал этот пост до ликвидации министерства в июне 1811 г. В феврале 1808 г. он стал министром иностранных дел. Одновременно с министерской должностью он также являлся председателем Государственного совета и Комитета министров. В сентябре-октябре 1808 г. Николай Петрович сопровождал Александра I на встрече с французским императором Наполеоном I в Эрфурте, где вёл переговоры с министром внешних сношений Франции Ж. Б. Шампаньи. В 1809 г. в результате умелых переговоров русского дипломата со Швецией был подписан Фридрихсгамский мирный договор, утвердивший за Россией Финляндию. В награду за это Румянцев был произведён в звание государственного канцлера. В июле 1812 г. он заключил союзный договор с Испанией. После завершения войны с Наполеоном Румянцев в 1813 г. обратился к императору с просьбой об отставке, которая была дана ему в августе 1814 г. (с сохранением звания государственного канцлера).
За свою службу Н. П. Румянцев был удостоен многих высших российских орденов; состоял почётным членом Вольного экономического общества, Петербургской Академии Наук, Общества любителей истории и древностей Российских в Москве и других организаций. Румянцев приобрёл известность как собиратель книг и рукописей, этнографических и археологических материалов, живописи, скульптуры, которые положили начало Румянцевскому музею.
Румянцев объединял вокруг себя известных русских историков и археографов своего времени. В 1811 г. при архиве Министерства иностранных дел в Москве он учредил Комиссию печатания государственных грамот и договоров. По его инициативе и на его средства был издан целый ряд русских памятников, представляющих собой большую историко-культурную ценность.
Николай Петрович Румянцев скончался в Петербурге в 1826 г. и был похоронен в сво`м имении Гомель Могилевской губернии (ноне Гомельская обл.). После его смерти не осталось завещания. Выполняя устную волю брата, Сергей Петрович Румянцев передал его коллекцию государству «на пользу Отечеству и благое просвещение», которая легла в основу московских Румянцевского и Публичного музеев. С этой коллекции берёт своё начало история Российской Государственной библиотеки.

Кадровый военный

Все Воротынские, начиная с удельного князя Ивана Михайловича, в 1493 году перешедшего на сторону великого князя московского Ивана III, были видными и верными русскими полководцами, отличившимися во многих походах и сражениях. Среди них Михаил Иванович Воротынский выделялся своим несомненным даром стратега. В юности он постоянно находился при отце, водившем русские полки против крымцев, казанцев, на литовские города. От него Михаил и перенял так пригодившиеся ему впоследствии воинские знания. О первой самостоятельной службе его становится известно только с 1543 года, когда он уже в тридцатилетнем возрасте был назначен воеводой в небольшой приграничный город Белёв. В последующие годы князь Воротынский наместничал в Калуге, но случай по-настоящему отличиться ему представился лишь во время набега крымского хана Сагиб-Гирея в 1541 году. Тогда орду удалось остановить на окском рубеже. Все переправы на противоположный берег оказались прочно прикрытыми русскими полками и заставами. Тем не менее, Сагиб-Гирей решил прорываться, надеясь на прибывшую с ним турецкую артиллерию. Под прикрытием пушечного огня, татары стали переправляться через реку, но появление новых русских полков вынудило крымского хана прекратить наступление и отойти на прежние позиции.
Русская позиция на Оке еще более укрепилась после прибытия большого "наряда" - крупнокалиберных пушек. На следующее утро Сагиб-Гирей, не решаясь начинать чреватое гибелью всей армии сражение, отступил от Оки, решив изменить направление удара. Его войска двинулись на Пронск. Татары вышли к этому городу и начали штурм, подвергнув его сильному артиллерийскому обстрелу. В то время в Пронске находились воеводы Василий Жулебин и Александр Кобяков "не с многими людьми". Тем не менее, одолеть их татары не смогли, русским воинам удалось отстоять город. Тогда крымские мурзы начали переговоры с Жулебиным, предложив ему: "Сдай город - хан покажет милость, а не взявши города, хану прочь не идти". Воевода ответил им: "Божиим велением город ставится, а без Божия веления кто может его взять? Пусть хан немного подождет великого князя воевод, они за ним идут". Сагиб-Гирей стал готовиться к большому штурму, но на следующую ночь, узнав о приближении русского войска, бросив все пушки, начал отходить в степь. В жестком преследовании татар приняли участие Михаил Воротынский и его братья Владимир и Александр. Возвращаясь из этого похода, они прислали в Москву только захваченных "языков" 45 человек.

Ближний боярин царя

Отличившись в сражении с крымскими татарами, Михаил Иванович Воротынский вновь стал нести службу в пограничных городах, на этот раз на другой опасной границе - казанском рубеже. Дважды полковым командиром русских ратей он участвовал в походах на Среднюю Волгу. Служба его проходила успешно, и в 1551 году Воротынский получил почетный чин "царского слуги". В следующем 1552 году ему довелось сыграть заметную роль в покорении Казанского ханства.
Нарушив договор с Москвой, новый казанский царь Едигер-Мухаммед возобновил нападения на приграничные русские земли. Это переполнило чашу терпения Ивана IV. Царь собрал огромное войско для решающего удара по врагу. В походе на Казань вновь участвовал Михаил Воротынский, который фактически командовал Большим полком, официально числясь лишь вторым воеводой этого полка.
Во время ожесточенных боев под стенами Казани Михаил Иванович, отражая очередную вылазку неприятеля, был ранен саблей в лицо, однако продолжал руководить сражением и смог отбросить врага. Руководство штурмом города легло на плечи князя Воротынского. Подозревая, что татары узнали о подкопах, проведенных русскими "розмыслами" (военными инженерами) под стены города, воевода настоял на немедленном взрыве заложенных под городские стены пороховых мин и последующей общей атаке на Казань. На рассвете 2 октября 1552 года мины были взорваны, через образовавшиеся проломы в татарскую крепость ворвались русские войска. Однако бои за город затянулись. Только благодаря вводу новых свежих сил сопротивление врага удалось сломить. Все это время в гуще боя находился Михаил Воротынский. После падения татарской столицы он первым сообщил царю о победе. Обращаясь к Ивану IV, воевода сказал: "Радуйся, благочестивый самодержец! Твоим мужеством и счастием победа свершилась: Казань наша, царь ее в твоих руках". Конечно же, победа свершилась в основном "мужеством и счастием" самого Воротынского и его боевых товарищей, но так уж принято было в то время - вся слава присваивалась государю, в поражении же винились, как правило, младшие командиры. Впрочем, Иван Васильевич отдал должное своему воеводе. По государеву соизволению именно ему было поручено водрузить на Царских воротах покоренной Казани православный крест. Вскоре Воротынский стал ближним боярином государя.

Первая опала

В дальнейшем воевода участвовал в войнах с крымскими и ногайскими татарами. В январе 1558 года разбил в степи войско царевича Мухаммед-Гирея и преследовал его до реки Оскол. В 1562 году на южные "украины" Московского государства напал хан Девлет-Гирей, войско которого выжгло посады и разорило окрестности Мценска, Одоева, Новосиля, Болхова, Черни и Белёва. Активность врага едва не сорвала планы царя по овладению Полоцком, но князю Воротынскому и другим русским воеводам удалось вытеснить крымцев за русские рубежи. Однако царь посчитал, что опасный прорыв татарской конницы связан с таящейся изменой. Подтверждение тому он видел в бегстве за рубеж князя Бельского и возвращении на польскую службу предводителя запорожских казаков князя Вишневецкого. Репрессии не заставили себя ждать. 15 сентября 1562 году в числе других видных князей и бояр в опалу попали братья Михаил и Александр Воротынские. Они были отозваны с южной границы и арестованы, их вотчины царь "взял на себя" (конфисковал). Михаила Ивановича с женой и детьми заточили в тюрьму Кирилло-Белозерского монастыря. И хотя содержание заслуженного воеводы оказалось на этот раз нестрогим, все необходимое ему и его людям в достатке отпускалось из казны, но даже самая золотая клетка все же остается клеткой...
Только в мае 1566 года благодаря заступничеству митрополита Афанасия Иван Грозный простил князя Воротынского и пожаловал его чином боярина.
Вскоре его богатейший военный опыт вновь был востребован в борьбе с татарами. Лучшие русские войска участвовали в Ливонской войне, пользуясь этим, все более сильные крымские отряды тревожили южные рубежи Руси. Особенно опасная обстановка сложилась в 1570 году. В мае этого года орда хана Девлет-Гирея выступила в поход. Движение крымских войск не осталось незамеченным. Путивльский наместник прислал в Москву сообщение о готовящемся нападении обнаруженного врага. Но гонец лишь ненамного опередил татар, вторгшихся в Рязанскую землю. Весь приграничный край подвергся страшному опустошению. Часть неприятельских разъездных отрядов ("загонов") проникла и в Каширский уезд. В этот грозный час Михаил Воротынский находился сначала в Серпухове, а затем в Коломне. Вскоре русским удалось разгромить один из татарских "загонов" и освободить многих пленников, но опасность повторных крымских нападений сохранялась до конца лета - начала осени 1570 года.
Русские разведчики сообщали, что в степи "стоят люди многие крымские", а от табунов их "прыск и ржание великое", что участились нападения татар на пограничных сторожей, писали и о других приготовлениях "крымских людей" к походу на Русь. Сообщения становились все тревожнее. Некоторые разведчики приносили вести, что видели огромное татарское войско, идущее к границе разными дорогами. Дважды в это лето царь выдвигал на "берег" новые подкрепления, сам выезжал туда "искати прямого дела" с врагом. Но крымского нападения не произошло. Тревога, поднятая паническими сообщениями дозорных, улеглась только после приезда из Путивля в Серпухов станичного головы Сумороцкого. Он сообщил царю, что проехал всю степь до устья Айдара, но не обнаружил ни одной татарской сакмы (степных следов). Выявившиеся недостатки в организации станичной и сторожевой службы встревожили русское командование и вынудили его принять должные меры.

Оборонительная программа

1 января 1571 года Иван Грозный назначил Воротынского руководить обороной всего южного рубежа. Чтобы успешнее отражать татарские набеги, требовалось изменить всю систему обороны этого участка русской границы. Дабы раз и навсегда решить проблему охраны рубежей, князь собрал в Москву знатоков "польских служб". Получив от них необходимые сведения, подчиненные Воротынскому дьяки составили подробные "росписи" с обозначением расположения сторожевых постов и разъездов, описания действий защитников границы в случае опасности. Так появился знаменитый Боярский приговор о сторожевой и станичной службе 1571 года, на долгие годы определивший порядок организации охраны и обороны южных и юго-восточных границ страны. К сожалению, реализация разработанной в приговоре Воротынского оборонительной программы потребовала времени, которого враг дать не пожелал.
В том же 1571 году произошло нашествие на Москву 40-тысячного крымского войска хана Девлет-Гирея. Первоначально он собирался ограничиться набегом на козельские земли и повел войско к верховьям Оки. Форсировав реку, татарская армия стала продвигаться к Болхову и Козельску. Но по дороге хан принял предложение одного из перебежчиков идти к Москве. Изменник сообщил, что царское войско находится у Серпухова и обещал хану провести крымское войско через неохраняемые броды в верховьях реки Жиздры, там, где еще не ходило крымское войско. Этот обходной маневр стал для русских воевод полной неожиданностью. В середине мая 1571 года 40-тысячная татарская армия в районе Перемышля перешла Жиздру и начала обходить расположение стоявшего под Серпуховым опричного войска с тыла, выдвигаясь в направлении Москвы. Внезапной атакой противник разгромил отряд воеводы Волынского. Только тогда Иван IV узнал о прорыве вражеского войска и приближении татар к его стану. Опасаясь за свою жизнь, царь ушел мимо Москвы в Ростов Великий.
Земские же воеводы, получив сообщение о начавшемся вторжении, быстрым маршем двинулись из Коломны к Москве, стараясь опередить направлявшуюся туда крымскую армию. 23 мая русские войска подошли к столице, всего лишь на один день опередив спешившие туда же орды Девлет-Гирея. Город в тяжелом бою удалось отстоять. В числе немногих земских воевод защищавших столицу был со своим Передовым полком и Михаил Иванович Воротынский. Затем он попытался организовать преследование уходившего в южные степи неприятеля, но из-за малочисленности своего отряда не смог помешать татарам увести в Крым всех захваченных пленников и уничтожить лежавший на пути отступления город Каширу.

Решающая битва

Тяжелый урок на время образумил царя, опасавшегося, что крымский хан повторит нападение. Во главе объединенной земской и опричной армии был поставлен Михаил Воротынский, который стал готовить свои полки к решающей битве. Она грянула уже в следующем 1572 году. В шедшем целую неделю (с 26 июля по 3 августа) сражении у Серпухова и Молодях, в 45 верстах от Москвы, русские войска под командованием Михаила Воротынского нанесли тяжелое поражение 120-тысячной армии крымского хана. В плен попал татарский военачальник Дивей-мурза, погибли сыновья Девлет-Гирея и ногайский мурза Теребердей. Сам хан был вынужден буквально бежать от гнавших его московских воинов. Стараясь оторваться от погони, Девлет-Гирей выставил несколько заслонов, которые были уничтожены Воротынским. Из огромной армии, перешедшей в июле 1572 года русскую границу, в Крым вернулось лишь около 20 тысяч человек.
Громкая слава Воротынского испугала царя, боявшегося слишком ярких личностей в своем окружении. В 1573 году по ложному доносу одного из слуг воевода был арестован и подвергнут пыткам, в которых принял участие сам Иван Грозный, лично подгребавший раскАленные угли поближе к телу князя Воротынского. Однако желательного для царя самооговора - признания в тайных переговорах с Крымом - от узника добиться не удалось. Тогда воеводу обвинили в колдовстве, желании волхованием "очаровать" царя. В тяжёлом состоянии он был отправлен в ссылку на Белоозеро. По дороге от пыточных ран прославленный воин скончался.

Владимир Волков, Столетие.Ru, 15.03.2007