Святитель Нектарий Эгинский: поношения и клевету претерпел еси...Каждый Христа ради подвизающийся, помимо труда, посвященного церковному служению, обязательно ставится перед необходимостью совершения особого, внутреннего подвига. И чаще всего именно этот подвиг, иногда внешне незаметный, приводит человека в Царство Небесное. В остальном мы – рабы неключимые – делаем то, что обязаны. Для святителя Нектария Эгинского (Кефаласа), митрополита Пентапольского, таким подвигом было мужественное, смиренное терпение зависти и клеветы.
Письмо от Бога
или детская вера ребёнка...
Анастасий Кефалас родился в многодетной семье в Силиврии в 1846 году. Добрым христианским воспитанием он обязан родителям и, прежде всего, – матери. Очень рано обозначились в юном христианине тяга к образованию и желание послужить Христу. Поэтому в 14 лет он направился в Константинополь, чудесным образом попал на корабль и добрался до желанной цели.
Однако бедность не позволила любознательному и одаренному мальчику сразу начать обучение. Анастасий стал трудиться на табачной фабрике и потихоньку заниматься самообразованием. «Жил он в то время в такой нужде, что однажды, стеснённый в средствах до крайности, решил... написать Господу письмо с изложением своих проблем и потребностей – такова была его детская простота и непосредственность. “Я попрошу у Него, – думал Анастасий, – фартук, одежду, обувь, ведь у меня ничего нет, мне холодно...” Вооружившись карандашом и бумагой, он написал: “Христос мой, у меня нет фартука, нет обуви. Прошу Тебя послать их мне. Ты знаешь, как я люблю Тебя”. Затем сложил письмо, запечатал его и на конверте проставил следующий адрес: “Господу Иисусу Христу на Небеса” и с тем отправился на почту.
По дороге ему повстречался сосед-торговец, и, как показало дальнейшее, встреча эта (как, впрочем, и все, что с нами происходит) была делом Промысла Божия.
— Анастасий, куда ты идёшь? — спросил сосед. Этот неожиданный вопрос смутил мальчика, пробормотавшего что-то в ответ и продолжавшего держать в руке письмо. — Давай мне твоё письмо, я его отправлю. Не раздумывая, он отдал письмо. Торговец взял его, положил в карман и пошёл дальше. А Анастасий, радостный, вернулся домой.
Торговец же, уже подойдя к почтовому ящику, обратил внимание на загадочный адрес и, будучи не в силах удержать любопытство, вскрыл конверт и прочитал письмо. Взволнованный и встревоженный, он подумал, что Анастасий — исключительный ребёнок, и решил тотчас же ответить на письмо, несомненно, подвигаемый к этому Тем, Кто сказал: «Что вы сделали одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25: 40).
Набросав на бумаге несколько трогательных слов и вложив деньги в конверт, торговец послал его Анастасию. Ответ «Господа» оказался настолько быстрым, что наш юный святой уже через день, придя на работу, предстал перед своим хозяином в новой одежде. Увидев его столь хорошо одетым, хозяин пришёл в ярость, обвинил Анастасия в краже денег и безжалостно избил. Мальчик протестовал, кричал, что он ни в чём не повинен и говорил невероятную правду о том, что деньги ему послал Бог.
«Я никогда в жизни не крал!» Однако на Анастасия продолжали сыпаться такие сильные удары, что на крик прибежал тот самый сосед-торговец, его покровитель, который обо всем и рассказал жестокосердому хозяину мальчика, избавив тем самым Анастасия от бесчеловечных истязаний. Таким нелёгким трудом юный святой зарабатывал свой хлеб, обеспечивал себе возможность учиться и помогал деньгами семье».
Мудрость на табачной бумагеЖизнь юноши в то время была простой: работа, храм, молитва, чтение душеполезных поучений и Священного Писания. Мысли, казавшиеся ему наиболее интересными, он выписывал в особую тетрадь из табачной бумаги, которую впоследствии озаглавил «Кладезь священных мыслей».
Он потом так об этом вспоминал: «Настоящий труд является результатом долгой и упорной работы, вызванной давним желанием распространить те знания, которые имеют душеполезный смысл... За неимением денег я не мог их опубликовать. Однако мне удалось найти способ обойти эту помеху, используя в качестве рекламных листков сигаретную бумагу константинопольских табачных торговцев. Идея показалась мне удачной, и я сразу же взялся за ее осуществление. Я ежедневно переписывал на большое количество таких листков собранные мною мысли. Таким образом, любопытные покупатели могли, прочитав их, поучаться всему мудрому и душеполезному...»
Дидаскал (учитель) в нём, как видим, проснулся рано, и этому призванию он не изменял всю свою жизнь.
Лаборант под сенью Святого ГробаПродолжить систематическое образование Анастасию удалось, когда он устроился лаборантом в один из константинопольских колледжей, входивших в юрисдикцию храма Гроба Господня. Там ему дали возможность преподавать в младших классах и одновременно учиться в старших.
Получив среднее образование, в 22 года юноша перебрался на остров Хиос, где, работая учителем в школе, уже проявил себя как аскет: почти всё свободное время он проводил в молитве и богомыслии, ел раз в день.
Работа для молодого учителя была служением Богу, а не только способом улучшения материального благосостояния.
Он занимался не с одними детьми, но и со взрослыми, учил их благочестию словом и собственным примером, помогал нуждающимся, много писал.«К этому периоду его жизни относится также один весьма примечательный эпизод. Мальчик, занимавшийся у него покупками и кухней, однажды по рассеянности забыл на огне кастрюлю, содержимое которой сгорело. Анастасий разгневался и дал ему в наказание два подзатыльника, но тут же раскаялся, попросил у Бога прощения, а в качестве наказания себе — потерю вкусовых ощущений. Бог исполнил его просьбу, принял покаяние, и с того дня святитель Нектарий уже никогда не различал вкуса принимаемой им пищи».
Что такое отвешенный ребенку подзатыльник по понятиям того времени, когда ювенальной юстиции ещё не было? Родители только поблагодарят за воспитание – не господ растят. А учитель переживал, чувство греха и страха Божия не давало ему спокойно жить дальше.
Мечты об АфонеПод влиянием частых бесед с игуменом хиосского монастыря Неа Мони в 1876 году Анастасий принимает монашеский постриг с именем Лазарь, а через два месяца епископ Хиосский рукополагает его во диакона и нарекает Нектарием.
Идеалом иеродиакона Нектария в то время было отшельничество на Святой Горе Афон. Но туда он попал только через много лет, и ненадолго – как паломник. Хиосский же монастырь, видимо, заложил в нём хороший иноческий фундамент: служение Христу по великой сыновней любви, по такой же любви – послушание настоятелю, привычка к долгим и усердным бдениям.
Люди, получившие подобную подковку, всегда живут двойственной жизнью. Одна ее сторона – невыразимое утешение от Господа, вторая – столь же невыразимые муки от дьявольских нападок. Поворот в этом направлении произошел, когда один из благодетелей Хиоса познакомил жаждущего знаний иеродиакона с Патриархом Александрийским Софронием. Последнему Нектарий понравился, и он посоветовал молодому монаху продолжить образование в Афинах, а вышеупомянутый благодетель всячески этому поспособствовал.
Выше сан – больше смирениеСвятитель Нектарий Эгинский Святитель Нектарий Эгинский
Окончив в 1885 году богословский факультет Афинского университета, иеродиакон Нектарий направился в Александрию. Там его ожидала паства, ищущая слова Божия, интересная работа, головокружительный карьерный взлет (в 1886 году священническая хиротония, а в 1889-м архиерейская) и – клевета, изгнание, отчуждение на всю жизнь.
Вскоре после рукоположения во епископы владыка Нектарий сказал: «Господи, почему Ты возвел меня в столь высокое достоинство? Я просил Тебя соделать меня всего лишь богословом, а не митрополитом. С малых лет я молил Тебя удостоиться стать простым тружеником на ниве Твоего Божественного слова, а Ты испытываешь меня теперь в таких вещах. Господи, я смиряюсь перед волей Твоей и молю Тебя: взрасти во мне смирение и семя иных добродетелей так, как только Ты это знаешь. Удостой меня прожить всю мою земную жизнь согласно словам блаженного апостола Павла, сказавшего: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2: 20)».
И вот что ещё он писал одному монаху в ответ на поздравительное письмо: «...Ваше смирение внушает вам чувство неравенства между собой и мною из-за моего епископского сана. Этот сан поистине велик, но в самом себе и для самого себя. Он возвеличивает носящего его в силу своей объективной ценности, но он ни в чем не меняет взаимоотношений между облеченным в это достоинство и его братьями, братьями во Христе. Эти взаимоотношения всегда остаются теми же самыми. Вот почему нет никакого неравенства между нами. Кроме того, носящий епископский сан должен служить примером смирения. Если епископ призван быть первым, то именно в смирении, и если он первый среди смиренных, то, следовательно, он должен быть последним из всех. А если он последний из всех, то в чем же его превосходство? (…) Среди братьев во Христе, вне всякой зависимости от сана, отличаются лишь те, кто подражает Христу, ибо они несут в себе образ Прообраза и благодать Духа Святого, украшающую и возносящую к вершинам славы и чести. Только такая честь привносит различия и неравенство (…)
Уверяю Вас, что ежедневно завидую тем, кто посвятил себя Богу, кто живет, продвигается и существует в Нем. Что может быть поистине почетнее и светлее такой жизни? Это она искусно трудится над воссозданием образа, чтобы сообщить ему его первозданную красоту. Это она ведет к блаженству. Она освящает того, кто обладает ею. Она украшает того, кто владеет ею. Она наставляет в истине. Она заставляет звучать в сердце Божественное Слово. Она уверенно ведет человека к небесам. Она превращает дыхание в непрерывную мелодию. Она соединяет человека с ангелами. Она делает человека подобием Божиим. Она возносит нас к Божеству и делает Его близким. Вот, возлюбленный брат мой, каковы мои убеждения, которые вынуждают меня считать аскета выше епископа, и я исповедую это со всем смирением».
Обратим внимание на несколько очень важных моментов. Во-первых, епископ по-прежнему стремится к отшельнической жизни. Во-вторых, он искренне ставит знак равенства между собой и простым монахом, то есть не отождествляет себя со своим саном. В-четвертых, его слова полны настоящей духовной поэзии, свидетельствующей об искренней любви к Богу. И, самое основное, в нем живет нелицемерная уверенность в том, что главным достоинством архиерея должно быть смирение с большой буквы и, таким образом, подражание Христу.
Можно предположить, что в определенной степени Господь показал святителю Нектарию достоинства этого дара. То есть он переживал настоящую благодать смирения. Не на словах, как это нам обычно свойственно, а реально в Духе Святом владыка Нектарий эту добродетель вкусил. Дальнейшая его жизнь предоставила ему возможность в этом достоинстве утвердиться.
Блажени есте, егда поносят вам
Дьявол постоянно, до последнего дня жизни святителя, воздвигал против него наветы, один чудовищнее другого. Самым обидным здесь было то, что сочиняли и верили подлой клевете коллеги-священнослужители или те, кого епископ облагодетельствовал.
Из этого всего следовали для «путешествующего епископа» (так владыка Нектарий с тех пор подписывался) унижения, бедность и многие другие «прелести» жизни невинно оклеветанного человека.
Конечно, Господь наказал его клеветников, однако святителю от этого утешения не было никакого. Лучше бы молчали, не отравляли жизнь и помирали бы себе праведниками. Но архиерей понимал и другое: все эти козни дьявола – испытание верности Христу, закалка добродетели. Поэтому мы не будем оказывать дьяволу особые почести, детально расписывая его дела, а сосредоточимся на трудах владыки Нектария.
После первой порции клеветы его выгнали из Александрии с волчьим билетом – столь неопределенным сопроводительным письмом, что святитель поначалу нигде не мог пристроиться в Греции. Едва он находил себе место, александрийская клевета настигала его.
Святой опять опустился в пучину нищеты. Однако хозяйка, которая приютила его в Афинах, не брала с него денег за жилье и еду, видя его подвижническую жизнь. Господь воздвиг и добрых людей, которые опровергали злоречие недоброжелателей.
После некоторого периода лишений митрополит Пентапольский становится священнопроповедником на Эвбее и во Фтиотиде, разъезжает по этим областям, усердно сея слово Божие. Конечно, его проповеди сразу же обратили на себя внимание, потому что он был ученейший (что тогда было редкостью среди проповедников в Греции) и, при этом невероятно простой, по-детски следующий за Христом человек. Ему верили, потому что святитель Нектарий говорил о своем реальном опыте жизни в Боге.
Козни дьявола продолжались, причем, это были не только нападки через людей, но и непосредственные бесовские приражения. Владыка отвечал смирением и молитвой. «Однажды, когда святитель Нектарий, изможденный нищетой, потрясенный предательством и недоверием своих друзей и близких, молился в сокрушении, на сердце его опустился удивительный мир. Ему показалось, что он слышит стройное пение. Догадываясь, что происходит, он поднял глаза и увидел Пресвятую Богородицу в сопровождении сонма ангелов, поющих особым напевом. Он записал слова и мелодию, (добавив позднее и другие слова – прим. А.М.). Этот самый прекрасный гимн Пресвятой Богородице, известный как «Агни Парфене», знает весь православный мир».
Подметай, Нектарий!Монастырский вестник. № 11 [35] Монастырский вестник. № 11 [35]
В 1894 году опальный архиерей обрел относительную стабильность в жизни – его назначили директором Ризарийской школы, подготавливавшей, главным образом, церковнослужителей. Кроме того, у него появилась возможность служить в школьном храме (священнодействовать ему до этого запрещали).
Владыка Нектарий был своеобразным директором. Вся его деятельность точно характеризуется словами покойной М.Е. Кириловой: «Он был не только священнослужитель, но еще и христианин», чего – увы! – нельзя было сказать о многих противниках митрополита Пентапольского.
«Когда к директору поступал донос на плохое поведение какого-нибудь ученика, он вызывал его и принимал его оправдания, больше доверяя обвиняемому, чем обвинителям. Другой его ученик, говоря о педагогических особенностях своего наставника, утверждал, что вместо того чтобы наказывать нарушителей дисциплины и школьного устава, он наказывал сам себя голодовкой. Тот же ученик видел, как он три раза подряд наказывал самого себя за беспорядки, вызванные плохим поведением учащихся. Святитель Нектарий был любящим отцом, как для учеников, так и для сотрудников школы.
Одна из эгинских монахинь, знавшая владыку с давних времен, рассказывает, что в бытность его директором школы служащий, занимавшийся уборкой и хозяйством, неожиданно серьезно заболел и был отправлен в больницу. В те времена в Греции не существовало, как в других странах, социального страхования, и бедняга боялся, что его заменят другим человеком, и он потеряет работу.
И потому, едва оправившись от болезни, он пришел в школу и застал ее в идеальном порядке и чистоте. Вернувшись домой, он сказал жене, что на его место назначили кого-то другого. Желая утешить мужа, она посоветовала ему отправиться рано утром в школу и попробовать поговорить с тем, кто его замещал. Муж пришел к пяти часам утра в школу и встретил своего “заместителя”, которым оказался... святитель, подметавший уборную, приговаривая при этом: “Подметай, Нектарий, это единственное, что ты достоин делать”.
Увидев своего сотрудника, владыка подозвал его и сказал: «Иди сюда и не удивляйся, а лучше выслушай меня внимательно. Ты поражен, что видишь, как я убираю школу. Не бойся, я не покушаюсь на твое место, наоборот, я делаю все, чтобы сохранить его за тобой до твоего окончательного выздоровления. Ты только что выписался из больницы и не сможешь работать, по крайней мере, еще два месяца. Что же тебе делать? Если тебя уволят, как ты будешь жить? Поэтому я и пришел тебе на помощь. Но будь осторожен: пока я живу в этом мире, никто не должен знать о том, что ты видел...”
В другой раз к нему пришел посетитель. Святитель Нектарий принял его как давнего друга и спросил, чего он хочет. «Отче святый, — сказал незнакомец, — я должен двадцать пять драхм. Мне необходимо вернуть их завтра, а у меня нет ни копейки. Я не знаю, что мне делать. Умоляю тебя, помоги мне».
Владыка подозвал Кости, который был его казначеем. Однако Кости, присутствовавший при разговоре, сделал вид, будто ничего не слышал. В кассе было от силы тридцать драхм, а до конца месяца было еще далеко. Святитель снова подозвал его. На этот раз Кости отреагировал. «Дай этому человеку двадцать пять драхм, — сказал владыка. — Они ему очень нужны». «У меня ничего нет, отче святый», — ответил Кости. «Поищи как следует, Кости, ему они очень нужны». «В кассе всего двадцать пять драхм, а еще только начало месяца». «Отдай их, Кости, Бог велик!»
Кости отдал деньги, и незнакомец ушел. В тот же день поступила записка из архиепископии с просьбой к святителю заместить заболевшего архиепископа, который должен был совершить обряд венчания. После венчания владыка Нектарий получил конверт, содержавший сто драхм. Он вручил его Кости со словами: «Мы, люди, не имеем ничего, а Бог обладает всем, и Он печется о нас».
Архиерей-чернорабочийНа исповедь и богослужение к митрополиту Нектарию приходило много народу. Время от времени у него исповедовались несколько благочестивых девушек, одна из которых была слепой. Они попросили владыку стать их руководителем на пути к монашеству. Так зародился знаменитый Свято-Троицкий женский монастырь на острове Эгина, где святитель жил в последние годы своей жизни (около 12 лет).
Он помог сестрам приобрести развалины монастыря на Эгине, и девушки стали их восстанавливать. Митрополит Нектарий руководил строящейся обителью не только дистанционно, но часто приезжал и участвовал в строительстве храма с 1906 по 1908 годы, а в возрасте 62 лет подал прошение об увольнении с поста директора школы и окончательно перебрался на Эгину.
Жители острова уже знали владыку как молитвенника и чудотворца: известен был случай изгнания беса из одного юноши и плодотворного моления митрополита о дожде после трехлетней засухи.
Переселившись в монастырь, архиерей по-прежнему проповедовал и много трудился на постройке монастыря как простой чернорабочий. Видимо, обитель была очень достойной, поэтому дьявол направил на нее и старенького митрополита очередной шквал клеветы. Ее быстро удалось опровергнуть, но след этот тянулся за владыкой и после смерти.
«Один живший на Эгине аскет рассказывал, что святителя видели молящимся со слезами на глазах в храме перед святыми иконами в течение трех дней и трех ночей без всякой пищи и без воды. Никто не знает, какое испытание он тогда претерпевал. Лишь после явления Ангела Господня он покинул храм и, победив искушение, вернулся к обычной повседневной жизни».
В последние месяцы жизни святитель страдал от сильных болей, связанных с тяжелым онкологическим заболеванием. Незадолго до смерти его положили в афинскую больницу, в палату для самых бедных. Дежурный врач был потрясен простым монашеским видом владыки: «Впервые вижу архиерея без панагии, золотого креста, а главное – без денег».
Сразу же после кончины святого Нектария (8/22 ноября 1920 года) начались многочисленные посмертные чудеса. Когда почившего митрополита переоблачали для положения во гроб, случайно пристроили его рубаху на край постели много лет парализованного человека – и он тотчас же исцелился; а тело усопшего замироточило. Дивный нездешний аромат чувствовался в помещении больницы еще несколько дней.
Мощи святителя через три года после погребения обнаружили нетленными и благоухающими. 20 апреля 1961 года митрополит Нектарий был причислен к лику святых Вселенской Церковью.
Плотию воскресКогда во время Второй мировой фашисты пытались бомбить Эгину, то в ясную солнечную погоду, по молитвам святителя Нектария, им не разу не удалось найти в море остров, в то время как другие острова они прекрасно видели.
Нельзя не рассказать еще об одном чуде святителя Нектария, совсем недавнем. «Несколько лет назад жители одной из горных деревень Эгины остались без священника. Время шло, а нового священника все не назначали. Наконец настал Великий пост, и крестьяне заволновались. Остаться в это время без священника для прихода вещь немыслимая. Посоветовавшись, решили написать письмо правящему архиерею епархии. "Святый Владыка, – умоляли обитатели деревни, – пришлите нам священника хотя бы на время Страстной недели и Пасхи. Чтобы мы могли достойно приготовиться, покаяться, помолиться и радостно со всем миром встретить Светлое Христово Воскресение".
Епископ прочитал письмо и на ближайшем епархиальном собрании в череде других вопросов огласил просьбу мирян Эгинского селения: "Кто сможет поехать, отцы, в эту деревню?" Но каждый из присутствовавших объяснял свою занятость и называл причину, почему поехать не сможет. Затем собрание перешло к другим вопросам, и письмо горцев оказалось засыпано ворохом бумаг. А потом о нем просто забыли по причине многих хлопот и приготовлений к приближающейся Пасхе.
Наконец настал Великий День Воскресения Христова, который в Греции чрезвычайно празднично и торжественно встречают всем миром. Прошла первая праздничная седмица, епархиальные служащие вышли на рабочие места, и вскоре архиерей обнаружил на своем столе новое письмо из горной деревни.
"Святый Владыка! – писали крестьяне, – Нет слов, чтобы выразить всю нашу благодарность и сердечную признательность за Ваше пастырское участие и помощь нашему приходу. Будем вечно благодарить Бога и Вас, Святый Владыка, за благоговейного священника, которого Вы нам прислали, чтобы встретить Пасху. Никогда нам еще не приходилось молиться с таким благодатным и смиренным слугой Божьим..."
Ближайшее епархиальное собрание архиерей начал с вопроса: "Кто из священников ездил в деревню, из которой в прошлый раз зачитывалось письмо?" Все молчали, никто не отозвался. Великое недоумение и горячее любопытство овладело архиереем.
Через несколько дней каменистые горные дороги острова Эгина клубились пылью: в загадочное село мчался архиерейский кортеж. Впервые в жизни в эту забытую деревню приехал владыка с пышной свитой. С пасхальными куличами, кулуракией, крашенками и цветами их встречали жители в полном составе, от старого до малого, и торжественно проводили в небольшой старинный храм.
Все греческие священники считаются госслужащими, и каждый обязан оставлять запись в специальном церковном журнале, даже если служил в храме единожды. Архиепископ приложился к чтимой храмовой иконе и сразу прошел в алтарь. В открытые царские врата все видели, как он взял журнал и подошел к высокому узкому окну. Торопливо пролистав страницы, он повел пальцем по последней строчке. "Нектарий, митрополит Пентапольский" красивыми чернилами было выведено там. Владыка уронил журнал и упал на колени, где стоял.
Известие о великом чуде громом небесным поразило всех стоявших в храме. Долгую звенящую тишину оборвал шквал захлестнувших чувств. Люди падали на колени, воздевали руки горе, обнимались, рыдали, громко благодарили Бога и святого Нектария.
Целую неделю святитель Нектарий, почивший в 1920 году, был плотию с простодушными пастухами и их семьями, служил в храме, водил их крестными ходами, возглавлял в ночи торжественные траурные шествия-эпитафии с Гробом Господним, пел с ними гимны и молитвы, утешал, наставлял. Никогда и ни от кого они не слышали таких слов о Боге. Казалось, этот старенький геронда с мягким голосом знал Его лично.
Только потом народ понял, почему все это время неземная радость переполняла их сердца, почему слезы покаяния и умиления текли рекой, и никто их не сдерживал и не стеснялся. Почему им не хотелось есть, не хотелось спать, а только – молиться с этим дивным добрым батюшкой».
Анастасия Михалос
Монастырский вестник. № 11 [35]
22 ноября 2017 г.
Форум
