Форум
http://www.nsad.ru/articles/protoierej-konstantin-ostrovskij-delo-v-mrachnyh-roditelyah
Владимир БЕРХИН написал для нас эссе о покаянии. Он утверждает: нельзя учить ребенка покаянию, делая акцент на то, какой он плохой. С ним полемизирует протоиерей Константин ОСТРОВСКИЙ:
Не знаю, что и сказать… Статья совершенно не соответствует ни моему личному опыту, ни моему опыту общения с детьми самых разных возрастов. Но, судя по многим положительным отзывам, есть такая категория людей с нежной впечатлительной психикой, у которых всякая информация, минуя анализирующий рассудок, воспринимается эмоционально. Но не думаю, что таких людей сравнительно много.
Если взрослый человек такой впечатлительный, пусть будет вообще поосторожнее, потому что подавляющая психику информация поступает не через одни молитвословы. И ребёнок, если особенно впечатлительный, нужно ему для чтения выбирать жития святых очень осмотрительно, а жития мучеников вообще нужно преподносить детям и новоначальным взрослым с пояснениями, что мученики, дескать, страдали телом, но уже блаженствовали духом, о чём и свидетельствовали, почему они по-гречески и назывались свидетелями.
Я, кстати, тоже, когда проповедую нашим прихожанам о трудностях спасения, нередко привожу им в подтверждение разговор Спасителя с апостолами, которые спросили Его: «Так кто же может спастись?» И Христос им ответил: «Человекам это невозможно». Но потом я всегда утешительно договариваю слова Христа, что «Богу всё возможно».
Если врачу находит у человека злокачественную опухоль, должен ли этот врач сказать больному правду о его болезни? Не всегда. Бывает, человек настолько малодушен или болезненно впечатлителен, что ему лучше правды не говорить, чтобы он не покончил с собой. Или можно подготовить больного и сказать ему правду позже.
Но, возвращаясь к моему опыту общения с детьми, я не знаю ни одного случая, чтобы на них слова из молитвослова как-то плохо подействовали. Хотя и в семье мы всегда читали утренние и вечерние молитвы вместе с детьми (обычно они же сами и читали), и в воскресной школе у нас преподают детям неадаптированные тексты молитв. У нас в ней сейчас учится более 300 человек; за 22 года её существования перед моими глазами прошло несколько сотен детей и подростков. В летних лагерях дети всегда читали обычные молитвы из молитвослова. Не все из них стали глубоко церковными людьми, но никакой связи с покаянными текстами в этом не усматривается. Обычные человеческие страсти захватывают: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.
На самом деле вред, я думаю, бывает, когда человек неправильно понимает смысл покаянных молитв и наставлений святых отцов. Еще хуже, когда мрачно настроенные родители давят на души младенцев и малых отроков своим неправильным, мрачным духовным состоянием.
На самом деле, причин для уныния и опускания рук вовсе нет. Задача всякого христианина выправить свою волю по воле Божией. В частности, Богу угодно, чтобы люди серьёзно и успешно работали на своих работах, чтобы мамы и папы любили своих детей и заботились о них, чтобы супруги друг друга любили и старались радовать друг друга. При этом, конечно, предполагается, что мы всё это делаем с памятью о Боге, ходя перед Богом, молясь Богу.
Не очень-то получается. И о Боге не помним, и ближних обижаем, и работаем спустя рукава или только ради денег и тщеславия. Но не отчаиваемся. Стараемся исправиться. Не исправляемся. Каемся. Постепенно копится опыт познания своего бессилия, но – это главное – одновременно познаются сила и любовь Божия. Где тут место отчаянию и опусканию рук?
Для христианина, который заботится о своём спасении, постепенно открывается, что нужно корректировать свою духовную деятельность. Не прекращать, а корректировать. Есть, скажем, у человека топор, а нужно ему забить гвоздь. Он пытается ударять по гвоздю лезвием топора – получается так себе. А нужно топор перевернуть и бить обухом. Так и в христианском подвиге. Опыт неудачных собственных усилий подталкивает христианина к тому, чтобы перенаправить свои усилия с душевной борьбы на молитву. Дальше открывается ещё обширнейшее поле для духовной работы. Где тут основания для отчаяния?
Но, конечно, пастырям, родителям, церковным педагогам нужно обращать внимание на то, с кем они общаются. И стараться, насколько хватает разума и духовного опыта предлагать детям и вообще людям свойственную их духовной мере духовную пищу.
Действительно, из своего опыта скажу. Когда я после 5-го курса института впервые прочитал Евангелие, то оно мне было совершенно непонятно и не произвело на меня никакого впечатления. Когда мне позже, но тоже до крещения впервые попалась в руки книга аввы Дорофея, я её, пролистав, даже не стал читать, настолько мне противны были сами имена Дорофей и Досифей. А Достоевского я тогда читал с удовольствием, и его вера как-то, я думаю, на мою душу воздействовала. А вскоре после крещения я прочитал авву Дорофея толи 7 толи 9 раз подряд (не меньше 7 раз точно) без перерыва.
Поэтому, резюмируя, скажу, что учитывать духовную меру людей нужно, давить ни на кого не нужно, но сами по себе наши молитвословы и святоотеческие творения не более опасны, чем огонь лампады перед иконой (может возникнуть пожар, но не лампада виновата).
Владимир БЕРХИН написал для нас эссе о покаянии. Он утверждает: нельзя учить ребенка покаянию, делая акцент на то, какой он плохой. С ним полемизирует протоиерей Константин ОСТРОВСКИЙ:
Не знаю, что и сказать… Статья совершенно не соответствует ни моему личному опыту, ни моему опыту общения с детьми самых разных возрастов. Но, судя по многим положительным отзывам, есть такая категория людей с нежной впечатлительной психикой, у которых всякая информация, минуя анализирующий рассудок, воспринимается эмоционально. Но не думаю, что таких людей сравнительно много.
Если взрослый человек такой впечатлительный, пусть будет вообще поосторожнее, потому что подавляющая психику информация поступает не через одни молитвословы. И ребёнок, если особенно впечатлительный, нужно ему для чтения выбирать жития святых очень осмотрительно, а жития мучеников вообще нужно преподносить детям и новоначальным взрослым с пояснениями, что мученики, дескать, страдали телом, но уже блаженствовали духом, о чём и свидетельствовали, почему они по-гречески и назывались свидетелями.
Я, кстати, тоже, когда проповедую нашим прихожанам о трудностях спасения, нередко привожу им в подтверждение разговор Спасителя с апостолами, которые спросили Его: «Так кто же может спастись?» И Христос им ответил: «Человекам это невозможно». Но потом я всегда утешительно договариваю слова Христа, что «Богу всё возможно».
Если врачу находит у человека злокачественную опухоль, должен ли этот врач сказать больному правду о его болезни? Не всегда. Бывает, человек настолько малодушен или болезненно впечатлителен, что ему лучше правды не говорить, чтобы он не покончил с собой. Или можно подготовить больного и сказать ему правду позже.
Но, возвращаясь к моему опыту общения с детьми, я не знаю ни одного случая, чтобы на них слова из молитвослова как-то плохо подействовали. Хотя и в семье мы всегда читали утренние и вечерние молитвы вместе с детьми (обычно они же сами и читали), и в воскресной школе у нас преподают детям неадаптированные тексты молитв. У нас в ней сейчас учится более 300 человек; за 22 года её существования перед моими глазами прошло несколько сотен детей и подростков. В летних лагерях дети всегда читали обычные молитвы из молитвослова. Не все из них стали глубоко церковными людьми, но никакой связи с покаянными текстами в этом не усматривается. Обычные человеческие страсти захватывают: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.
На самом деле вред, я думаю, бывает, когда человек неправильно понимает смысл покаянных молитв и наставлений святых отцов. Еще хуже, когда мрачно настроенные родители давят на души младенцев и малых отроков своим неправильным, мрачным духовным состоянием.
На самом деле, причин для уныния и опускания рук вовсе нет. Задача всякого христианина выправить свою волю по воле Божией. В частности, Богу угодно, чтобы люди серьёзно и успешно работали на своих работах, чтобы мамы и папы любили своих детей и заботились о них, чтобы супруги друг друга любили и старались радовать друг друга. При этом, конечно, предполагается, что мы всё это делаем с памятью о Боге, ходя перед Богом, молясь Богу.
Не очень-то получается. И о Боге не помним, и ближних обижаем, и работаем спустя рукава или только ради денег и тщеславия. Но не отчаиваемся. Стараемся исправиться. Не исправляемся. Каемся. Постепенно копится опыт познания своего бессилия, но – это главное – одновременно познаются сила и любовь Божия. Где тут место отчаянию и опусканию рук?
Для христианина, который заботится о своём спасении, постепенно открывается, что нужно корректировать свою духовную деятельность. Не прекращать, а корректировать. Есть, скажем, у человека топор, а нужно ему забить гвоздь. Он пытается ударять по гвоздю лезвием топора – получается так себе. А нужно топор перевернуть и бить обухом. Так и в христианском подвиге. Опыт неудачных собственных усилий подталкивает христианина к тому, чтобы перенаправить свои усилия с душевной борьбы на молитву. Дальше открывается ещё обширнейшее поле для духовной работы. Где тут основания для отчаяния?
Но, конечно, пастырям, родителям, церковным педагогам нужно обращать внимание на то, с кем они общаются. И стараться, насколько хватает разума и духовного опыта предлагать детям и вообще людям свойственную их духовной мере духовную пищу.
Действительно, из своего опыта скажу. Когда я после 5-го курса института впервые прочитал Евангелие, то оно мне было совершенно непонятно и не произвело на меня никакого впечатления. Когда мне позже, но тоже до крещения впервые попалась в руки книга аввы Дорофея, я её, пролистав, даже не стал читать, настолько мне противны были сами имена Дорофей и Досифей. А Достоевского я тогда читал с удовольствием, и его вера как-то, я думаю, на мою душу воздействовала. А вскоре после крещения я прочитал авву Дорофея толи 7 толи 9 раз подряд (не меньше 7 раз точно) без перерыва.
Поэтому, резюмируя, скажу, что учитывать духовную меру людей нужно, давить ни на кого не нужно, но сами по себе наши молитвословы и святоотеческие творения не более опасны, чем огонь лампады перед иконой (может возникнуть пожар, но не лампада виновата).
