Добрый день, уважаемые братья!
Не смотря на то, что сегодняшняя конференция приурочена к праздничной и, в общем-то, великой дате (годовщине Первого Великого Воссоединения русского народа, которым, собственно, и являлась Переяславская рада), конкретный повод для нашей встречи, в общем-то, довольно скорбный: преодоление того жуткого раскола, который сейчас переживает наша нация. Сейчас она разделена на русских, «украинцев» и «белорусов». Источник наших бед, я уверен, во многом проистекает именно из этого – из нашего разделения. Потому, что свободными можно быть только вместе. Порознь можно быть только рабами. Но для того, чтобы преодолеть и сам этот раскол, и его последствия, необходимо, как минимум, понимать одно: КАК ЭТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ? Что вообще произошло? Именно это я и попытаюсь осветить в своём сегодняшнем докладе: заглянуть в корни проблемы, осветить её причины и движущие силы произошедшего. А так же конкретные механизмы и технологии. Так как, вне всякого сомнения, и «независимая Украина» и отдельная «украинская нация» это:
- во первых, проект;
- во-вторых, пример применения политического оружия массового поражения.
И когда я об этом говорю, я не преувеличиваю, не утрирую, не говорю образно. Я говорю буквально. Т.н. «украинский проект» с самого начала был оружием против всего русского мира. Именно как оружие он и задумывался, и разрабатывался, и применялся. Более того, технологии, обкатанные в ходе его развития, потом применялись неоднократно и не только против России. Хотя, в основном против неё, конечно. И продолжают применяться до сих пор. Но об этом мы сегодня ещё поговорим. А пока обратимся к истории вопроса.
Начнём с того, что, вопреки утверждениям бандеровцев всех мастей, а так же их спонсоров и кураторов, ни о какой ДРЕВНЕЙ истории «украинства» не может быть и речи. Создание «украинцев» началось совсем не так давно. Именно создание, потому, что это — искусственный конструкт от начала до конца, с искусственно созданным языком, искусственно скроенной «независимой культурой» и искусственно составленной историей. Я хочу, чтобы все понимали: «украинский проект» делала его история. Делали его конкретные люди с конкретными целями. Этому проекту всего-навсего 150 лет. Полтора века, не больше. И все прочие утверждения – это ложь и чушь чистой воды.
Чтобы вам было более понятно, что же именно было сделано, немного теории. Дело в том, что любая нация – это не монолит. И не только нация. Даже любое большое племя где-нибудь в Африке – не монолит. Везде и всегда существуют отличия между отдельными частями этнического сообщества. У племени разные деревни, в которых члены этого племени живут, чем-то друг от друга отличаются. Отличия эти могут быт продиктованы ландшафтом или локальной историей – это не важно. Важно то, что они есть всегда. А у больших этносов всё гораздо сложнее. Они практически всегда состоят из разных частей – субэтносов. И причины те же самые. Например, одна часть нации какое-то время жила под чужой оккупацией, другая часть живёт в горах, третья – на морском побережье, четвёртая живёт возле границы с исламским миром и из-за этого чаще других воюет. Это диктует разный образ жизни, разные ремёсла, разное краеведение (локальную историю). А чего хочет любой враг любой нации прежде всего? Правильно: он хочет её разобщить. Разобщённую нацию победить легче. «Разделяй и властвуй» — древнейший политический принцип со времён Древнего Рима. Но если раньше использовались более примитивные технологии такого разобщения (перессорить феодалов, посеять смуту между провинциями и столицей, раздуть политические и экономические споры), то в этот раз была задействована куда более продвинутая технология: ПОДРЫВ САМОГО ЭТНИЧЕСКОГО ЕДИНСТВА. И удар был нанесён именно в один их этих субэтнических швов.
Любая нация – это некое этническое единство. И любую нацию объединяют три группы признаков. Прежде всего это признаки фенотипические: цвет кожи, форма глаз, цвет волос. В общем, всё, что касается общих генов. И, естественно, по этому направлению работать им было сложнее всего: русские из разных частей России, конечно, несколько отличаются друг от друга (что совершенно нормально в рамках любой большой этнической популяции), однако не настолько. Следующая группа признаков – этатическая. От французского «État» — государства. Это совместное коллективное культивирование неких «священных камней»: общая история, общая религия, общие предки. И, далее, собственно, этническая группа признаков – это культура и язык. Именно две последние группы признаков стали главными ударными точками «украинского проекта». Ну, культура — понятие сложное и весьма философское. Спорить о народных песнях, народной кухне и особенностях национального костюма (чаще всего продиктованных разными климатическими поясами огромной страны), конечно, можно, но вряд ли это будет очень продуктивно. По поводу религии — направление перспективное, но слишком тяжёлое. Хотя, определённые действия предпринимаются и в её сфере тоже. Но здесь инерция настолько велика, что рассчитывать на откол территориально сосредоточенной части нации на этой основе тогда, когда начинался «украинский проект», было невозможно. Основной удар был нанесён по истории и языку.
С историей работать всегда было проще всего: историки – народ продажный, а очевидцев уже не спросить. Но одной истории мало. Слишком мало для того, чтобы доказать одной части народа, что она не имеет отношения к другой его части. И тогда атакуется язык. На самом деле, создать на ровном месте очередной «самостiйный» новояз не так уж и сложно. Когда нация огромна и территория огромна, то неизбежно, что в разных её частях будут говорить на отличных диалектах. И вот теперь мы переходим к сути сегодняшнего вопроса: как это началось. У любого проекта есть свой автор. Был он и у «украинского проекта». Даже имя его известно: некий Павло Свий. Самое интересное, что он даже не был малогосом. Он был поляком. И настоящее его имя было: Павлин Стахурский-Свенцицкий. А если точнее: он был дико озлобленным на Россию польским сепаратистом, участником одного из провалившихся восстаний польской шляхты, который после разгрома мятежников, убежал в Австро-Венгерскую Империю. Где получил «политическое убежище» и «вид на жительство». Вообще, наши внешние враги всегда пригревали врагов внутренних. Это нормальная здравая политика, винить их за это не надо, а надо кое-чему у них поучиться, чтоб не повторять собственных ошибок. Так вот фактический отец «украинского проекта» именно так и действовал – он начал составлять словарь «украинского языка», в ходе чего целенаправленно увеличивал различия и вводил в обиход другие буквы. Вот, что пишут об этом незаслуженно забытом деятеле:
«Термин «украинский» вместо «малорусский» не был в Галицкой Русь известен до 1863 года. Его принес к нам польский повстанец Павлин Стахурский-Свенцицкий (Павло Свий), получивший от тогдашнего наместника Галичины, графа Агенора Голуховского, место преподавателя малорусского языка в академической гимназии во Львове. Этот Стахурский-Свенцицкий усердно распространял среди галицко-русской молодежи украинофильский сепаратизм и фонетическое правописание и пытался ввести употребление латинских букв вместо русских. Эту пропаганду вел Стахурский-Свенцицкий не только во время преподавания в гимназии, но и в издаваемом им журнале «Siolo», в заголовке которого значилось, что он «poswizcony rzeczom ludowym ukrainsko-ruskim». Таким образом, Стахурский-Свенцицкий первый в Галицкой Руси употребил термин «украинско-русский», ввиду чего он, польский революционер, является духовным отцом нынешних галицких «украинцев».» (с).
Это был обычный злобный образованец, практически городской сумасшедший, но получивший поддержку и финансирование. Кстати говоря, если вы считаете, что Павло Свий был такой один – вы ошибаетесь. Вообще польский след в этой истории очень значителен. Именно они, бывшие хозяева «белых рабов» из Речи Посполитой, первыми задумались об этом всерьёз. Причём, можно даже обозначить приблизительную точку отсчёта: польское восстание 1863 года. Которое с треском провалилось. В ходе этого восстания поляки пытались взбунтовать и малороссов тоже. Под идеи «великой Польши», видимо. Но были ими посланы, после чего и начали питать такие идеи. Польский генерал Людвик Мерославский тогда написал следующее:
«Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон – в сердце России. Пускай он уничтожить ее, раздуем ненависть и ссоры в русском народе. Русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будет расти и крепнуть» (с).
Ни на какие мысли не наводит? Это же, практически, схема всех последующих действий тех, кто начинал подобные спецоперации против Русского Мира. Разумеется, он говорил не о буквальных бомбах, а о бомбах особого рода. Идеологических. Экзистенциальных. О бомбах нового поколения. Которые и начал конструировать Павло Свий.
За его самодеятельностью, к нашему огромному сожалению, тогдашние австро-венгерские спецслужбы разглядели огромные перспективы. Нельзя сказать, что за «украинский проект» ухватились сразу. Но сделано это было довольно быстро. И весьма технично. Они увидели магистральное направление и пошли по нему очень уверенно. Павло Свий начал с украинско-русского словаря. А те, кто перехватил у него новое политическое оружие, зашли с другого бока: они начали делать «украинство» модным. И ориентировались при этом на две «целевые группы», как сказали бы сейчас: на молодёжь и на интеллигенцию (куда ж без неё).
Фактически, они сыграли на тогдашней моде на всё народное. И, во многом, смогли опереться даже на специфические круги интеллигенции из Санкт-Петербурга и Москвы, которая находила это «милым» и «забавным». Чего такие «милые забавы» могут стоить, никто из них тогда не подозревал. Эта самая интеллигенция с упоением ухватилась за новый модный тренд. Что б вы понимали, чем именно тогда всё это для них являлось, можно сравнить тогдашний новоявленный «украинский язык» с нынешним «олбанцким»: «кроссафчег», «аффтар жжот», «ржунимагу». Это действительно очень весело. Но только если не переводить такой дискурс в русло политической серьёзности. А грань найти очень тяжело. Ведь и молодёжь подхватывает и интеллигенция развлекается. Вот, к примеру, т.н. «украинский писатель» Котляревский, который написал очень «прикольную», «гламурную» и, местами, весьма похабную поэму «Энеида». Такой своеобразный литературный «прикол» и «стёб», который теперь считается, ни много, ни мало, первым литературным произведением на «литературном украинском языке». Это всё равно, что начать сейчас строить в ближнем Подмосковье страну «Олбанийу» и в качестве её культурного наследия взять набор текстов с сайта udaff.com
И вот с таким замечательным бэкграундом хитрая Австро-Венгрия начала вести свою новую национальную политику на востоке собственной Империи. Микроскопические кружки «украинствующей» молодёжи и интеллигенции стали получать поддержку и финансирование. И разговор с ними шёл в очень знакомом идеологическом ключе: «Вы – это не русские. Русские – вшивые азиаты и метисы татар с угрфинами. А вы – гордые украинцы, представители просвещённого, угнетённого и, главное, совершенно отдельного народа. Цивилизованная Европа только и ждёт того, чтоб заключить вас в свои общечеловеческие объятия, принять в семью просвещённых европейских народов. От вас только и требуется, что отказаться от своей ложной русскости. Отрекитесь от этих азиатов и будет вам счастье». Знакомые речи, не так ли? Ведь на нынешних майданах, по сути, звучит то же самое.
А ещё усиленными темпами начала создаваться новая эстетика. Да, авторы и реализаторы «украинского проекта» были весьма талантливыми врагами. Пошла фетишизация всех этих «рушников», «вышиванок», «бандур» и прочих атрибутов сельской жизни а-ля «украинское село». Причём, доходило до абсурда. Вы, к примеру, в курсе, что все эти «кафтаны запорожских казаков» были прилежно скопированы с кафтанов тогдашних панских холопов, которых тогда было принято «наряжать казаками». Польские и галицкие паны тоже были не чужды моде. А как выглядели настоящие запорожские казаки тогда никто не знал. Весь этот «казачий стиль», знакомый каждому из нас теперь – это откровенный китч 19 века. Подделка. Очень вычурная и безвкусная, как и любой другой китч. Вот такими методами и создавалась «новая украинская эстетика».
Длилось это долго и не особо эффективно. К началу I Мировой Войны на территории Галицкой Руси (которая, собственно, и находилась под австро-венгерским игом и на территории которой шёл «украинский эксперимент») создались не слишком многочисленные «украинские общества», представлявшие из себя нечто вроде «собраний любителей вышиванок». Никакой политической силы они не представляли, на выборах проигрывали и корней в том самом «простом народе», под который усиленно косили всей своей «эстетикой», практически не имели. Простые люди продолжали считать себя русскими и даже тогдашнее Греко-католическое духовенство полностью разделяло эту позицию. Во Львове все вывески были на русском языке и ни о какой «самостийной мове» даже речи не шло. В это сейчас трудно поверить, но сохранились фотографии и даже кинохроники. «Украинствующим» безумием тогда в любой степени было охвачено максимум процентов 10 населения. И это в Галиции! И это не смотря на полувековые старания австрияков. Но потом грянула I Мировая Война. И от мягких уговоров австрияки перешли к террору. А фактически: к широкомасштабной этнической чистке всех, кто не хотел становиться «украинцами».
Позицию австрияков тогда чётко и внятно выразил комендант г. Львова генерал-майор Римль:
«Русские — это государственные изменники. Всех их следует, не содрогаясь, уничтожить. Друзьями Австрии могут быть только украинцы. Исправить русского без применения террора невозможно» (с).
И сами т.н. «украинцы» активно эту мысль подхватили. То, что начало происходить на территории Галицкой Руси в первые годы войны, можно охарактеризовать двумя словами.
Во-первых, это был геноцид. В сжатые сроки по всей территории Австро-Венгрии было создано до 30 концлагерей «только для русских». Это были первые концлагеля в истории, кстати говоря. Все последующие были так или иначе срисованы с них. Самыми зловещими из них были Талергоф и Терезин. И загоняли в эти концлагеря людей только за то, что они русские: говорят по-русски и называют себя русскими. Причём, репрессии мгновенно приобрели характер истерики. Один из типичных случаев: когда 11-летнего мальчишку по имени Савка только за то, что он публично сказал, что является русским, схватили, приволокли в полицию, избили и отправили в Терезин, где ребёнок и сгинул. Сколько людей пострадало во время этого геноцида, сам факт которого тщательно замалчивается 100 лет? По официальным данным: 120 000 убитых и покалеченных и ещё 100 000 беженцев. Но то по официальным. А вот простая арифметика говорит о другом. Концлагерей «только для русских» было около 30. При этом, через один Талергоф прошло 30 000 человек. И около 15 000 — 20 000 через Терезин. А теперь давайте просто перемножим цифры. В итоге, даже с учётом неравномерности распределения людей по этим лагерям, лично у меня самая скромная цифра выходит в полмиллиона человек. А миллиону я тоже не удивлюсь. Совсем не удивлюсь: немцы — народ способный. О чём вообще можно говорить, если к моменту начала гражданской войны в России в русском городе Львове русских практически не осталось вовсе. По свидетельству очевидцев, Львов к тому моменту «был населён поляками и евреями». А куда делись русские? Совершенно аналогичный вопрос можно задать по поводу современной Чечни и русского города Грозного: где русские? А в ответ тишина. Потому, что ответ один и тот же.
Во-вторых, помимо геноцида преследовалась ещё одна цель: СЕЛЕКЦИЯ. Возможно даже неосознанно, но чётко. Для того, чтобы спираль русского геноцида и форсированной украинизации Галицкой Руси раскручивалась более ладно, австро-венгерскими властями были задействованы и трепетно культивировались самые мерзкие, самые подлые, самые низкие человеческие стороны. С самого начала за доносы на русских соседей начали выплачиваться вполне приличные деньги: доносительство поощрялось всячески и оно просто захлестнуло Галицкую Русь. Кроме того, с самого начала было объявлено, что стоит персонажу записаться «верноподданным украинцем», как он мгновенно будет избавлен от любой угрозы репрессий. И то же самое происходило в концлагерях: запишись «украинцем» и ты свободен. Казалось бы, что может быть проще: просто плюнь на своих предков, отрекись от своей нации и всё у тебя будет хорошо! Підеш до дому, до хати, к жiнке і свиням. Всего лишь продай душу. ПРОСТО ПРЕДАЙ. Это же так легко. И многие предавали. Но большинство-то — нет! Вот что самое потрясающее для нас нынешних. Люди предпочитали умереть, но не отказаться от того, что они — русские. И умирали. А новоявленные «украинцы» выживали. В итоге количество этих самых «украинцев» за несколько лет войны подскочило в разы. Официальных. По документам. А кое-кто не уходил. Кое-кто переходил в разряд надзирателей. И это потом стало «хорошей традицией» всех бандеровцев. А были ещё лагеря для военнопленных, в которых и вовсе тоже самое творилось ещё более жёстко и брутально: пленных из Малороссии строили и требовали сделать выбор. И тех, кто назывался русским, сразу же расстреливали. Причём, бывали случаи, когда эту «благородную миссию» предоставляли их бывшим боевым товарищам, решившим «выжить» таким образом. Тем, что стали «украинцами». И потом самих этих новоявленных «украинцев» переводили на более лёгкий режим содержания: лучше кормили, лучше одевали, относились почти как к родным. Вот оттуда через несколько лет и взялись все эти петлюровцы. Все эти «новые украинцы». Вся эта «украинская нация». А вот теперь представьте, какого рода человеческий материал получился в результате такой селекции? Что это была за новоявленная «украинская нация». Выводы здесь очевидны.
Но это всё было только началом. Потом Российская Империя начала рушиться, большевики подписали «Брестский мир» и в игру включились немцы, которые тоже оценили «украинский проект» по достоинству. Оккупируя территорию Малороссии они хотели получить там силы, лояльные к оккупантам. И ещё в ходе переговоров в Брест-Литовске они заключили с украинствующими (которые к тому моменту весьма усилились) своего рода негласное соглашение: поддержка в обмен на лояльность. И занялся этим начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Макс Гофман, фактически руководивший делегацией немцев. Причём он сам никогда не скрывал, что всю эту «украинскую государственность» создал он, а ни какое ни «народное устремление». В 1919 году в интервью газете «Daily Mail» он так прямо и сказал:
«В действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России» (с).
Что самое интересное: идеологи тогдашней петлюровщины были совершенно с ним согласны и никак не пытались этого скрыть. Весной 1918 года, после того, как немцы выбили большевиков из Киева, ни кто-нибудь, а Михаил Грушевский (тот самый, что состряпал «украинскую историю» и был одним из главных деятелей политического сепаратизма) в интервью сотрудникам издательства “Відродження” очень здорово разоткровенничался на эту тему:
«В немецких политических кругах было давнее желание, чтоб Украина превратилась в самостоятельную державу. Они считали это выгодным для Германии…» (ЦГАООУ, Ф.5, оп.5-1, ед. хр.78, л.33).
Гражданин прямо признаётся, в чьих это было интересах и при чьей поддержке происходило. А поддержка была широкоохватная. Петлюровцам давали оружие, деньги, оказывали иную помощь. А с учётом того, какую мощную работу до них уже провели австрияки, стоит ли удивляться, что на какое-то время этим гражданам удалось даже овладеть Киевом.
Впрочем, надо отметить, что и Гофман, и Грушевский немного лукавят. Да, без поддержки оккупантов ничего бы у них не вышло. Но правда же в том, что когда немцы пришли в Малороссию, петлюровцы там уже были. Откуда ж они взялись?
Дело в том, что чуть раньше активно на стороне «украинствующих» сыграло временное правительство в Санкт-Петербурге, а так же его эсеровско-меньшевистский бэкграунд. Об этом сейчас мало кто говорит, но именно эсеры и меньшевики являлись изначально архитекторами федерализации России по национальному признаку. Как минимум стоит сказать о том, что меньшевиком был Петлюра. Тот самый. И когда никем не избранная т.н. «Центральная рада», пользуясь хаосом, наступившим в период феврализма, начала издавать «универсалы» о независимости и требовать создания «этнических украинских военных частей», то вместо того, чтоб разогнать этих самозванцев, временное правительство прислало в Киев делегацию, членами которой, ни много, ни мало, были Керенский, Церетели и Терещенко. И эта делегация, мало того, что заявила, что «не будет возражать против автономии Украины», так ещё и дала понять, что и против «этнических» воинских формирований возражать не будет. В итоге Петлюра и создал те самые несколько подразделений, что после стали костяком всего петлюровского движения. И вот только после этого пришли немцы. С которыми у «украинствующих» с самого начала была любовь и полное взаимопонимание на почве ненависти к москалям.
Но в период гражданской войны в России петлюровцев всё ещё было мало. Критически мало. «Украинские» идеи по-прежнему не владели массами. По сути, так разгуляться петлюровцы смогли только потому, что и красные, и белые, и Махно были заняты тем, что пытались загрызть друг друга и никто из них на «украинствующую» сволочь всерьёз не отвлекался. Главный их «прорыв» произошёл уже после гражданской войны. Произошло это следующим образом: большевики, установив окончательный контроль над Малороссией, не нашли ничего лучшего, чем заключить фактический союз с «украинствующими» элементами как в Малороссии, так и внутри собственной партии. И это один из их величайших грехов перед русским народом. Почему так случилось? И вообще., что это было: злой умысел или ошибка? Заговор или недомыслие? Некомпетентность или рассчётливое зло? Я много думал об этом и пришёл к выводу, что всё же это была ошибка. Всего лишь ошибка… Но страшная ошибка, стоившая очень многого. Некоторые считают, что такой шаг новой красной власти был результатом некой её особой злонамеренности против русских. И для таких подозрений поводы, разумеется есть: достаточно вспомнить, что на тот момент в партии большевиков значительную роль играли персонажи вроде Троцкого и Бухарина, бывшие яростными русофобами и сторонниками этнического подавления русских в пользу малых народов. Уже потом, при Сталине, их отстреляли. По своим причинам, конечно, но отстреляли, что на внутренней национальной политике сказалось значительно и практически мгновенно. Но тогда, в начале 20-х годов заказывали музыку в партии именно они. Так что поводы для таких подозрений, конечно есть и я сам бы их разделил, если бы не одно «НО»: этим большевики заложили мощную тикающую бомбу под собственное «государство рабочих и крестьян». Под собственный проект! А злонамеренность, прежде всего, подразумевает понимание последствий. Последствий же большевики не понимали. И стало быть это, всё же, было ошибкой. Страшной ошибкой.
Что же последовало за этим? На первых порах чуть ли не братание с бывшими петлюровцами. Такие граждане, как Винниченко и тот же Грушевский мгновенно переползли к большевикам. Винниченко (бывшая главный идеолог Петлюры) и вовсе какое-то время занимал место заместителя Предсовнаркома УССР. То есть был вторым лицом в республике! Ну, и чем же они занялись? А тем, чем и хотели: украинизацией. Причём, и здесь доходило до абсурда. Чтобы ввести обещанное большевиками «делопроизводство на национальном языке» как минимум необходимо было наличие самого языка. Но выяснилось ужасное: никаких учебников, правил орфографии, исчерпывающих словарей просто нет. Эта сторона их матчасти по-прежнему находилась на уровне Павло Свия с его самопальным эпистолярным творчеством. Так вот для этих целей в Киеве за государственный счёт был открыт целый институт, который только тем и занимался, что, по сути, изобретал новый язык и навязывал его многомиллионному населению республики.
Причём, навязывание шло жёстко. Население обязывали сдавать экзамены. Продвижение по службе приоритетно обеспечивалось «национальным кадрам». И далее по списку. Именно тогда, лет через 10 подобной политики, и начали появляться первые, по-настоящему массовые организации «украинствующих». Конечно же я имею в виду ОУН…
Он появился не в Советской России. Он появился по другую сторону границы. С которой «украинизация» тоже шла, хоть и по другим причинам. И там украинизация продолжала быть кровавой. ОУН, образованный в 1929 году (и с самого начала поддерживаемый целым букетом спецслужб, от Абвера, до англичан), развернул настоящий террор против представителей малоросской интеллигенции, активных граждан и просто людей, не желавших украинизироваться. Кровь полилась снова. Селекция «новых украинцев» продолжилась теми же методами, которые использовали австрияки. Представители ОУН своё политическое кредо озвучивали без стеснения. В их брошюре, выпущенной в 1929 году (сразу после создания) прямо говорилось:
«Требуется кровь, дадим море крови! Требуется террор — сделаем его адским! Не стыдитесь убивать, грабить, поджигать, в борьбе нет этики!» (с).
И пути построения «новой украинской государственности» они обозначали предельно откровенно. Вот, к примеру, строки из их бандеровской песни, которую они активно пропагандировали и внедряли в своих рядах:
«Буде крові по коліна — буде вільна Україна» (с).
Хотя, в этом они были правы: такое искусственное и фантастическое государство, как «самостійна Україна», можно было построить только с помощью колоссальной крови. Морей крови. Океанов крови. К чему они, собственно, и стремились. Фактически, они строили некое фэнтези. Только это был даже не Толкиен, а Джордж Мартин: крови по ноздри и ничего идеального. Вообще ничего, только ненависть к москалям и тёмная жажда приобщения к некой «европейскости», изначально понимаемой, как материальное благополучие. В такой ситуации жажда крови становится просто иррациональной – она сама становится тем самым «идеальным. Вещью в себе. Самоцелью. Потому, что иначе такое чёрное фэнтези не построить.
Этим потом активно пользовались немцы, которые, при всей суровости своей политики на оккупированных территориях СССР, сами старались не мараться, а при малейшей возможности поручали самую грязную работу им – своим «верноподданным украинцам», которых таки смогли создать (сбылась мечта австрияков). Ярчайший пример — Хатынь. Именно при них образ «типичного украинствующего» и оформился окончательно. Все, кто курировал «украинский проект» после, пользовались уже «готовым продуктом». А пользовались активно. После войны, к примеру, на территории Канады был создан настоящий бандеровский заповедник. Плантация. Теплица, из которой всё новые и новые дозы «украинства» организованно и эшелонировано перебрасывались через границу. И этот проект до сих пор действует, что мы и видим воочию на Майдане.
Какими чертами можно охарактеризовать «украинство», исходя из того, что я вы только что узнали.
Прежде всего, «украинство» — это моральное уродство. Потому, что такая упорная и методичная «отрицательная селекция человеческого материала» не могла сформировать ничего другого априори.
Кроме того, «украинство» — это иррациональное стремление примкнуть к неким «европейским ценностям». И не важно, что эти ценности либо фальшивы, либо мертвы и разлагаются. Признать это для «украинствующего» равноценно экзистенциальной катастрофе. Метафизическому Чернобылю. Потому, что тогда всё для него теряет смысл. И он будет рваться в этот морг во что бы то ни стало, даже если там всё превратится в радиоактивную пустыню. Это рефлекс, вбитый в подсознание.
Ещё «украинство» — это экзальтированная истеричность и крайняя, психопатическая жестокость. Её в них формировали долго и упорно, натаскивая, как бойцовых собак, на человеческую кровь. Сначала австрияки, потом немцы, потом англо-американские спецслужбы.
А ещё «украинство» — это накалённая, яростная русофобия. Этот вопрос требует отдельного объяснения. Совершенно очевидно, что эта русофобия, накалённая и яростная, всегда была главным содержанием т.н. «украинской национальной идеи». Без неё эта самая идея просто сдуется, как дырявый контрацептив, и выглядеть будет не менее уродливо и опустошённо. И так же понятно, что присутствовало это начало в «украинской идее» с самого её рождения. Но почему так? На то есть три причины, друзья. Во-первых, чтобы доказать одной части народа, что другая часть народа им не братья, необходимо оборвать даже не культурные, а эмоциональные связи. Сделать же это можно только при помощи умышленного нагнетания ненависти. Никак иначе быстро сделать этого не получится. Ради этого выдумываются басни о «москальской оккупации», о «москальских зверствах», о «москальском голодоморе». Да хоть о марсианах, лишь бы посеять эту ненависть. Что и делалось с самого начала и до сих пор является ключевым, несущим элементом т.н. «украинского национального дискурса». Во-вторых, всегда стоит помнить, что и создателями «украинского проекта», и его кураторами всегда были и являются неистовые, зоологические русофобы. Одни поляки чего стоили. Но ведь были ещё и немцы. Да, именно так, и не надо говорить ерунды о том, что немцы на самом деле нас всегда любили, но не любили наше политическое руководство. Ничего подобного! Кайзер Вильгельм в своих дневниках писал, что ненавидит всё славянское до дрожи и что его даже по этому поводу совесть мучает, так как оно «не по-христиански», но поделать с собой он ничего не может. И эту глубинную, экстатическую эмоцию питало подавляющее большинство немецкого истеблишмента, немецкой интеллигенции, да и простых бюргеров тоже. И австрияки были отнюдь не лучше. Такие люди, как Райнер Мария Рильке, были, скорее, исключением из правил. Причём, ОЧЕНЬ исключительным исключением. Русофобия пропитала весь немецкий политический спектр, от Кайзера, до Фридриха Энгельса. А ведь это абсолютно полярные персонажи. И эту же накалённую, пышущую жаром русофобию они передали своим подопечным «украинствующим» — будущим петлюровцам и бандеровцам. И далее всячески её нагнетали и наращивали. Не случайно главным принципом бандеровщины стало: «Убить русского в себе!». Ну, и, в-третьих, я не буду оригинальным, если скажу, что нет большей ненависти, чем та, которую испытывает предатель к тому, кого он предал. Ведь если «украинствующие» признают свою неправоту, согласятся с тем, что они, всё же, русские, то кем они сами себя после этого ощущать будут? После всего того, что они сотворили за минувшие 100 лет. Механизм самовоспроизводства зла редко отказывает сам по себе, без посторонней помощи.
В качестве подтверждения этих выводов о сущности украинства, приведу вам одну совершенно замечательную цитату, друзья:
«…Образование и культура будут принадлежать лишь титульной нации, а не свиньям, которые разговаривают быдлячим татаро-мордовским языком. В демократической Украине каждый настоящий патриот будет иметь рабов.
Пусть ледащая быдлота работает, так как москаль — не человек… Он может жить только ради работы на настоящего хозяина — украинца. Не захочет — собаке собачья смерть! Москаль должен добросовестной работой довести свое право жить среди нас» (с).
Как вы думаете, когда и кем это было сказано? Петлюрой? Бандерой? 100 лет назад? Ничего подобного Это было сказано в 2002 году одним из лидеров УНА-УНСО Андреем Шкилем. А автором текста (спитч-райтером) была Татьяна Черновол. Та самая, которую недавно «невинно избили» какие-то добрые люди.
Но продолжение этой цитаты не менее восхитительно! Потому, что переносит нас из истории вопроса в современность:
«Молодежь Одессы! У нас есть большое дело — освободить от москальской оккупации наших братьев, которые страдают на Дону и Кубани. Вступайте в ряды УНА-УНСО и положите свою жизнь ради свободы Украины!
Смерть москалям и жидам! Слава героям! Слава Ющенко!» (с).
Вот это уже интересно не с исторической точки зрения. Это уже актуальность, друзья.
Дело в том, что «украинский проект» далеко не завершён. Прежде всего, он не завершён в самой Малороссии: большинство её жителей до сих пор в быту говорят по-русски, думают по-русски и видят сны по-русски. И граждане, вроде г-на Шкиля и ему подобных, прямо говорят, что надо вырезать две трети «омоскаленного населения», чтоб «украина» наконец состоялась. Как я уже говорил, жажда крови у них стала самоцелью. Они ещё крови далеко не напились. Потому, что бандеровец русской кровью не насытится никогда. У кого-нибудь есть сомнения в том, что они действительно воплотят свою угрозу, если дорвутся до такой возможности? У меня нет. А ведь именно к этой возможности, в числе прочего, они и рвутся на майдане. Снова запустить маховик кровавого бандеровского кошмара, только теперь уже от Луганска, до Ужгорода.
Но это ещё не всё. Мы начали с того, что «украинский проект» задумывался своими авторами, как оружие против русского мира. И это оружия готовятся применить снова. Снова начинаются попытки выделения из русского народа очередных «украинствующих». Только теперь уже в куда более крупных и серьёзных масштабах. Ну, по крайней мере, замыслы у них поистине глобальные.
Идёт это по двум основным направлениям.
Первое, можно сказать, традиционное: «украинское». То самое, которое озвучил г-н Шкиль. Речь идёт о том, чтобы создать некую «русскую автономию» на территориях Дона, Кубани и некоторых областей центральной России. Я писал об этом большие статьи и очень хорошо владею вопросом. На первый взгляд звучит фантастически, но и «украинство», по началу, воспринималось как «прикол». Вот только что-то нам уже давно не смешно. Но почему такое название: «русская автономия»? Для бандеровцев это явно не типично. А дело в том, что граждане бандеровцы и, главное, их кураторы (ответственные за дальнейшее развитие «украинского проекта») прекрасно понимают, что никаким военным или политическим путём этих земель им от России не отторгнуть. И они начали весьма своеобразную игру. Суть её в следующем: муссируя тему угнетения и национального подавления русских правящим режимом, кавказского беспредела и унижения титульной нации на данных территориях, они пытаются вбрасывать мысль о том, что гораздо лучше русским будет житься в составе «самостiйной» и «незалежной». В рамках той самой «русской автономии», которую они из этих земель намереваются соорудить в составе «ненькi України». Более того, они даже утверждают, что русские этих земель – не русские вовсе, а те же представители «великої у
Я могу согласиться, что за американские деньги можно устроить какую-нибудь пресс-конференцию или пикет. Но чтобы десятки тысяч человек три месяца митинговали и бунтовали - это вряд ли по силам Америке, если нет чисто внутренних причин.
Форум
