Для людей, не знающих религиозной истории Западной Европы, та версия, что увязывает выбор даты 1 мая с чикагской демонстрацией, понятна и ясна. Но поставим вопрос: а кроме чикагских событий, не был ли еще чем-нибудь заметен день 1 мая для христианских народов? И поскольку мы интересуемся не светской историей, а религиозной, уточним вопрос: а были ли какие-то смыслы уже связаны, сассоциированны с первым мая и были ли они религиозными? И мы заметим, как уже здесь начинается игра теней.
Оказывается, по католическому календарю, 1 мая – это день воспоминания Нагорной проповеди Спасителя. Так не является ли наложение Дня пролетарской борьбы на 1 мая сознательным вызовом Евангелию? Не есть ли 1 мая в сознании революционеров некая альтернатива Нагорной проповеди? Вместо любви - призыв к классовой ненависти. Вместо единения в духе - солидарность в борьбе за зарплату. Демонстрация 1 мая не есть ли антитеза крестному ходу? Ясного ответа здесь, конечно, нет.
Но ситуация становится еще более неоднозначной, если вспомним, что, как ни молодо празднование 1 мая в качестве революционного праздника, однако и католическое празднование его в качестве дня Нагорной проповеди также является относительно недавней новацией. В Средние Века 1 мая праздновалась память св. Вальпургии. Это и есть та самая «вальпургиева ночь», которая, согласно «теневым», фольклорным представлениям германцев, собирала на шабаши ведьм. Чтобы противостоять этим антихристианским шабашам и верованиям, католическая церковь решила увязать дату первого мая с другими воспоминаниями – с евангельскими. А чуть позже Интернационал по сути вновь наделил 1 мая ассоциациями нехристианскими и разрушительно-демоническими.
Как видим, 1 мая разные люди могут поздравлять своих друзей «с праздником» с совершенно разными подтекстами. Для кого-то это праздник языческого разгула, для кого-то это праздник разгула революционного, для кого-то – праздник Нагорного Света.
Одно и то же слово, сказанное в один тот же день, оказывается, может пониматься совершенно по разному. Поздравляя друг друга - люди на деле с разными праздниками поздравляют в один и тот же день. И прежде, чем ответить на поздравление, надо поинтересоваться – кто же тебя поздравляет, чтобы, исходя из этого, предположить – с чем именно он поздравляет
Оказывается, по католическому календарю, 1 мая – это день воспоминания Нагорной проповеди Спасителя. Так не является ли наложение Дня пролетарской борьбы на 1 мая сознательным вызовом Евангелию? Не есть ли 1 мая в сознании революционеров некая альтернатива Нагорной проповеди? Вместо любви - призыв к классовой ненависти. Вместо единения в духе - солидарность в борьбе за зарплату. Демонстрация 1 мая не есть ли антитеза крестному ходу? Ясного ответа здесь, конечно, нет.
Но ситуация становится еще более неоднозначной, если вспомним, что, как ни молодо празднование 1 мая в качестве революционного праздника, однако и католическое празднование его в качестве дня Нагорной проповеди также является относительно недавней новацией. В Средние Века 1 мая праздновалась память св. Вальпургии. Это и есть та самая «вальпургиева ночь», которая, согласно «теневым», фольклорным представлениям германцев, собирала на шабаши ведьм. Чтобы противостоять этим антихристианским шабашам и верованиям, католическая церковь решила увязать дату первого мая с другими воспоминаниями – с евангельскими. А чуть позже Интернационал по сути вновь наделил 1 мая ассоциациями нехристианскими и разрушительно-демоническими.
Как видим, 1 мая разные люди могут поздравлять своих друзей «с праздником» с совершенно разными подтекстами. Для кого-то это праздник языческого разгула, для кого-то это праздник разгула революционного, для кого-то – праздник Нагорного Света.
Одно и то же слово, сказанное в один тот же день, оказывается, может пониматься совершенно по разному. Поздравляя друг друга - люди на деле с разными праздниками поздравляют в один и тот же день. И прежде, чем ответить на поздравление, надо поинтересоваться – кто же тебя поздравляет, чтобы, исходя из этого, предположить – с чем именно он поздравляет